Конечно, они очнулись почти мгновенно, но секундной заминки хватило, что бы вырвать топор из тела погибшего. Радон встретил нового противника ударом древка топора. Попал ему в грудь. А бил со всей силы. Парень хрюкнул и улетел в толпу своих, упав на их же мечи. Один из этих мечей, пробил ему спину, второй пронзил бок. Радон прыгнул вперёд и, размахнувшись, ударил – пришлось покинуть ворота. Уютная позиция для битвы таковой быть перестала. Он ощутил, как наверху что-то загорелось. Как? Сам не понял. Но над головой разгоралось тепло огня, и он пошёл в атаку. Спустя пару секунд, на пустое место между барбаканами, полилось кипящее масло.
Радон оказался в центре меньшего дворика, внутренней части замка. Окружённый тремя десятками воинов. И с десяток лучников на стенах. На него не нападали. Ему давали шанс сдаться, сложить оружие. Старик потряс топором и зарычал.
Первая стрела прошла мимо. Вторая угодила в ногу. Третья вошла в грудь. Старик сплюнул кровь, вырвал стрелу из груди и бросился в бой, размахивая топором. Он и сам не заметил, как пылают горячим огнём раны, как новые стрелы вонзаются в плоть – старик дрался как в последний раз. Он был в зените славы – один против такого количества врагов, совсем один. Да этот подвиг будут воспевать все Предводители все воины Тара! Он один против такого количества воинов и своей славной смертью, он удержит ворота открытыми.
Да его именем будут называть сыновей ещё десятки поколений!
В пылу битвы, он, почему-то, забыл, что Тара давно не существует.
Во внутреннем дворе, воинов оказалось гораздо больше. Тут пришлось жарко. Арийцы, как сразу врубились в нестройные толпы бегущих к ним людей, так и продолжали сражаться в том же духе. Здесь лучникам не позволяли и головы высунуть. Тигры нарисовали на стене красную дорожку из кишков, разорванных тел и потоков крови. Анталия перебила всех на своей стороне, каких-то просто покидав на землю, и сама взялась за лук. Она отстреливала тех, кто подбирался к арийцам со спины, упорно игнорируя факт, что иногда помощь требовалась и Суб-Зеро, коему магию использовать запретили. А тигры, прикончив людей на стене, ворвались во внутреннюю её часть и теперь из бойниц стены, время от времени, доносился яростный рык, да истошные вопли людей, близко познакомившихся с тигриными клыками. Когда двор замка заполнился мёртвыми телами и покраснел от крови, на поле боя появился Страйк – всё это время он выдёргивал из себя стрелы. Было их много, некоторые сидели глубоко, так что пришлось попотеть. Некоторые выдернуть, вовсе не получилось. Внутри, увидев, что арийцы, в обще-то, даже побеждают, хотя противников в разы больше, Страйк, с отчаянным воплем, руками-лезвиями махая, кинулся в бой. И в первые же минуты весь торс усеяло резаными и колотыми ранами. Но его врагам не удавалось сделать больше одного удара. Всегда, кстати, точного и смертельного для людской анатомии. Будь Страйк ещё прежним, просто человеком, здесь его путь и закончился бы, во дворе крепости Орхус.
Арийцы орудовали мечами споро и ловко, заметно превосходя мастерством своих противников.
Им удалось солидно уменьшить ряды врага и отбросить его обратно к каменным казармам.
Из-за малого количества нападавших, их яростной стремительной атаки, того невероятного мастерства, что они демонстрировали, случилось два любопытных события.
Пережившие битву, включая раненных стонущих за спинами продолжавших наступать арийцев, уверились в том, что нападающих гораздо больше, чем они видят непосредственно перед собой. Учитывая постоянный рык внутри стены и вой людей, попавших на клыки тигров, а так же лучницу, посылавшую стрелы неуловимыми глазу движениями, они так же уверились, что в атаке участвуют колдуны. Один воин, умирая от секущего удара меча Марса, оставившего на его груди глубокую рану, даже прокричал:
-Будь проклята Империя! – После чего стал булькать кровью. К концу битвы он умер, но его крик успел посеять в рядах собратьев сразу два противоречивых чувства – Империя таки напала на Сабас. А Империя, это магия, старая привычная и новая, тёмная, направленная на вещи. А так же – рыцари и Сияющие. Последние походили на рыцарей, носили доспехи, но в бою творили такое, на что люди в принципе неспособны. В частности арийцев, за таких Сияющих, почему-то, снявших доспехи, и приняли. В умах других, вспыхнула злоба и отчаянная решимость умереть, но не сдать Орхус – на радость арийцам. Они не планировали брать пленных, а добрую битву меч против меча, приветствовали всем сердцем. И второй момент – Суб-Зеро.
Безоружный парень, к тому же низкорослый и худой, многим показался более привлекательным противником, нежели здоровенные, мускулистые, абсолютно сумасшедшие варвары – они рычали, брызгали слюной, скрежетали зубами, один только вид этих взбешённых людей уже заставлял руку нервно дрожать. А в таких руках, мечи держатся не шибко крепко.
Ледяной воин, послушно следовавший приказу магию не применять, оказался в кольце из двух десятков мечников и копейщиков. И его не прикрывали стрелы вампира. Пришлось проявить чудеса подвижности, что бы не получить копьём в живот или мечом по шее. У бедняги жилы трещали непрерывно – не так-то просто, уворачиваться сразу от нескольких ударов копий и мечей, одновременно нанося удары по противнику, кулаками и ногами. Суб справлялся и даже сумел в какой-то степени насладиться битвой. Однако эмоции он не отпускал так, как это делали арийцы. Он чётко контролировал себя. Тело работало как машина. На его месте, в этой ситуации, ариец был бы убит. За исключением может быть Логана или Радона. Первый прорубился бы через кольцо своим двуручником, второго убить, как выяснилось, просто проткнув, уже невозможно.
Суб положил почти всех. Перед ним остались человек восемь. Никто из них не спешил нападать. Парни стояли, держа оружие двумя руками, и не решались атаковать. На их глазах слегли два десятка собратьев. На смену пылу битвы, пришёл страх смерти.
Впрочем, не совсем обоснованный. Лежавшие вокруг Суб-Зеро, поверженные противники, далеко не все мертвы. Кое-кто уже начал приходить в себя и тихонько постанывал, баюкая ту часть тела, которую ему отбили. Сложнее всего приходилось тем, кто получал удары в лицо и грудь. Первые порой не могли даже стонать – челюсть вещь, как оказалось, очень хрупкая. Вторым и вдохнуть путём не получалось, гнулись отчего-то доспехи от ударов этого щуплого паренька в смешном костюме. А гнулись они внутрь, а внутри как бы солдат и есть. Как обратно это выправить, не имея под рукой кузнечного молота – решительно непонятно.
Суб послал парням свой пустой холодный взгляд и плавным движением всего тела, занял высокую стойку, с переносом веса тела равномерно на обе ноги.
-Я готов. – Проговорил воин, впервые за всю битву издав хоть какие-то звуки.
Самый смелый из окруживших его, заорал громко и кинулся вперёд, нанося отточенным движением, колющий удар в грудь. Суб отклонил корпус, не сдвинув ног, лишь слегка присев. Копьё оказалось между поднятых рук. Резкий рывок, руки сходятся вместе и с треском, закалённое древко копья, ломается. Парень отступил, ошалело хлопая глазами – руками такое копьё никто поломать не мог! Он знал точно – всем гарнизоном проверяли новые древка пришедшие с побережья. Никто не сломал! А тут…, парень бросил копьё и обнажил меч. Применять не стал. Его товарищ, в сей момент размахнулся и кинулся в бой. Суб поймал руку воина за запястье, что-то непонятное сделал и парень полетел вверх тормашками. Обратно не поднялся.
Они отступили на шаг. Потом отступил ещё один и, разом развернувшись, все оставшиеся на ногах побежали к внутреннему замку.
А там чуть не поседели.
Радон, утыканный стрелами, весь в крови, тяжело дыша, стоял посреди маленького дворика. Красные глаза старика обшаривали местность на предмет живых врагов. Стрелы больше не летели. Последний стрелок выпустил одну, промахнулся, Радон поднял выпавший из мёртвой руки меч и бросил его наподобие кинжала – в глаз попал.
Теперь врагов не осталось – изрублены, у ног лежат. Стрелы мешались. Гигант зарычал и из глаз брызнул огонь. Все стрелы, торчавшие в теле, вспыхнули. Мгновение и они падают наземь прахом, а из ран течёт горячий металл наконечников. Они расплавились в его теле. Было больно, и он зарычал, сжав древко топора двумя руками. Раны зажили, раньше, чем стих его гнев.
Старик удивиться сгоревшим стрелам не успел – прямо в ворота бежали с десяток воинов.
Новые враги!
Старик занёс топор над головой и с рёвом бросился в бой.
Сражение заняло несколько часов. Большая часть битвы, прошла возле казарм. Там дрались арийцы. Когда Анталия и Суб попытались влезть в эту схватку, Логан диким рёвом потребовал, что б они отступили. Четыре арийца, почему-то, решили драться там, примерно с сотней воинов, в гордом одиночестве. Во внутреннем замке, Радон сражался самолично, один. Страйк, подумав, осмотревшись, врагов не обнаружив, потихоньку исчез где-то за воротами. Его потом со стены заметили – он по крестьянским домикам бродил и занимался грабежом. Самих крестьян там уже не было, сбежали неизвестно куда. Суб и Анталия остались у ворот, не выпуская тех, кто пытался сбежать. Таких оказалось немного – в основном раненные, потерявшие оружие люди. С десяток таких, Анталия выпила, насытившись впрок. Остальных просто убивали. Когда битва четверых арийцев перешла в казармы и рассмотреть её уже не получалось, только крики, рык, звон металла слышно, Анталия предположила, что, возможно, убивать беглецов не так уж и разумно. Суб с ней согласился, точнее он просто пожал плечами. И девушка решила, что, пожалуй, лучше брать их в плен. К полудню пленных набралось два десятка. К тому времени из ворот внутреннего замка выбрался Радон. Весь в крови. Глаза бешенные красные…, впрочем, они такие у него теперь всегда.
Он остановился во дворе и повернул голову на звук. Старик тяжело дышал и Анталия, вполне обоснованно предположила, что он остановится там и будет ждать. Однако он зарычал, топор поудобнее перехватил и двинулся на шум битвы.