Когда вой зимнего ветра стих, а бело-синий огонь, вырывавшийся из левой руки пассажира, угас, капитан упал на палубу. И сразу весь разбился. Даже мушкет на три куска поломался.
-П-п-простите…, - проблеял единственный выживший из пятерых моряков. Он там и стоял с цепью в одной руке и поднятым для удара крюком, во второй. Бледный весь стоял, одна рука белым налётом покрыта – холод коснулся его лишь слегка, ему повезло, это всего лишь изморозь. – С-сразу не р-разглядели, ваше почтенство магическое, посох вы бы сразу показали мы б это, а так…
Суб протянул руку. Матрос бросил крюк и, лепеча извинения, вложил в протянутую ладонь цепь, после чего пятясь, отбивая поклоны, поспешно сбежал, в трюме прятаться.
Дети хныкать перестали. Испуганно жались друг к дружке и круглыми, блестящими от ужаса, глазами, смотрели на «почтенство магическое». Их накормили второй раз. Перед самой высадкой. На этот раз бесплатно и самым лучшим мясом, какое было на корабле. Повод всё-таки есть. Не только страх пред таинственным пассажиром. Коего, по зрелым размышлением, причислили к Эрфийским магам. Имелся и другой повод. У старшины корабельного – капитан-то помер. А команда старшину уважала очень. Особенно с прошлого года, когда он ударом кулака проломил голову прежнего старшины. Теперь ему капитаном быть и галера, стало быть, теперь его.
Галера дошла до берега, рискуя сесть на мель. Но пассажир попросил подойти как можно ближе, а таким статным, уважаемым и родовитым господарям, как таинственный Почтенный, простые матросы всегда искренне были рады помочь.
Суб спрыгнул в воду. Дети замешкались, и он рванул цепь. От рывка этого щуплого парня, на глазах команды, высадку эту наблюдавшей всем составом, восемь десятков детей рухнули в воду, будто штормом сметённые. Цепи перепутались, кто-то начал тонуть. Поднялся детский крик, плач, заставивший вздрогнуть даже закалённых морских волков. Суб не оборачивался, он просто шёл по глубокой воде, достававшей ему до груди и, кажется, без усилий, тянул за собой цепь. Он вытащил детей на берег покрытого густыми лесами острова и остановился.
Галера уходила за горизонт, солнце садилось. На берегу лежали вповалку усталые, мокрые дети. У них не осталось сил, даже что бы плакать. А один не шевелился вовсе.
Суб-Зеро смотрел на горизонт. Он скинул плащ и чего-то ждал. Дети притихли, перестали кашлять, выплёвывая воду, коей все они наглотались в избытке. Один так и не поднялся.
Воин положил цепь и подошёл к парню. Перевернул его на спину, легонько ударил по груди. Ещё раз и ещё. Парень не шелохнулся. Мёртв.
-Слабые не нужны. – Холодно проговорил Суб, выпрямляясь. Рука поднялась, взвыл ледяной ветер и длинный язык белого пламени, коснулся малыша. С хрустом его тело обратилось в лёд. Нога воина поднялась и с треском опустилась на тело малыша. Он развалился на куски, словно стеклянная статуэтка. Дети снова дрожали, но уже не от холодного морского ветра.
Суб поднял цепь и рывком заставил всех подняться. Некоторые не успели, их проволокло по песку береговой полосы, метров пять, пока они, наконец, не изловчились и не смогли встать на ноги. А в оковах цепи, ещё долго тряслась скрюченная ладошка малыша, примёрзшая к металлическому кольцу…
Он вёл их всю ночь через лес. Суб-Зеро не останавливался, даже когда малыши падали от усталости. Один сломал ногу и не смог продолжить путь. Его постигла участь того, что умер на берегу. Страх перед новым господином, стал лишь сильнее. Он уже превратился в стойкий, липкий ужас. Они шли до рассвета. Остановились, достигнув каменистого холма, где-то в центре острова.
Суб-Зеро затащил всех туда и остановился.
-Это место станет вашим домом, на многие годы. – Сообщил он детям, и ледяное пламя брызнуло из его руки. Оно проскочило по цепи, коснулось их рук, дети завизжали. Попытались вырваться из цепей. А металл белел прямо на глазах, дыхание Ледяных Пустошей, подбиралось к их хрупким ладошкам и…, цепи начали ломаться, падая наземь. Они разбивались с хрустальным звоном. Ошеломлённые перепуганные дети, обнаружили, что их руки свободны.
-Здесь вы обучитесь благородному искусству, неизвестному в вашем диком мире.
Разбежаться они не рискнули. С ужасом смотрели то на цепи, то на человека говорившего пустым холодным голосом. Они не понимали, о чём он говорит.
Суб смотрел на детей, и в его глазах не отражалось ничего. Он оценивал своих невольных учеников. Среди них были и лощёные имперцы, пухлые вестфаллийцы, скуластые валлийцы, темнокожие, неизвестно откуда прибывшие, здесь были дети множества рас. Он оценивал не эти детали, в общем-то, не имевшие значения, для того, что им предстояло пережить. Суб-Зеро прикидывал шансы этих детей выжить, физические возможности каждого, возможные приоритеты в выборе, скажем так, специализации. Его взгляд остановился на той девушке, что так смело и так глупо вела себя с пленившим её пиратом.
-У тебя есть имя?
-Тамита. – Отозвалась она, от страха, даже не замечая, что её голос, сейчас больше похож на визг.
-Встань. – Она поднялась. Суб подхватил несколько камешков с холма. – Твой первый урок Тамита. – Он бросил один камешек, попав ей в лоб. – Ты должна увернуться и поймать.
Он бросил ещё один. Девочка дёрнулась, но медленно летевший камень, заметить не смогла. А ведь он мог бросить куда сильнее и быстрее. Он ошибся? Или ей мешает страх? Суб вновь окинул её взглядом. Мышцы достаточно гибкие, комплекция позволяет. Нужно попытаться ещё.
Третий камешек угодил ей в живот и в этот раз летел он с такой силой, что она свалилась наземь от боли. Девочка визжала. Четвёртый камешек врезался в почву перед самым носом с такой силой, что её обсыпало землёй. Она подскочила на ноги и, сама не поняла как, увернулась, отклонившись назад, выбросила руку в бок и поймала камень! После чего свалилась, потеряв равновесие.
-Со временем. – Сказал он тем же ледяным голосом и сел на холм.
-Очень давно, не в этом мире… - Начал вещать их новый учитель, своим жутким голосом.
Он долго говорил. Рассказывая о страданиях неизвестного им народа, о войнах, которых они не знали, о Кланах, каких-то ниндзя сразившихся за Право – какое конкретно, он не объяснил. Учитель назвал имена, которые они слышали впервые в жизни, он называл оружие, им не знакомое, он говорил им о событиях очень далёких, очень странных…
Они только через несколько лет сообразили, что Суб-Зеро, Учитель, говорил о истории своего собственного Клана…, сообразили те, что пережили эти годы.
Вечером, дети проголодались и все вместе попросили Тамиту, поговорить с господином. Трясущаяся от страха девочка, единственная к которой он за этот день обращался по имени (аж три раза), путаясь в словах и заикаясь, высказала их просьбу.
-Вы хорошо обучаетесь. – И что это было? Хвала? Недовольство? Он говорил всегда на одной и той же ноте. – Тамита, обращаясь ко мне, с просьбами младших, зови меня Учитель. Я не господин вам, вы не рабы, не слуги. Вы мои ученики.
Отличие взаимоотношений ученика и учителя, от отношений раба и господина, как это было в его понимании, дети поняли не в тот день и даже не в тот год – оно оказалась довольно тонким.
Он их не накормил. Зато позвал в лес и стал показывать, какие растения можно есть, рассказывал, как ставить силки на мелкую живность. На следующий день, голодным детям он показывал, как сделать лук, дротики, из подручных материалов. На третий день, когда оголодавшие дети уже очень плохо соображали, он попросил их, приготовить ему обед.
На четвёртый, он избил всех своих подопечных тонким стеблем какого-то дерева и вновь потребовал приготовить для него обед – ведь он любезно показал им, как этот обед поймать.
-Выказываемое вами презрение к вашему учителю, не делает вам чести.
Такими словами он закончил массовую порку. Дети, не то что презрение выказывать – они от ужаса перед господином новым, членораздельных звуков издавать не могли, а от голода весьма туго соображали и даже ходили с трудом.
Учитель, на пятый день, обед так и не получивший, повёл их к морю. Там он вновь говорил. Рассказывал, как сделать «тонзе», коим можно ловить рыбу, пробивая её насквозь, этой длинной заострённой палкой. Одну такую он сделал сам, на их глазах и…, и на их же глазах сломал. Второй раз, показывать не стал. Рассказал как легко можно под холодным камнем, найти улиток и крабов. Он показал, как приготовить крупных жирных тараканов, часто встречающихся на лесистом острове – приготовленное растоптал на глазах голодных детей.
-Тамита, младших учить, твоя обязанность. Ты должна помнить и видеть, лучше прочих.
Девочка, только что, со слезами на глазах, захлёбываясь слюной, наблюдавшая как зажаренный таракан был втоптан в землю, даже не сразу услышала его.
Ночью, когда от голода, они не смогли уснуть, а маленький Тэтсу, почему-то, уснул и перестал дышать, дети разбрелись по острову. Зверский голод заставил их вспоминать услышанное от учителя. К сожалению, не все смогли вспомнить, ещё меньше их смогли применить на практике то, что вспомнили. Наутро, трое свалились с кровавой рвотой и долго кричали от боли – учитель не прервал их мучений. Наоборот. Он заставил всех, смотреть и слушать. Эти трое умирали долго. Белые от ужаса дети, сидели рядом с ними на земле и смотрели, пока все трое не умерли. С того дня никто не рисковал есть плоды, травы и насекомых, прежде учителем не указанных, как съедобные.
А Тамита попыталась организовать товарищей по несчастью и вместе начать поиски еды.
В течение месяца, Учитель занимался только тем, что рассказывал им, как добывать еду, показывал, как делать необходимые для этого инструменты из подручных материалов. И регулярно избивал их прутьями, за низкую успеваемость. За это время, умерли ещё шестеро, но оставшиеся, больше не страдали от голода. Они научились добывать еду из окружающего их мира, научились переносить голод спокойно. Вместо слёз, теперь, дети всех народов этого мира, проголодавшись, шли искать пищу в зелёном лесу острова или на его берегах. Брезгливые изнеженные имперские дети, исхудали, и ныне, без брезгливости и гримас отвращения, даже с удовольствием, поедали изжаренных, а то и сырых, жирных тараканов. Темнокожие уроженцы другого континента, чавкая от удовольствия, съедали рыб и улиток – вопреки распространённому верованию их народа, что живность рождённая морем, грязна и поедающие её, дикари, коих после смерти заберёт Барг.