Как оказалось, узник и не собирался попадать в такую ситуацию. Толи сообразил, что хочет сделать противник, толи был слишком глуп, что бы думать о безумии своего поступка.
А Марс не думал о ловушке, которую ему расставили, не думал и о безумстве своего следующего шага. Он думал о том, что слишком стар. Собственно нельзя это назвать даже полноценной мыслью. Он увидел строй, увидел мечи. Даже без цепей и полностью здоровый, вряд ли он смог бы пробиться через такую организованную блокаду и остаться в живых. Может, когда был моложе…, но теперь – шансов нет. А ведь он уже очень стар. Вспышками обрывки мыслей проносились в сознании. И последняя вспышка касалась достойной смерти – в битве против прекрасно вышколенного отряда мечников, в цепях, раненный. Разве может быть более подходящий случай? Жаль, миссия на него возложенная королём, останется невыполненной, но…, такой шанс упускать нельзя. Он явно обречён, так пусть смерть придёт в бою, а не в позорном плену, когда тело иссохнет и превратится в подобие тех теней человека, что делили с ним камеру!
Марс зарычал, подняв меч над головой. Так странно подняв, что строй замешкался.
Отсалютовав самому себе мечом, Марс бросился в свою последнюю битву.
Ариец врезался плечом в ближайший щит, незнакомым приёмом отразил меч соседнего мечника и из положения, при котором вроде бы невозможно ударить, всадил лезвие в шею ближайшего воина. Ариец отскочил назад, отразив сразу три ответных удара, да с такой невероятной скоростью, что наёмники остановили своё движение вперёд. Один из них и вовсе упал под ноги собратьев. От такой безумной атаки узника, они оторопели на долю мгновения, арийцу его хватило, что бы злобным взглядом пробежаться по строю. От его удара плечом, получился, для него самого неожиданный эффект – строй прогнулся, а мечник, в чей щит он ударил, буквально сломал строй, потеснив того, кто шёл за ним.
Марс вновь вскинул меч, дико рыча – он больше не считал, смерть тут, достойной его имени. Противник оказался слишком слаб. Ариец повторил свой манёвр. На этот раз, предварив его широким взмахом меча, метившим в лица щитоносцев. Ближайшие по курсу, подняли оружие, для отражения атаки, вместо того, что бы разом задрать щиты повыше. Впрочем, как бы они не поступили, ударить его клинками не сумели бы. Рычащий, обезумевший узник, врезался плечом в щит, на этот раз не остановившись и вложив в удар все силы, какие ещё были.
Первый, в чей щит пришёлся этот удар, хрюкнув, полетел сквозь строй и сбил с ног стоявшего за ним воина. Узник, скорости не снизивший, пыхтящим кабаном пронёсся сквозь строй, успев нанести один удар сбоку, в шею наёмника. Кровь хлынула из перерубленной артерии фонтаном, парень свалился на пол. А ревущий ариец, не снижая скорости, нёсся на оторопевшего капитана. Он занёс меч над головой и вот-вот зарубит хитрого, довольно одарённого военноначальника.
Звякнула тетива и через окно помещения, со двора влетел металлический болт. Арбалетная стрела прошла совсем рядом, собственно, она едва не пробила глаз арийца. Но всё же задела его. Со скрежетом металл черканул по кости и ариец рухнул, с кошмарной раной на голове. Кожу разорвало, кусочек и вовсе болтался над ухом. В кровавой полоске от виска, над ухом и до затылка, видно белую кость. Он пал, но не мёртвым, а просто потеряв сознание.
В помещение вбежал высокий наёмник с арбалетом в руках – толи так быстро перезарядил, толи новый взял, а может и не он вовсе, так метко стрелял.
-Уберите его… - Придушенно пропыхтел капитан, из-под туши узника, пришпилившей его к полу. Ошарашенные стремительностью и необычностью произошедшего, наёмники, поспешили бросить щиты и снять мускулистую тушу узника со своего капитана.
-Молодец. - Похвалил он арбалетчика. Ошалело потряс головой – что-то со зрением случилось. Поискал пращу глазами. Вон лежит, на ногу узника жгуты намотались…, капитан судорожно сглотнул – чуть не убили. – Метко стреляешь.
-Я в сердце целился. – Признался наёмник, опуская арбалет, да с удивлением глядя на скованного цепями бесчувственного узника. – Это он всё один устроил?
-Один. – Кисло ухмыльнувшись, проговорил один из солдат.
-Вот зверюга! – Восхищённо присвистнув, сказал арбалетчик. – Нам бы его в роту капи… - Действующий капитан послал парню такой взгляд, что тот мгновенно осёкся и поспешно добавил. – То есть хороший же боец. Полезно такого было бы, да? Вот я и гово…
-Пошёл вон! – Рявкнул капитан.
Арийца утащили обратно. Только не в камеры с решётками, а на этаж ниже, в самые тёмные, по слухам, населённые призраками и всякой нечистью, казематы. Там и бросили в сырой камере, по соседству с нечестивцем Коханом, на сегодня единственным постояльцем нижнего этажа.
-Не кормить эту скотину. – Распорядился капитан.
Наёмники ослушаться и не подумали – он четверых из роты положил, считай кровный враг для всех. А вот капитан, не ясно почему, толи забыл, толи ещё отчего-то, приказ свой не отменил ни на следующий день, ни через неделю, ни даже через две.
Когда Марс пришёл в себя, голова раскалывалась настолько сильно, что он даже попытался поймать руками того гада, который его сейчас кулаками лупит. В глазах прояснилось, туман исчез и он сообразил, что в камере никого нет. И по голове его никто не бьёт, просто на ней такая рана, что даже трогать страшно. Оставить её в таком виде он не мог – загноится, а тогда не факт, что заживёт. Разорвал свой жилет и, шипя от боли, стал тщательно оттирать грязь и спёкшуюся кровь. Тёр, пока из раны не полилась свежая кровь. После чего осмотрелся. Темновато. Окон нет, свет идёт от лишайников и мхов, коими заросли стены. Сыро. По стенам ползают пауки. Большие, мохнатые. В памяти что-то шевельнулось, Марс поймал мысль и, сосредоточившись, закрыл глаза – да! Вот в чём дело. Это те самые Алоры – пещерные пауки Арии. Перед тем как отправиться на Последнее испытание, ему и его сверстникам, старый воин-учитель, рассказывал о лесе. Много чего рассказывал. И пауков Алора описывал. Не просто так конечно. Они съедобны.
Забавно. Тогда, в лесу Арии, он так ни разу этих пауков и не встретил, а тут вот, ползают, словно некие высшие силы, что-то хотят ему сказать…
Высшие силы, если и говорят, то понять их невозможно, так что Марс сосредоточился на воспоминании о словах старого воина. Лапки нужно отсоединить, очистить от шерсти. Их можно есть так. Жвала вырвать, брюшко убрать – его есть можно, но только прожарив на костре. Тельце съедобно в сыром виде, но по вкусу – старые сапоги гораздо вкуснее. А вот лапки, это почти деликатес. Старик о них, когда говорил, мечтательно жмурился. В дни молодости воина-учителя, Алоры ещё встречались в лесах Арии…
Марс как-то незаметно уснул.
Едва открыл глаза, оторвал от жилета ещё кусочек ткани и сорвал засохшую корку с раны на голове. Снова очищал её, пока кровь не полилась свободно. Конечно, не факт что поможет, но есть хороший шанс, что рана не загноится. Главное ещё пару раз заставить её кровоточить и после останется только ждать…, шрам будет заметный – не очень хорошо. Если на воине много шрамов, если они вообще есть, с одной стороны, это значит, что воин не слишком искусен – он пропускает удары. С другой, обилие шрамов, говорит о недюжинной выносливости воина. Он получал раны, но оставался жив – здоров, силён и может пережить любые трудности. И если шрамы всё же есть, чем они кошмарней, тем лучше. Мелкие раны способны пережить многие, по-настоящему тяжёлые, только самые сильные. Но лучше бы, конечно, шрамов избегать вовсе. Особенно на голове и лице.
Сейчас выбора, увы, нет. Рана уже получена.
В камере не было решёток. Глухая металлическая дверь, которая даже не дрогнула ни от нажима, ни от свирепого удара плечом. Кладка так же не поддавалась. Древняя, но невероятно прочная.
Еду не приносили долго, Марс оголодал не на шутку. Ждал, пока желудок не заныл. В тот день он всё чаще испытывающим взглядом поглядывал на пауков.
Они, кстати, через крошечные дырки в высоком потолке приходили…
Через пару дней перестали появляться. Толи всех съел, толи другие как-то узнали о печальной участи собратьев и в эту камеру, приходить теперь опасались. А есть опять захотелось.
Один из лишайников на стенах, Марс узнал, его можно было есть. Что бы такое переварить, желудок, правда, требовался такой, какой мог быть закалён только в лесах Малого города.
Новый мох рос медленно, старого не осталось, а есть хотелось.
Однажды ночью, в камере кто-то тихонько пискнул. Ариец пригляделся – мох трагически погиб в его желудке, а других источников света тут не было. Увидел какую-то тень, копошащуюся в углу. Хищно блеснув глазами, воин поднялся, придерживая цепь, чтобы не звякала.
Напрягся, сжался в пружину и прыгнул!
Сырая крыса, еда не из лучших, но переварилась, а это главное.
Несколько дней, Марс караулил новую крысу – она была, он точно знал. А если нету, значит, может появиться, так что терпеливо ждал, иногда поглядывая на потолок, на случай если пауки приползут. Крыса всё не приходила, а первой не хватило даже на один нормальный перекус. На вкус она была просто отвратительна – особенно хвост. Гадость.
А потом, когда он уж было начал размышлять о том, есть ли шанс, что эти дикари-монахи его тело сожгут, а не закопают в землю, пришла вторая крыса. Марс её поймал. Какое же божественно вкусное было у неё мясо! Кто бы знал…, хорошо хоть вода в избытке – постоянно капала с потолка. На вкус, правда, весьма отвратительна, но всё-таки это вода.
Вскоре Марс стал замечать, что исхудал. Очень неприятно было сие осознать. Вновь вспомнил тех четверых, в другой камере – неужели и ему предстоит однажды стать такой вот худой тенью?
Сколько прошло времени, ариец понятия не имел, но отбитые монахами внутренности, болеть перестали, а на руках от оков, появились глубокие шрамы.
И вот, в один прекрасный день – собственно он был такой же, как все, тёмный, сырой и начался с засады на крысу, которая никак не хотела приходить. Зато утром он поймал паука. Вкусные у него лапки. Прав был старик, истинное чудо!