Меня, правда, несколько напрягло, что новый учитель с ходу начал задавать неудобные вопросы. Однако, как оказалось, его интересовало не мое происхождение, а особенности развития дара — во сколько открылся, как развивался, чем его стимулировали, когда именно я понял, что обладаю пространственной ветвью…
— Самородок, значит? — задумчиво проговорил он, когда я обмолвился, что дар управления пространством для меня с самого начала был второстепенным. — С основной ветвью контроля над молниями? Да, такая связка иногда встречается. И влияние молний на пространство установлено тоже давно. Я так полагаю, упражнения на концентрацию давались вам легче всего в классе?
— Возможно, хотя специально я ни с кем себя не сравнивал, — согласился я.
— А что насчет проявлений других видов комбинированной магии? Про время я уже слышал — Даэ сказал, что вы почти готовы к работе в этом направлении. А как насчет остальных? Магия разума? Предчувствия?
— Нет, лэн. Пока ничего такого не было.
— Ваш учитель упомянул, что свою первую пространственную фигуру вы увидели во сне. Это действительно так?
Тут уж мне ничего не оставалось, как кивнуть.
— Так точно, лэн. Это была фигура усиления. Я ее увидел, а потом попытался воспроизвести, и тогда же оказалось, что у моего дара есть пространственная ветвь. В школе после этого случился небольшой переполох, я тогда едва не открыл свой первый портал. Лэн директор сразу же после этого велел заблокировать эту ветвь моего дара, но построение магических фигур, в том числе и высшего порядка, никогда не составляло для меня проблем.
— Да, это очень характерно для магов нашего профиля. С пространством, причем и с реальным, и с выдуманным, в том числе и с пространством сна, мы обращаемся особенно легко. Подумайте, лэн Гурто, а ощущение своего собственного времени вам не доводилось испытывать?
— Нет, лэн. Вернее, в обычной жизни — нет. Но во временной петле ощущение времени я не потерял.
— Значит, как минимум три направления комбинированной магии вы уже зацепили, — констатировал очевидное маг. — Пространство, время и, полагаю, сны.
— Вы правы, лэн, — снова вынужденно признал я. — Ветвь времени у меня уже полостью сформирована, а по магии сна мне во время последнего тестирования сообщили, что я уже полноценный нулевка.
— Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что и появление остальных ветвей тоже не за горами?
— Так точно, лэн. Оба моих наставника считают, что с высокой долей вероятности так и будет. И они же склоняются к тому, что посторонние ветви не нужно блокировать.
— Это им решать, — не стал спорить мастер Рао. — Но ветвь времени точно блокировать нельзя, иначе развитие пространственной тоже остановится. С остальными, скорее всего, будет похожая история, ну разве что у них чуть менее выражено влияние друг на друга. Однако если дар не блокировать совсем, как планирует мастер Даэ, то следить за вами придется намного пристальнее обычного. А риски того, что вы однажды перегорите, существенно возрастут.
Я снова кивнул.
— Мне это известно, лэн.
— Хорошо, — удовлетворенно откинулся он на спинку кресла и сложил руки на груди. — А теперь расскажите мне про Даруса Лимо. Как вы о нем узнали, как оказались в петле, что там увидели… Я хочу знать абсолютно все. Вплоть до того момента, как вы оттуда вернулись.
Я пожал плечами и постарался максимально коротко осветить интересующие мага события. Знакомство с семейством Нома, поиски информации по дому, сведения о Лимо, ну и собственно данные про временную петлю, из которой нам с Юджи удалось выбраться, можно сказать, чудом…
О том, что после этого мне стали сниться сны с самим Лимо, я, естественно, умолчал. Об этом знали лишь лэн Даорн и лэн Нортэн. Более того, после недолгих обсуждений они единогласно решили, что больше никому об этом знать и не нужно, включая даже мастера Даэ. Для него наставник счел возможным сообщить лишь то, что я случайно ознакомился с некоторыми лекциями Лимо и самостоятельно начал осваивать новый материал.
Меня это, признаться, удивило. Нет, сам я пока не был готов вот так по первому требованию выкладывать кому-либо свои тайны, но раньше мне казалось, что между лэном Даорном и его учителем не было недоговоренностей. А тут, получалось, что доверия-то между ними и нет?
— Дело не в доверии, Адрэа, — обронил наставник, когда я рискнул его об этом спросить. — Если бы проблема заключалась только в этом, то я бы первым отправился к учителю за советом. Да и про найденный тобой носитель не стал бы молчать. Но род — это не просто слово. У каждого его участника есть определенные обязательства и перед родом в целом, и перед своими предками, и перед живыми родственниками, и перед главой. Порой это могут быть брошенные в запале обещания, порой — обязательства, данные под магической клятвой. Я бесконечно уважаю и ценю мастера Даэ, причем и как учителя, и просто как человека. Но при этом хорошо понимаю, что если однажды наши интересы пойдут вразрез с интересами его рода, то ему придется делать выбор. И этот выбор, скорее всего, окажется не в нашу с тобой пользу. Даже в том случае, если сам мастер Даэ этого не захочет и потом будет искренне сожалеть.
Я после его слов крепко задумался. А потом пришел к выводу, что лэн Даорн прав и мы не знаем, какие клятвы в свое время давал старейшина рода Хатхэ. А также какие обязательства и обещания мог дать когда-то мастер Рао, лэнна Оми Хатхэ и в том числе ее малолетняя дочь, которая только при мне дважды давала клятву рода. Поэтому наставник правильно рассудил, и будет лучше, если потенциально опасная для меня информация ни до кого из старшего рода Хатхэ не дойдет.
— То есть это был ваш первый портал? — уточнил мастер Рао, когда я закончил излагать несколько подкорректированную версию событий. — И вы сделали его без подготовки? С первого раза? Просто потому, что когда-то увидели во сне?
— Так точно, лэн.
— Занятно, — протянул он, задумчиво сдвинув брови. — Значит, я ошибся, и вместо трех направлении комбинированной магии вы, судя по всему, сумели или же скоро сможете открыть в себе и четвертое. Тот факт, что вы видели во сне то, как вы сами же создаете жизнеспособный портал, очень близко подводит нас к мысли о полноценном предвидении. Сюда же можно отнести чутье на опасность, которое вы сегодня продемонстрировали. Интуицию. А также иные проявления возможности видеть и предчувствовать грядущие события. Для вашего возраста это крайне необычное явление. Вы очень быстро развиваетесь в магическом плане, лэн Гурто.
Я скромно промолчал.
Да у меня и в физическом все в полном порядке. Первичное усиление моего тела Эмма закончила еще летом. Второй этап мы планировали начать в шестнадцать лет, когда я еще немного подрасту. Ну а завершающий — где-нибудь в восемнадцать, если, конечно, у нас будет достаточное количество расходников и в том числе дорогостоящего найниита.
— Покажите, чему вы научились у Лимо, — велел лэн Рао, когда пришел к каким-то выводам. — Прочитанное в его записях вы, конечно, дословно не процитируете, но, чтобы развеять последние сомнения, создайте пространственный карман и спрячьте в нем… ну скажем, вот эту книгу. Если вы действительно учились по записям Лимо, для вас это не составит труда.
Он поднял левитацией со стола первый же попавшийся томик с нечитаемым названием и играючи подбросил в воздух. А когда тот прямо в полете исчез, удовлетворенно кивнул.
— Прекрасно. Скажите, предметы какого размера вы сможете убрать в пространственный карман?
Я удивленно на него посмотрел.
— Согласно теории Лимо, размер значения не имеет. Важны лишь границы и то, как маг их ощущает.
— Верно. Сколько малых пространств вы сможете создать в пределах этой комнаты?
— Сколько угодно.
— А в пределах дома? Или сада?
— Пределов нет, лэн, — слабо улыбнулся я. — Теория пространства Лимо изначально двойственна. С одной стороны, он утверждает, что у любого пространства есть свои границы, но в то же время они достаточно условны. Обычные люди их и вовсе не ощущают, тогда как пространственные маги…
— Могут очерчивать их сами, — кивнул лэн Рао. — А также изменять, искажать, растягивать уже существующие границы практически до бесконечности. Именно поэтому теорию Лимо поставили под сомнение. А еще по причине того, что далеко не каждому магу удается научиться ощущать границы предметов и так называемых малых пространств, не говоря уж о больших. Ну а раз не все способны, значит, на большой массе теория вроде как не работает. Кстати, а как вы ощущаете границы, лэн Гурто?
— Мне становится холодно.
— Только ощущения? Не изображение?
— Пока — да.
— Значит, когда я к вам прикоснулся, вы ощутили холод? — хмыкнул маг. — А мне, напротив, всегда тепло. Кто-то ощущает их в виде покалывания или ползанья мурашек по коже. И почти никто не видит. Интересно, да?
Я настороженно на него воззрился.
— Простите, лэн. Вы хотите сказать, что теорию Лимо изучает кто-то еще? Разве ее не запретили?
— Знания запретить очень сложно, лэн Гурто, — снисходительно улыбнулся лэн Рао. — Если к ним единожды открыли широкий доступ, то все их уничтожить уже не получится. Да, быть может, Лимо за дело назвали государственным преступником. Быть может, смерть за свои опасные эксперименты он тоже заслужил. Но на основе его теорий и поныне базируются многие постулаты традиционной магии. И со смертью создателя они отнюдь не потеряли своего значения. Больше вам скажу — с определенного момента каждый пространственный маг начинает понимать, что в общеизвестной теории магии многого не хватает. Каждый из нас рано или поздно приходит к выводу, что комбинированный вид магии всегда был и есть всего один. Это и есть та самая магия сопряжения, о которой в своих лекциях многократно упоминал Лимо. К тому же в свое время он читал их открыто, на большую аудиторию. Как вы понимаете, их не только слушали, но и тщательно конспектировали, заучивали, сохраняли. По многим из них когда-то шли оживленные споры. У Лимо было много учеников, последователей и просто знакомых, которые ценили и берегли его труды. Поэтому хоть самого Лимо и запретили упоминать лишний раз, пусть его имя вымарали из всех учебников, но от его теорий отнюдь не отказались. По крайней мере, не отказались безоговорочно, хотя с годами их порядочно исказили. И каждый уважающий себя пространственный маг обязан ознакомиться с основами его учения. Просто потому, что больше никто в этой области ничего путного за последние двести лет не открыл и не придумал.