— Поедем в обход. Подниматься на холм слишком рискованно. На месте рудничного мастера я поставил бы лучника, чтобы держал эту вершину под прицелом. — Предлагая сделать крюк в добрую лигу длиной, он приготовился к драке, но Увечные только кивали в ответ — он сам не понимал, какие чувства испытывает по этому поводу. — Там, внизу, озеро Медянка, — продолжал он, указывая на долину. — Мы обогнем его и подъедем к поселку с запада. С той стороны они уж точно никого не ждут.
— Ветер перестанет нам благоприятствовать, если мы повернем, — заметил Мади.
— Значит, будем соблюдать тишину.
— И чур не пердеть, — добавил Мертворожденный.
Райф посмотрел на него с благодарностью. Шутка, конечно, так себе, но все-таки поддержка. В вопросе, что лучше: продолжать держаться против ветра и подняться на холм или ехать по ветру и захватить рудничных врасплох, Мертворожденный на стороне Райфа Севранса.
Обходной путь занял у них час. На полдороге они увидели внизу рудничный поселок и озеро. Поселок, россыпь каменных домишек, раскинулся к востоку от рудника. Орвин Шенк говаривал, что эти хижины — вылитые нужники с виду. Если подумать, то это странно — ведь горняки должны быть мастерами всяческих каменных дел. Они умеют и тесать камень, и класть, а живут в кое-как сляпанных, не скрепленных известкой хибарах.
В одних домах горел свет, другие стояли темные. От рудника разбегались во все стороны протоптанные в грязи дорожки. Сама Черная Яма представляла собой дыру в склоне холма, укрепленную по краям бревнами. В это устье, футов шести высотой и столько же шириной, могли свободно проходить пони с отвальными тележками. По обе стороны от входа горели фонари. Третий, более слабый источник света помещался в вентиляционной шахте чуть выше по холму.
Озеро Медянка целиком состояло из выкачанной снизу воды. Ночью не было видно, какого оно цвета, но в свое время Райф с Дреем и двое младших братьев Шенк дивились его ненатуральной голубизне с примесью зелени — точь-в-точь окислившаяся медь. Животные никогда не пили из него, птицы, севшие на озеро, тут же взлетали, но черноградским мальчишкам очень нравилось плавать в нем.
Райф вспоминал об этом, ведя свой отряд по южному берегу. Не чудо ли, что они с Дреем еще живы после батюшкиной самогонки и купаний в Медянке?
Он согнал с лица улыбку, не дав ей согреть себя. Не время вспоминать о Дрее этой ночью.
Ветер теперь дул им в спину, и они ради предосторожности ехали медленно. Грязь помогала им, глуша стук копыт — лишь бы только чья-нибудь уздечка не звякнула. Адди слез с общей лошади, а Фома отстал шагов на тридцать, но никто его почему-то не торопил.
Ближе к Черной Яме огней стало больше. Райф достал сулльский лук Танджо, спрятанный в самодельный чехол из грубой мешковины. Лакированное дерево на ощупь было прохладным и гладким, как стекло. Взгляд Райфа описывал четверть окружности — от поселка к руднику и обратно. Ощутив, как бьется во тьме чье-то сердце, он, не раздумывая, пустил стрелу. Она улетела во мрак, как ночной ястреб, тихий и смертоносный. Не успели Увечные сообразить, что случилось, старатель упал мертвым.
— Райф? — окликнул Мертворожденный.
Райф сплюнул, очищая рот от вкуса колдовства. Он не мог объяснить Мертворожденному, Адди и прочим, что видит не человека, а его сердце. Разве расскажешь, как судорожно забилось оно, прежде стучавшее ровно, когда его обладатель заметил какое-то движение у озера? Стрела Райфа пресекла тревожный крик, но он и этого не стал объяснять и сказал только:
— Я увидел белки его глаз.
Задержавшийся кивок Мертворожденного дал ему понять, что его ответ не рассеял подозрений Увечных, и Райф поспешно сказал:
— Мертвец лежит у самого входа в рудник. Надо начинать, пока его еще не нашли.
Увечные, не в пример кланникам, приняли это без рассуждений и обнажили оружие. Рыцарский меч Мертворожденного слабо блеснул в темноте. Адди взялся за нож, оставив плоский пастуший лук за спиной. Мади приготовил метательный топорик. Райф, не вынимая меча, держал свой лук наготове. Послав пони вперед, он прицелился в Черную Яму.
Все было тихо. Над озером поднимался туман, несомый ветром к востоку. Что-то в нем показалось Райфу странным, но он заставил себя не отвлекаться. Сердце по-прежнему что-то нашептывало ему, но он удерживал свои мысли в настоящем мгновении, и раздавшийся крик почти не застал его врасплох.
— Разбойники! Разбойники на руднике!
Ватага дружно устремилась к Черной Яме, и Райф пустил еще одну стрелу. «Траггис Крот должен был знать с самого начала, что скрытно мы к руднику не подберемся», — подумал он. Атаман поставил на кон их жизни, надеясь выиграть золото.
В поселке зажигались огни и слышались крики. У самого уха Райфа просвистела стрела. Двое человек бежали от рудника к домам. Адди повалил одного, попав ему в бедро, Райф уложил другого стрелой в сердце.
Они вдвоем прикрывали Мертворожденного и других мечников, скачущих к руднику. Райф соскочил с лошади. Туман быстро густел, и Адди щурился, целясь в рудничного, бегущего вниз с холма. Зрение в конце концов подвело его, и он промахнулся. А ему и невдомек, со страхом понял Райф, видя, как овчар удовлетворенно кивнул и взял на прицел еще кого-то.
Это из-за тумана. Он ослепляет Адди, как и всех остальных. Райф тоже не видел ничего — ни людей, ни предметов, но ощущал, как бьются сердца. Он не знал бы, что Адди промахнулся, если б не слышал, как продолжает стучать сердце того старателя.
Райф, сделав глубокий вдох, принял решение и сказал:
— Я иду в рудник.
Его мало заботило, слышит его Адди или нет. Он не мог больше оставаться здесь и убивать людей, выцеливая их в тумане. И без того уже трое пало от его руки. Это рудничные, напомнил он себе. Всего лишь рудничные.
Мертворожденный и пятеро других вели бой у входа в рудник. Старатели, одышливые, с крупными порами на лицах, обороняли устье с обеих сторон. Вооруженные кирками и молотами, они заняли позицию наверху, на отвале. Райф спрятал в чехол сулльский лук и достал меч. Пора тебе научиться убивать своих врагов, глядя им в глаза.
Со стучащими в голове словами Слышащего Райф присоединился к Увечным. Бой шел свирепо и безобразно. Рудничные занимали превосходящую позицию, но их оружие не годилось для рукопашной. Мертворожденный возглавлял нападающих. Его бугристое лицо раскраснелось, торчащий из шеи зуб яростно подергивался. Рыцарский меч скрежетал, ударяясь о кирки — Райфу казалось даже, что он снимает со старательских орудий железную стружку. Другие Увечные, воспламененные удалью Мертворожденного, шли за ним по пятам. Мади метнул свой топор прямо в лицо одному из старателей, рассадив его пополам. Товарищи оттащили павшего в сторону и сомкнули ряды.
Райф, углядев брешь в их обороне, ринулся вперед. Его меч прошел через пространство, только что освобожденное чьим-то молотом, и вонзился кому-то в руку. Раненый, как раз укладывавший жертву Мади наземь, отпустил тело и взвыл от боли. Эти двое, раненый и умирающий, вызвали заметный сбой в шеренге защитников.
Шепот собственного сердца, давно уже донимавший Райфа, звучал теперь оглушительно. Он не заметил вражеского молота, и только меч Линдена Мади отклонил от его шеи смертельный удар. Меч был широкий, старого образца, заточенный с одного края, черный как чугун и тяжелый как бревно. Встретив удар молота, он погнулся, но не сломался.
Рудничные понемногу отступали — против Мертворожденного ни один из них выстоять не мог. Тот, без устали орудуя мечом, орал во всю глотку:
— Давайте, красавчики, выходите! Есть случай убить урода!
Заметив один раз прогал в обороне, Райф уже не мог остановиться. Это напоминало ему слежение за раскачиванием Йелмы. Входя в пустое пространство между защитниками, он колол локти, колени, шеи и снова отскакивал назад. Рудничные в отличие от клановых воинов не знали ярости в бою, и одной раны хватало, чтобы их обезвредить.
В конце концов они дрогнули и начали разбегаться. Нескольких, как заметил Райф, снял стрелами Адди. Мертворожденный, догнав одного, продырявил ему живот, и это отрезвило других Увечных. Тяжело дыша, они опускали оружие и отирали клинки о тела убитых старателей. Отдышаться удалось не сразу. Большому лысому южанину кирка рассекла руку пониже локтя, и страшная на вид рана сильно кровоточила.
Райф вытер заливающий глаза пот, и ладонь у него стала черной от грязи. Сердце не желало успокаиваться. Куда, любопытно знать, подевался Фома? Райф не видел его во время боя. Юстафа присутствовал, но держался сбоку, отговариваясь тем, что мечей у рудничных нет и ломать ему нечего. Впрочем, его кривая сабля тоже обагрилась кровью, а грудь и живот вздымались тяжело, как и у всех прочих.
Туман мало-помалу редел и рассеивался. Райф стал различать затихший поселок: рудничные, разбежавшись по домам, врачевали свои раны.
— Вот так-то. Все по порядку, — сказал Линден Мади, разглядывая погнутый меч при свете фонаря. — Есть у кого-нибудь запасной?
Увечные ответили на это лающим смехом, и Мертворожденный протянул ему длинный нож рукоятью вперед.
— Вы, Галли и Кай, оставайтесь у входа, а мы пойдем поглядим, что там внутри. Если кто из рудничных хотя бы глянет косо в вашу сторону, орите так, точно вас на углях поджаривают. Понятно? — Сделав это внушение караульным, Линден велел Адди снять с гвоздя один фонарь и первым шагнул в Черную Яму.
39ЧЕРНАЯ ЯМА
Первым делом их обдал запах тухлых яиц — не то чтобы очень сильный, но настойчивый. Он шел вверх по стволу, и деться от него было некуда. Райф ощущал его не так, как другие Увечные, которые морщились и гримасничали. Что-то творилось у него в голове, и он не понимал, что это.
Это было как-то связано с мгновением его входа в рудник и со светом. Пустяки какие-нибудь, решил он, тряхнув головой, — но непонятное ощущение не оставляло его в покое.
Стены входного коридора укрепляли бревна, кровлю — толстые доски. На полу местами тоже лежал деревянный настил, и гулкие шаги Увечных показывали, что под ним находится пустота. Лестницы вели вниз. У одной стены стояли откаточные тележки, некоторые с грузом руды. Было прохладно и тихо. Адди нес фонарь ровно, будто свечу.