Какими бы ни были тяжелыми пули, но дымный порох не позволял им разогнаться до высоких скоростей, и потому сильнейший встречный воздушный поток заметно отклонил траектории снарядов. А картечь так и вовсе разметал по сторонам. И как назло, именно картечью были заряжены короткоствольные тяжелые дробовики, предназначенные для упокоения кеметянина.
И тут еще Потап растерялся, просто не успел вовремя ответить шаману, а потом слишком быстро разрядили свое оружие стрелки. Его воздушный шквал лишь сбил напор врагам и слегка замедлил тех.
Следом за воздушником ударил огневик. С его рук сорвалась целая гроздь огненных шаров, полетевших в пигмеев и золотокожего. Два огненных шара зажарили пигмеев, еще один пролетел мимо атакующих, а целых три ударили в кеметянина и… рассыпались безобидными искрами.
Я без особой надежды разрядил половину магазина в неуязвимого врага – и все без толку.
Тот же приблизился к нашим позициям на пятнадцать метров и нанес удар: один за другим метнул два из трех бумеранга. Потом переложил из левой руки в правую кривой серповидный меч, в левой же зажал последний бумеранг и прыгнул на нас.
Все мушкеты и штуцеры были разряжены, кое у кого имелись пистолеты, но времени достать те, прицелиться и выстрелить не было, тут счет на мгновения шел – пара секунд и золотокожий свалится к нам на голову, и тогда вся надежда будет только на Сильфею, которая показала в прошлый раз, что может на равных сражаться с этими иными.
Мысли двигаются быстрее тела, быстрее самой короткой и сильной мышцы, поэтому, пока кеметянин только летел к нам, я успел обдумать и откинуть десяток идей.
Одиннадцатой решил воспользоваться.
С замиранием сердца я отпустил «вепрь», поднял освободившуюся от оружия руку и направил кончики пальцев на врага, миг спустя активировал свои заклинания-татуировки, сразу две.
Еще спустя одно мгновение золотокожий рухнул сверху на нас, успев ударить кого-то мечом по выставленному в защитном жесте мушкету.
В момент его приземления раздался громкий треск, крик боли… и кричал кеметянин. Противник несколько раз кувыркнулся по земле, оставляя кровавые пятна, выронил оружие и сбил с ног двух наших бойцов, не успевших отскочить в сторону и готовящихся встретить врага врукопашную.
Он так и не поднялся с земли, не успел, и Сильфея кинжалом снесла ему голову.
– Не стрелять! Не стрелять! – донесся до меня крик Стрельца. Оказывается, это он остановил стрелков, которые собрались добить жалкие остатки вражеского отряда. Из почти двух десятков дикарей, которые с дубинками и копьями напали на нас, на ногах стояли трое. И сейчас эта троица превратилась в соляные столбы от вида мертвого золотокожего.
– А вот вам, уроды! Держите кусочек своего кумира! – с этими словами Федька воткнул тесак в щеку отрубленной голове и кинул в сторону замерших пигмеев. – Валите и скажите, чтобы больше не совались! Или всех на холодец пустим!
Когда голова упала рядом с ближним к нам пигмеем, разбрызгивая кровавые капли, тот истошно завизжал, бросил на землю духовую пушку с костяным наконечником, который позволял использовать оружие и в ближнем бою в виде копья, развернулся нам спиной и задал стрекача в заросли. Следом, побросав оружие, за ним рванули оставшиеся двое.
– Нужно нашим помочь, Федь. Неизвестно, что там с шаманом, – сказал я, – давайте на левый фланг, куда ушел До’Сэш.
– Сейчас поможем. Потап, со всей силы, на которую только способен, ударь по макушкам деревьев, а ты ему помоги, – приказал Стрелец воздушнику и огневику. – Остальные тихо строем идем вперед, стрелять только при уверенности, что союзников не зацепите. Щитоносцы, вперед… Петро, ты с Хлыстом и Сашкой окажите помощь раненым.
Стычка случилась так быстро, что во время нее я толком не успевал смотреть по сторонам. И не заметил, что золотокожий вывел троих из строя, к счастью, все были ранены, хоть один и тяжело. Одному щитоносцу серьезно повредило руку бумерангом, который пробил тонкий металл и разрубил предплечье, второму метательный снаряд самым краем прилетел в голову, не убил, но парень был без сознания и дышал часто-часто, как иногда бывает при тяжелой черепно-мозговой травме, третьему кеметянин срубил все пальцы на правой руке (это был тот самый стрелок, который успел прикрыться мушкетом).
В вышине грозно загудело, ухнуло, и следом на землю посыпался всяческий мусор – ветви, листья, птичьи гнезда, комки паутины, насекомые, искры, хлопья пепла.
– Свои, не стрелять! – успел я крикнуть, когда впереди мелькнула тщедушная фигурка в знакомой маске. – До’Сэш, это ты? Что с врагами?
– Мы убили сиша и трех воинов, они убили одного моего. Потом они ушли, а с неба на нас посыпался огонь! – торопливо проговорил он.
– У тебя один убитый, больше никого? Там был сиш, не супиш?
– Супиш, два фуста и четверо простых воинов ушли, мы убили только одного сиша, фуста и двух обычных воинов. У меня еще двое раненых, но они могут идти дальше.
– Я в погоню, Макс, – тут же встрепенулся Стрелец, услышав перевод. – Этих нужно догнать.
– Зачем? Ты же сам отпустил только что троих? Какая разница – трое или десять, когда в джунглях их тысячи?
– Там шаман и пара спецназовцев, вот их отпускать я совсем не хочу, чтобы потом не натворили они у нас дел. Скажи этому вождю, чтобы нам путь указывал, – пояснил мне товарищ.
– Хм… я как-то не подумал. Но почему ты, почему не все вместе?
– Нужно собрать трофеи, помочь раненым, подсчитать убитых дикарей.
– Я бы с Сильфеей лучше справился в погоне.
– Я в любом случае пойду, – заявил тот. – А тут нужно кому-то остаться из старших. Так что тебе не отвертеться.
– Ладно, двигай, только поосторожнее там. Не думаю, что Медведю придется по душе, если воевода анклава сгинет в рядовой стычке. Если наткнетесь на еще один отряд, то отступайте.
– Не учи ученого.
В стычке дикари потеряли двадцать пять человек, плюс кеметянин. Среди трупов (раненых с полным равнодушием добили) были три шамана, два их ученика, один эдьяр и шесть фустов. У каждого одаренного при себе были отборные тикеры, наполненные энергией под завязку. Получается, пигмеи хорошо подготовились к будущему бою, взяли все самое лучшее, хоть это им и не помогло. Но в этом виноват лишь я и немного шши, не окажись в отряде меня с Сильфеей, и все головы бойцов вместе со стрелецкой оказались бы на днях на кольях на берегу неподалеку от частокола.
У двух фустов и вождя даже имелись сильно изогнутые короткие клинки из сплава золота с серебром. Пусть не сталь, но всяко лучше деревяшек и кости. Тем более, акцент пигмеи делают на отравленные дротики, а холодным оружием потом добивают беспомощных подранков.
Пигмеев так и бросили в джунглях, оставив с них трофеи (кроме тикеров и клинков из драгоценного металла) нашим союзникам. С собой же взяли тело и голову золотокожего для изучения, а то Ро в прошлый раз сильно возмущался, что ему не доставили для вскрытия таких интересных индивидуумов. К слову, после осмотра трупа я понял, отчего тот стал кричать: у него на левой ноге был открытый перелом. Что-то там с тазом, потому как весь низ у покойника перекосило, и там при транспортировке едва слышно хлюпало и поскрипывало.
– Вы кретины, понимаете это?
– Медведь…
– Оба кретина! Два великовозрастных дебила!
Медведь вернулся в крепость под самый вечер, вернулся не один, а с несколькими незнакомыми молодыми людьми – девушкой странного облика и двумя парнями.
Сейчас он отчитывал меня и Федьку в главной башне донжона, подальше от посторонних глаз. Голос он не повышал, но такая злость в нем звучала, да и взгляд был далек от апостольского всепрощения, что обладай глава анклава способностями иных, досталось бы нам со Стрельцом по полной программе.
– Вы чем думали, когда отпускали дикарей? Почему не убили свидетелей того, как был убит тот золотокожий? Теперь их хозяева, эти кеметяне, будут точно знать, что происходит с их лучшими бойцами!
– А то они и так не поняли бы, что их убили, – пробурчал товарищ.
Я благоразумно промолчал.
– Одно дело, когда только догадки и подозрения, другое – свидетельства очевидцев. Да если бы вы их из пушки убили, и то проще было бы! Списали на волшебство, кару богов, нападение демонов и черт знает кого еще бы! А тут прямо на глазах у всех их самого лучшего бойца, повелителя, куратора или кто он им там, взяли и зарезали, как барана, да еще головой стали играться.
Медведь замолчал и тяжело вздохнул, переводя дух.
– Я не я буду, если в ближайшее время к нам не пожалует карательная армия, – сказал он после минутного молчания. – И придут к нам такие мужички, перед которыми мы можем не устоять. И всё из-за вас.
– Так что теперь – не нужно было убивать этих уродов совсем? Пусть они наших парней на колья сажают? – возмутился Стрелец.
– Ничего ты не понял, – махнул на него рукой Медведь. – А вроде бы умный мужик.
– Да я…
– Помолчи уж, стратег-запугиватель, – оборвал его совсем невежливо наш глава. – Начинай тренировать дружину, увеличь число бойцов, не стесняйся женский полк подтягивать, пусть пуляют из чего полегче. Скорее всего, придется перебираться в крепость в течение недели, а то в поселке нам не выдержать удар. И дробить анклав тоже не дело, так нас поодиночке перебьют. Может быть, еще к Максимову придется обращаться за помощью… М-да, заварили же вы кашу, ребятки.
– А может, пока крепость оставить? – предложил я. – Про поселок кеметяне точно знать не могут, и мы там можем отсидеться. Это я так, чисто гипотетически предложил.
Медведь посмотрел на меня, покачал головой и вздохнул:
– Я не стану говорить про тот труд, что вложили в обустройство крепости, про цех со станками – единственными на этой планете. Но напомню про те следы тварей, которые наши охотники увидели, из-за чего работа по ремонту и строительству здесь ускорилась. Какая разница, от кого прятаться за стенами – хищников или людей? Обобщая проблему, разницы для нас конкретно нет никакой.