-Господин желает девку. – Поведал Марс, ещё хлебнув. – Где найти такую в вашем городе?
-Девку? – Паренёк как будто не понимал о чём речь.
-Да, для плотских утех. – Марс полез в сумку и вытащил золотой. – Заплатить есть чем.
У парня глаза округлились.
Не потому что монета была золотая, а посетитель ещё за обед не заплатил. Что-то сейчас напугало его до полусмерти и, весь бледный, он поспешно сбежал принимать заказ только что вошедшего в таверну наёмника. Ариец даже недоверчиво оглянулся, ничего особенного не увидел. Монету подозрительно осмотрел. Потом ощупал лицо. А вроде всё в порядке. Никто из стен не вылезал, монета обычная, морда тоже прежняя, никакой гадости к ней не присосалось – магия она гадость такая, сам не заметишь, как присосётся на щёку, что-нибудь огненное и ррраз! Головы нет.
Однако что напугало парня? Неужели его вполне невинный вопрос? Ничего непонятно!
Ел он, зло глядя в тарелку, мрачный, в препаршивом настроении. Валлия начинала действовать на нервы, включая всех её жителей вместе взятых и каждый отдельно. Исключение Лоэла.
К столу кто-то подошёл. Краем глаза, Марс увидел кольчужную куртку, широкий торс, короткий меч на поясе и две тарелки в руках неизвестного. Ногой этот некто подвинул стул и плюхнулся напротив, за столом Марса. Поставил тарелки, с натугой охнул, поднялся и почти сразу вернулся с громадным, литров на пять, кувшином. Ариец глухо зарычал, поднимая взгляд.
-Шогран из роты Палана. – Представился бородатый мужик с шрамом через левую щеку. Разглядеть где шрам начинался не получалось, из-за длинных волос, а где заканчивался, из-за густой бороды. Взгляд весёлый, уже довольно пьяный.
-Марс. – Представился ариец. Шогран выразительно поднял густую бровь. Ариец помолчал, кусочек мяса прожевал, проглотил, вином запил и, видя, что бородач так на него и смотрит, добавил. – Из роты Логана. – Губы сами собой растянулись в улыбке – арийского Предводителя и короля, представил в роли капитана роты наёмников. Бородач улыбку понял как-то по-своему. Кивнул и разлил вино по кружкам. Одну взял сам, вторую пододвинул Марсу.
Пожилой ариец, в первый момент, решил Шограна этого, поднять за шиворот и вышвырнуть прочь от своего стола, но вовремя вспомнил, зачем вообще пришёл в Кельт.
Кружку он осушил залпом – мало. Взял свой полупустой кувшин, прильнул к узкому горлышку и сделал три больших глотка. Когда обратно кувшин поставил, бородач на него смотрел блестящими, полными уважения глазами. Марс даже заёрзал на стуле – он не понимал, чем вызвано непонятно откуда взявшееся восхищение. Не тем же что он в три глотка выпил четверть кувшина? Кувшин-то маленький, все мужчины так могут, если, конечно, они его роста и веса. А бородач как раз примерно с него и будет, хотя…, если приглядеться, на нём кольчужная куртка, под ней жилет, пожалуй, бородач, всё же поменьше будет…
Марс уныло уставился в тарелку – не уронит ли он своего лица, сидя за одним столом с этим воином? Эх…, и ведь чего делать решительно непонятно. Не будешь же каждого наёмника на бой вызывать, правильно? Был бы он рядовым воином Тара, ничего зазорного нет поесть за одним столом с каким-нибудь полупьяным мечником с того же озера Норх. Но он не какой-то сопляк! Он Марс! Тот, кто заслужил право сидеть за костром Предводителей, заслужил его мечом, в битвах!
Вот и приходится, прославленному сыну Славного города, преступать через себя, что бы выполнить волю своего Предводителя, своего короля.
Выполнение таких поручений, принижающих достоинство воинов, в дни славы Тара, могло печально кончиться как для Предводителя, так и короля – кишки могли выпустить. Но теперь Славного города Тара больше нет.
Наверное, пришло время меняться, как-то приспосабливаться. Тут вдруг вспомнился Радон. Мускулистое тело арийца содрогнулось от дрожи – измениться настолько, он не желал совсем. Но, раз уж необходимо, чем-то можно и пожертвовать…
-Слышал я, - заговорил бородач, оборвав размышления воина, - как ты у парнишки про гулящих баб спрашивал. Ты это Марс…, - Шогран воровато оглянулся и тихим голосом сообщил, - ты осторожней с таким вопросами. Нас наёмников, они стараются не трогать. От нас даже на праздники их приходить не требуют. И от участия в молебнах мы освобождены. Но будешь народ мутить вопросами всякими или лотос курить не таясь, да прочее – из города попрут. Год назад, целую роту монахи выперли, даже не заплатив им за целый месяц службы.
-А что они сделали? – Тут Марс действительно заинтересовался – на ту роту ему плевать с высокой горки, но это подходящий повод, что бы развить разговор в нужном направлении. Сейчас спросить, что и как случилось, потом, сколько не заплатили, а там, само собой разумеется, сколько им обычно платили, сколько роте Шограна сейчас платят, кому платят больше и так далее.
-Напились как свиньи, да статую…, видел, перед портом стоит? – Марс кивнул. – Они её на землю опрокинули. Там пол роты Приву через два слова поминали, вот по пьянки-то они Каила и того. А монахи, сам понимаешь, рассвирепели. Утром народ просыпается, а у них под окнами, Громовержец, мордой в грязь. Гы-гы. В общем, пришлось всей роте манатки собирать и валить. – Шогран скушал куриную лапку двумя прицельными укусами, вином запил и, отдышавшись, продолжил. – А были б они местные, из паствы монашеской, так в Облачный дом всех бы отправили. – Шогран сытно рыгнул и ещё вина глотнул. На вопросительный взгляд Марса ухмыльнулся. – Первый раз на монашеских-то угодьях? Гы. Облачный этот дом – что-то вроде тюрьмы. Там они этих, нечестивцев держат. Шоб, значит, порок из них изгнать. А те из кого порок не изгоняется, гы-гы, тех на Празднество иль Послушникам отдают.
-Зачем?
-Чего зачем? – Бородач снова вина хлебнул. Тут Марс внимательнее присмотрелся к глазам наёмника. Красные, белки покрыты сетью лопнувших капиляров, под глазами мешки. Неприятно кольнуло одно воспоминание. О славном Предводителе, о Великом воине Алуне. Спился Алун, потерял лицо. Его забыли, перестали уважать, а он однажды взял и бросился на меч, проиграв борьбу со своим пороком. Впрочем, для арийцев, жест Алуна означил не совсем проигрыш. Предводитель, утративший уважение, смог его вернуть. Он, проиграл битву, но не остался жить – погиб достойно, от меча. Можно даже сказать, что погиб на поле боя – ведь его противником, был он сам, его собственные пороки. И, проиграв, он не побежал, поджав хвост, не стал идти на поводу у более сильного противника, не стал рабом победителя, рабом своего порока. Он сражался до конца и, не сумев одержать победы, покинул поле боя мёртвым, как должно воину, как и должно мужчине.
Так Алун сохранил своё лицо и уважение собратьев.
Марс тряхнул головой и тоже вина выпил – лицо бородача начало плыть, в нём проступили тяжёлые, мрачные черты, слегка квадратного лица Алуна. Крепкое вино, хорошее.
-А послушникам, зачем отдают? Так это, что б тренировались они на живом…
Разговор стих. Просто в таверне вдруг повисла гробовая тишина. Все замолчали и новый знакомый Марса, поступил так же. Сделал хороший глоток вина, обернулся, побледнел и снова хлебнув, сосредоточился на еде. Желание чесать языком у него почему-то пропало.
Ариец, несколько удивлённый поведением посетителей – а тут народ не из робкого десятка собрался, опять же женщин практически нет. Однако и моряки, и наёмники и тёмные личности непонятного рода занятий – все мгновенно замолчали, стоило открыться дверям таверны и впустить внутрь новых посетителей. Четыре человека в длинных свободных балахонах, под которыми легко можно было спрятать оружие размером не больше одноручного меча. Одеяние этих людей имело однотонный окрас, но у каждого свой. Точнее у двоих. Первые двое, шедшие позади своих товарищей, носили коричневые цвета. Впереди всех двигался парень в сером, его поддерживала под руку девушка в чёрном одеянии. Собственно, уже женщина, если судить по лицу. Что под балахоном прячется, крепкое юное тело, иль рыхловатое поплывшее, выдававшее возраст женщины, определить не представлялось возможным. Однако поддерживала она своего серого спутника, без особых проблем. Силой природа её не обделила.
А человек в сером балахоне, шёл медленно, прихрамывал, и лицо у него оказалось не светлее балахона. Видно было, что без поддержки он вот-вот рухнет. Монахи Валлии собственной персоной. Причём не из рядовых. Марс, сейчас вспомнил, где видел подобные одежды. Монастырь, на границе провинции Пир, ими разграбленный с армией висельников с имперских рудников.
В том монастыре был один в чёрном балахоне – невероятные вещи творил. Дрался словно Колдун Меча. Давненько это было…, впрочем, если подумать, для него не так уж и давно. А вот в родном мире, о той битве, давно позабыли. Поколения два уже сменилось…
Помнит ли кто-нибудь в Арии о том, что был когда-то такой город Тар? Что воины, жившие там, наводили страх на пол континента? Помнит ли кто-нибудь о них, об их боевой славе?
Эх…, Марс посмотрел на кувшин. Выпил. Заметил, что куда-то пропал его новый знакомый Шогран. Поискал глазами, но вместо пьяного наёмника, обнаружил четверых монахов, идущих прямиком к его столу. Сердце сжалось и тут же яростно забилось. В разум хлынула порция бешенной, но ещё сдерживаемой злобы – это куда лучше, чем страх. За годы, проведённые в Малом городе, эта злоба начинала приходить к воину, едва его посещала даже самая слабая тень страха. И чем старше становился ариец, тем меньше ему приходилось заострять на этом внимание – в возрасте Марса, например, такое случалось автоматически. И не всегда адекватно ситуации. Иногда, даже без всяких к тому причин. В такие моменты могли случаться припадки безумия, выражавшиеся в том, что воин начинал крушить всё подряд – стулья, головы врагов (или тех, кто ему врагом показался), столы, стены, в общем, до чего руки дотягивались.
Монахи замерли в метре от его стола. Серый, сглотнул, и устало посмотрел на хмурое лицо арийца. После чего кивнул головой. Женщина в чёрном, помогла ему добраться до стула, за соседним столом, и вернулась обратно. Глянула на арийца, буквально прошипев.