джеты, административному разруливанию периодических локальных кризисов и жесткой силовой борьбе с террористами. Предположим также, что финансовые и административные возможности Москвы в 15 ближайших лет по меньшей мере не сократятся.
Благодаря масштабным бюджетным вливаниям, а также имеющимся паллиативам в виде развитой теневой экономики и экономическим связям с «большой» Россией, северокавказские республики продолжают в этом случае медленно сползать к более масштабному социально-политическому кризису. Причем это сползание вовсе не обязательно будет сопровождаться ростом сепаратистских настроений. Первая и вторая чеченские войны, «прелести» дудаевско-масхадовской Ичкерии стали для элиты и общества северокавказских республик сильной прививкой от политического сепаратизма. Следует учитывать и то, что жители северокавказских республик привыкли видеть себя гражданами России, считая эту страну своей.
Удерживать ситуацию от быстрого обвала помогут усилия федерального центра по поддержанию стабильности «в ручном режиме». «Кадыровская модель» управления может быть распространена и на другие республики. Однако эта модель не дает гарантий вечной лояльности к центру, ни тем более гарантий интеграции такой территории (живущей по законам главенствующей «банды») в экономику и общество России. Также есть угроза, что ведущаяся неадекватно жестокими методами борьба с экстремистским подпольем даст обратный результат. Ответное усиление ставки на «рамзанизацию» республик СК, на поддержку автократических режимов может на какое-то время «заморозить» ситуацию, создав условия для ее выправления в отдаленной перспективе на основе укрепления местной экономики и бюджетных вливаний из центра. Однако сама по себе порочная клановая модель экономических и социальных отношений при этом окажется законсервированной надолго.
Затяжная экономическая депрессия на Северном Кавказе, растущий разрыв между уровнем жизни местного населения на фоне русских областей могут спровоцировать стихийную массовую миграцию в центральные районы России, что вызовет там ответный всплеск ксенофобских настроений. В этом случае кавказцы могут оказаться экономически и социально изолированными от «большой» российской жизни, из-за чего регион потеряет имеющиеся у него сегодня даже немногочисленные шансы на социализацию в российском обществе. В этом случае радикальный исламизм, не имеющий пока на Кавказе внятной политической программы, может оформиться в мощную политическую силу.
Впрочем, наибольшую опасность для мира в регионе будет представлять как раз протест системный. Установление в северокавказских республиках жестких авторитарных режимов◦— их Москва будет вынуждена поддерживать◦— неизбежно приведет к возникновению обиженных группировок в местных элитах, которые, опираясь на недовольство населения, могут запустить процесс «стихийной демократизации» Северного Кавказа, аналогичной той, что происходила здесь в начале 90-х годов.
«Украина, скорее всего, на долгие годы будет оставаться слабой, возможен даже ее развал на несколько частей, но все-таки это маловероятно»◦— таков типичный ответ опрошенных «Профилем» российских экспертов на вопрос: «Что будет с Украиной и ее территориальной целостностью в 2020 году?» Никто из наших собеседников не осмелился с твердой убежденностью заявить, что на территории Украины случится настоящий военный конфликт, который приведет к отколу от нее сепаратистских анклавов, тяготеющих к той же России.
По мнению замдиректора Института СНГ Владимира Жарихина, говорить об Украине 2020 года невозможно в отрыве от того, как она будет позиционирована по отношению к России. А в среднесрочной перспективе важным фактором на Украине станет возрастающая привлекательность России: «Наша растущая привлекательность определяется тем ощущением, что наши люди живут лучше».
Способна ли Россия предложить привлекательный модернизационный проект для Украины? «Нет,◦— отвечает Жарихин,◦— не может. Как трудно нам предложить Украине и по-настоящему экономически выгодное сотрудничество. Кооперация возможна разве что в энергетической отрасли, например в области атомной энергетики. Ну а модернизационный проект какой мы им сможем предложить? Мы сначала должны понять, чего сами хотим для себя…»
Сценарий первый: Украина распадается (хотя и без большой крови), при этом восток и Крым входят в российскую зону влияния (условно◦— единое экономическое пространство). Это, впрочем, не даст моментального процветания. Развитие энергоемких производств на Украине (в опоре на субсидируемые в рамках ЕЭП энергоносители), признал Жарихин,◦— тоже тупиковый путь. «Я лично за то, чтобы цены на газ для всех были рыночные, но чтобы при этом помощь союзникам была обусловлена встречными обязательствами, например чтобы в ответ закупалась российская техника».
Вся проблема в том, подчеркивает Жарихин, что крайние варианты для Украины◦— целиком «уйти» на Запад или полностью интегрироваться в Россию◦— не проходят. «Ни в ЕЭП Украина целиком не войдет, ни в Евросоюзе ее в цельном виде принять не готовы. Да и цивилизационные предпочтения слишком разнятся: Львов мечтает стать милым, тихим городком Европы, а Донецк хочет в Россию».
По мнению председателя президиума СВОП Сергея Караганова и научного руководителя Центра исследований постиндустриального общества Владислава Иноземцева, самые неблагоприятные последствия для Украины могут наступить в результате ее поспешного вступления в НАТО.
Караганов: «Расширение НАТО на Украину приведет к резкой поляризации политических сил в этой стране и дальнейшему охлаждению отношений с Россией со всеми вытекающими последствиями в плане сохранения ее территориальной целостности. Если же этого не произойдет, то мы будем жить в дружбе, и вероятность раскола резко уменьшится».
«Вступление в НАТО на правах протеже США и роль нового санитарного кордона на границах с Россией◦— путь в тупик»,◦— убежден Иноземцев. Оптимальная перспектива для Украины, по мнению ученого,◦— объявление нейтралитета, активизация усилий по интеграции с ЕС и обретение статуса связующего звена между Европой и Россией. Что же касается военной угрозы для Украины со стороны России, то она полностью отсутствует. При этом, считает Иноземцев, Россия вовсе не подарок для Украины в экономическом отношении: именно хозяйственная ориентированность на Россию угрожает украинской стабильности.
Такой же точки зрения придерживается и Владимир Жарихин. Создание «санитарного пояса» между Россией и Европой, в том числе посредством расширения НАТО, замечает он, это политика не Европы, а Америки. И эта политика объективно препятствует нормальным энергетическим потокам через ту же территорию Украины. Не было бы такой перспективы, уверен Жарихин, не возник бы и «обходной» проект СЕГ, по крайней мере, в том его контексте, в котором он начал реализовываться.
Не склонны большинство российских экспертов драматизировать и ситуацию в Крыму. В оптимистическом варианте (если не произойдет раскола Украины) Крым, скорее всего, останется украинским, считает Сергей Караганов. «А как же Севастополь после 2017 года? А как будет развиваться ситуация с крымскими татарами?»◦— спрашиваем его. Ответ: «А Севастополь России в военном отношении не нужен. Крымские татары◦— это будет украинская проблема».
«Рост крымско-татарского фактора◦— вот та угроза, которая должна сплотить русских и украинцев,◦— убежден Жарихин.◦— Ну и Турция этот фактор будет стараться использовать. НАТО же к тому времени может маргинализироваться, из альянса выйдут Германия, Франция и Италия, а останутся в основном страны Центральной и Восточной Европы».
По Приднестровью мнения также оказались неоднозначными. Проблема, уверен Караганов, решится в ближайшие два-три года. Приднестровье на правах субъекта с высокой степенью автономии останется в составе Молдавии.
С таким прогнозом не согласен Жарихин: «Приднестровье, скорее всего, добьется признания со стороны мирового сообщества. А Румыния присоединит Молдову. Какой тут фактор сыграет главную роль? Не этнический, конечно. Главный фактор◦— это предприятия Приднестровья, ориентированные на Россию, на российский военно-промышленный комплекс».
Геополитическое положение Белоруссии может измениться уже в пять-десять ближайших лет. Кстати, в 2020 году Лукашенко исполнится 76 лет.
Итоги последних президентских выборов не признали на Западе, который развернул активное наступление на режим Лукашенко. Возможно, в отношении Белоруссии уже запущен сценарий «демократической революции». Рано или поздно он будет реализован, если в игру не включится «третья сила». Таковой является Россия. Внутри российской элиты все настойчивее звучат призывы к усилению интеграционной роли РФ на пространстве бывшего СССР. В этой риторике присоединение Белоруссии из «электорального аншлюса», цель которого легитимное сохранение власти действующим президентом РФ после 2008 года, перерастает в часть более широкого и самодостаточного геополитического проекта. В условиях нарастающей в Белоруссии «оранжевой» угрозы и внутри российской, и внутри белорусской власти вполне может возникнуть новый «запрос на интеграцию».
В обозримой перспективе Белоруссию ждет выбор между западным трендом и российским, третьего не дано. В битве за Белоруссию Россия имеет более высокие шансы. Хотя бы потому, что перед белорусской элитой неизбежно будет маячить «опыт Украины», где в 2004-м «уходящий» режим Кучмы вынужден был идти на компромисс с прозападной частью элиты и в результате проиграл. В последнем случае лично Лукашенко и его близким ничего хорошего не светит. По словам руководителя департамента стран СНГ Центра политических технологий Сергея Михеева, «если Лукашенко будет нужна преемственность, то без поддержки России ему обеспечить ее будет очень сложно».
Россия может не захотеть портить отношения с Западом из-за Белоруссии и не станет брать на себя полноту ответственности за то, что будет происходить там после Лукашенко. В тактическом плане половинчатость подходов Москвы может привести к «разброду и шатаниям», возможно, более серьезным, чем на Украине, спустя год-два после «оранжевой революции». В долгосрочной перспективе отказ от жесткой конфронтации с Западом из-за Лукашенко может сыграть на укрепление позиций России в Минске. В условиях нарастания проблем внутри РБ и невозможности справиться с нарастающим экономическим и политическим кризисом допустим вариант, когда белорусская элита при поддержке населения пойдет на тот или иной вариант «аншлюса». И Россия все-таки прирастет Белоруссией.