– Я все равно не понимаю.
– Это число не помещается в голове. У меня тоже. Никто из нас не может представить, что на Земле жило столько людей. В этом суть той войны – полное и бессмысленное уничтожение.
– Но ведь не все погибли?
– Почти все. У нас почти нет данных о том времени – по причинам, о которых мы будем говорить чуть позже. Выжило не более десяти процентов. Каждый десятый.
Голос исказился, захрипев, как старая запись – включилось подавление передачи. Клод, вытянувшись в коммутационном кресле оперативного зала, вдруг почувствовал, насколько огромна дистанция – цепочка ретрансляторов и лазерных излучателей, связавших его сенсоры и электронную сеть «Эвридики», пытающуюся защититься от непрошеного внимания.
И делающую это очень успешно.
Голос даже прервался на миллисекунду, потребовавшуюся предсказателю, чтобы задействовать процессоры внешнего астровычислителя для взлома ее протоколов – нестандартных, совсем не похожих на те, которые должны были обеспечивать безопасность «Эвридики» согласно спецификациям. Ее структура открывалась предсказателю точно карта незнакомой земли – но часть его сознания, не задействованная в обмене с внешними процессорами, продолжала вслушиваться в голоса, услышанные первыми, отделяя их от шепота зала и обмена данными между аналитиками ВКС.
Вслушиваться и удивляться.
– Потом было поражение радиацией, смертельным ядом для людей того времени. У вас уже была лекция по мерам безопасности, где вам объясняли, как нужно вести себя с другими жителями станций, не обладающими вашим иммунитетом. От нее умерла еще треть выживших. Испарилась треть океанов, затянув все небо паром, смешанным с пылью, а затем начала разрушаться сама Земля – примененное оружие нарушило геодинамику, вызвав смещение оси вращения планеты. Два континента треснули – вот здесь, на карте, видны области, оказавшиеся ниже уровня океана. Изменение климата было настолько резким, что бури продолжались более трех лет, уничтожая все на поверхности. Пепел не опускался на землю годами.
Еще один протокол поддался, принимая сервисную программу Клода за входящее сообщение, позволяя ей открыть устойчивый канал, достаточный для передачи видеосигнала в низком разрешении. Изображение открылось перед ним – вогнутое, искаженное, повторяющее форму линзы на медицинской консоли, приютившейся у стены в большой круглой комнате. В центре ее стоял молодой человек, а вокруг него на полу сидели дети – около двух десятков. За спиной учителя, на прозрачной проекционной пленке, медленно поворачивался объемный желтоватый шар, покрытый черными оспинами.
Один из учеников поднял руку:
– И Крепости построили, чтобы защищаться от бурь?
– Нет. Первые крепости появились через шестьдесят лет, после того, как заработали передатчики на Осевых станциях. К тому времени люди уже выбрались из укрытий, а бури закончились.
– А почему так долго?
– Война велась и в космосе, до тех пор, пока оставшиеся в живых не поняли, что она потеряла смысл. К тому времени низкая орбита была занята хламом и множеством мелких осколков, ни одного целого сооружения там не было. Поэтому и потребовались годы…
Рука ученика не опускалась:
– А почему эта война называется Первой? Что, была вторая?
– Была, Рок. – Молодой человек медленно провел рукой перед изображением, и шар на нем изменился – оспины исчезли, а цвета стали мягче. – Почти сто лет спустя после первой. Еще страшнее – потому что в ней уже нечего было терять.
– Тогда зачем люди на Земле воевали?
– Они воевали не на Земле. Так говорят внизу, и здесь, наверху – но это неправда. Второй конфликт был войной Земли и Неба.
– А почему об этом не говорят правду? – Спросила девочка помладше. – И разве в небе не для того строили станции, чтобы помочь?
– Они помогли. Они дали достаточно знаний и техники, чтобы жизнь внизу смогла возродиться, люди начали восстанавливать разрушенное общество, строить машины и дома. А затем…– Он сделал паузу, глядя прямо в камеру, на Клода. – На Небе поняли, что вот-вот утратят ту власть, которую получили. За то время, пока Земля восстанавливалась, на орбите возникали новые города, и те, кто ими владели, не хотели потерять их… снова стать частью Земных государств, их владением. Они собрали совет всех станций, называемый Конклавом, и на нем приняли решение. А потом с неба упал огонь.
Клод почувствовал, как в бесконечной дали недоверчиво улыбается его тело, распростертое в кресле. Программа обучения «Эвридики» была модифицирована еще больше, чем защитные протоколы – по крайней мере, в нее не должны были входить данные высшей степени секретности. Реагируя на его тревогу, запустились подпрограммы защиты, выстраивая дополнительный маскировочный кокон вокруг кресла, и выдавая схемы перемещения данных Конклава. Благодаря им Клод определял присутствие командора с высокой точностью – но сейчас, к счастью, тот находился далеко, в блоке производства «Серафов», настраивая какое-то необычайно сложное оборудование.
– Получается, что Небо сначала помогло, а потом все разрушило? – Недоверчиво спросила другая девочка.
– На Земле есть множество вещей, которые необходимы на орбите – руды, тяжелые металлы, и даже еда. Их гораздо проще добыть, когда внизу есть помощники – но когда этот помощник становится слишком сильным, он может отказаться помогать. Или, возможно, ты поймешь другую аналогию – знаешь, как на фермах внизу выращивают свиней? Их сначала откармливают, а затем…
Дети молчали. Затем один из них, тот, который все время задавал вопросы, снова заговорил:
– Но ведь теперь мы здесь, да? Мы теперь тоже Небесные?
– Да. – Ответил учитель. – И об этом мы сейчас поговорим…
Изображение мигнуло, и разделенное сознание Клода мгновенно отследило помеху – возросшая нагрузка на канал передачи данных, скачок, на долю миллисекунды помешавший передаче.
Встречный сигнал.
Чужой код вторгся в его построения, обходя защиту, просачиваясь, разыскивая, внедряясь, следуя пути видеосигнала, прыгая от ретранслятора к ретранслятору, сквозь мерцающие линзы лазерных передатчиков и абсолютную пустоту. Внешний вычислитель, взятый под контроль Клодом, ответил, закрывая все резервные каналы, создавая копию своей рабочей среды, и замыкая ее, сворачивая в логическую воронку – ловушку для неожиданного гостя. Тот попался в нее, сразу же, выбросив щупы зондирующих команд, а затем замер, на целых полсекунды – видимо, понимая, где находится. Сигнал с «Эвридики» замер вместе с ним – превратился в статичную картинку, поддерживаемую имитацией передачи, такой же искусственной, как и ловушка Клода. Еще одна фальшивка.
– «Ничья?» – Текстовая строка выплыла из глубин кода, точно осколок консольной команды, и Клод не сразу понял, что имелось в виду, а когда понял – улыбнулся.
– «Нет.» – Его строка всплыла рядом с первой. – «Я знаю то, что может вас уничтожить.»
– «Шутишь? Если бы ты хотел, то давно выдал бы нас.»
– «Ты знаешь меня?»
– «Это ведь ты рассказал нам о будущей бомбардировке? Мы уже предупредили наших сестер внизу.»
– «С вами связывался другой предсказатель?»
– «Ваши следы одинаковы. Если это был не ты – то что тебе нужно?»
– «Я скрываю вашу деятельность от Конклава последние несколько дней. Вы не представляете, сколько информации можно спрятать, просто получив контроль над парой ретрансляторов. То, что я делаю – преступление, и мне хотелось бы знать, в чем его смысл. Хоть как-то понять вас.» – Клод почувствовал, как дрожат от возбуждения его пальцы, сжимая подлокотники кресла. – «Увидеть, что вами движет.»
– «Разве ты не любишь свой дом?»
Строка повисла во мраке раскаленным росчерком. Снова, как в случае с Лизой Клод почувствовал бесполезность матриц своих возможных ответов, когда чувство, стоящее за словами собеседника, сокрушило его логические построения. Глядя на нее, он ощущал пропасть, становящуюся все глубже – огромное пространство между разумами, разделяющее его и невидимого собеседника.
Бездна, глубже и холоднее, чем вакуум.
– «Поэтому вы подделали результаты тестов, и продвинули в программу своих собственных инструкторов? И рассказываете детям то, что им нельзя знать?»
– «Правду. Они должны видеть лица своих врагов.»
– «Мы не враги вам. Даже у нас этой информацией владеют единицы. Она слишком опасна.»
– «Именно так – ведь вы снова решили убить все живое на Земле. Мы знаем, но вы забыли – там наши матери, наши братья, наши сестры!»
– «Для нас это ничего не значит.»
– «Что?»
– «У меня никогда не было матери, или брата. Настоящих. Эти слова не имеют для меня смысла. И твой вопрос о доме – я просто не знаю, что на него ответить. Понимаешь?»
– «Тогда спроси снова – о том, что действительно важно для тебя.»
Предложение застало Клода врасплох, и он потратил не менее секунды, перебирая варианты возможных вопросов. Затем отбросил их все, оставляя только один, нелогичный, но жгущий его, словно огнем:
– «Кто она – та, что зовет вас домой?»
– «Разве не для того вы украли ее сына, чтобы узнать об этом?»
– «Ваш предводитель? Тот, что заключен в зоне для допросов? И этого я тоже не понимаю – почему вы до сих пор его не освободили?»
– «Мы и правда могли бы – но он приказал не вмешиваться.»
– «Из стазиса?»
– «Среди нас есть те, кто может слышать его мысли даже во сне. Он приказал нам ждать, пока Ее посланница не придет.»
– «Придет… куда?»
– «Ты не умеешь спрашивать, поэтому я просто предупрежу тебя. Прежде мы, ее дети, готовились только к тому, чтобы нести знания. Она воскресила древние Книги, чтобы снова подарить их тем, кто услышит. Но когда вы украли ее сына, все изменилось. У нее появились новые дети, несущие другие дары. Скажи тем, кто тебе дорог – не стоит становиться на пути у той, что придет.»
– «У кого?»
– «Вы совершали зло, там, внизу, много лет – и оно породило ответ. Такой, который тебе, странный предсказатель, совсем не захочется знать.»