— Боги, что же там? — прошептала Найана.
Но ей было не суждено сосредоточиться на происходящем снаружи. Дом вдруг взорвался от звуков.
Треск, выкрик, стон, грохот, визг, мольба, хрип, — все это слилось в мгновенный оглушительный залп, в удар грома, сотрясший все вокруг. На мгновение повисла тишина, тотчас уничтоженная новым душераздирающим воплем. Что-то упало, что-то с силой ударило в стену — раз, другой, третий! — потом послышался треск дерева, звон металла, и заглушая все это — отчаянная тирада из отборнейших ругательств. Потом снова все смолкло…
Неподвижность — вот что последовало за этим. Никто не смел стронуться с места, Найана даже перестала дышать.
Новый звук… что-то волочили. По деревянному полу среди разбросанных вещей, похрустывающих, позвякивающих, шуршащих под чьими-то подошвами; по лестнице, так, что можно было сосчитать, сколько в ней ступеней: «бум, бум, бум, бум…»; по коридору, ведущему ко входной двери — бесформенные сгустки сумрака зловеще колышутся в прямоугольном мраке проема…
— Папочка… — пискнула Найана.
— Эта тварь потушила все факелы, — послышался голос Бейляра, его мощная фигура показалась на крыльце. Движение — и у его ног появилось что-то черное, похожее на груду тряпья.
— Кто т-там? — язык плохо повиновался грозному Санги.
— Откуда я знаю, — выдавил Бейляр. — Говорю же… Дайте огня!
Трое или четверо защелкали огнивами, торопливо зажгли факел, и все устремились к порогу. Когда поднесли свет к «груде», ни один не смог сразу поверить в увиденное.
— Да ладно, — выдохнул Ашшави Тей. — Быть не может!
— Тринадцатый бог! — прошептал Меххем. — Бейляр, ты уверен, что это он натворил?
— Уверен, — голос Бейляра был хриплым, мужчина тяжело дышал. — Я ухватил его за глотку, когда он бросился на меня. Каким-то чудом смог удержать, и пришиб. Просто колотил о стену, пока он не сдох. Деревянную обшивку в щепки разнес.
— Но такому бы раза хватило… — покачал головой Санги.
— Раза? — хмыкнул Бейляр. — Вдарил дюжину или больше, а он все рвался к моей глотке. Еще повезло, что сумел выбить у этой сволочи кинжал.
— Боги, — прошептал Санги. — А остальные?..
— Этот ублюдок всех порешил, — буркнул Бейляр.
Только в эту секунду Найана сумела пробиться сквозь плотную стену мужских спин. Оказавшись на краю освещенного пятачка и увидев то, что лежало у ног Бейляра, она вскрикнула, попыталась отступить, но не смогла. И так и стояла вместе со всеми, с ужасом и непониманием глядя на истерзанное, измочаленное тщедушное тело доброго лекаря Калафери.
Глава двадцать восьмая
Восточная граница Земли тельцов, город Арисса. Конец первого дня Арисской ярмарки.
Лабиринты сыграли с Сардаром злую шутку: он заблудился. Вроде, прошел-то всего ничего, просто проверить дорогу, а потерялся в темноте как малое дитя. Куда свернуть? Где грот? Он стоял на развилке трех коридоров, освещаемой готовым вот-вот погаснуть масляным светильником, и проклинал себя за глупость. Нечего сказать, сходил на разведку! Без оружия, без пути, посреди странного подземного мира, который как будто отстранился, раздался вширь, оставив юношу наедине с пустотой. В этом зловещем замершем ничто двигалось лишь время. Только время бежало по своим извечным делам, каплями, падающими с потолка, отсчитывало секунды, утекало в вечность, увлекаемое тоненькими струйками воды. Время. Время, будь оно проклято!
Сардар встряхнулся, нужно было что-то решать. Он мог вернуться назад, мог двинуться в двух других направлениях — удача могла ждать за любым поворотом. Понимая, что не теряет уже абсолютно ничего, свернул влево, и зашагал вперед, ориентируясь на тусклый огонек, теплящийся где-то неопределенно далеко. Одно и то же соображение и утешало, и заставляло быть начеку, напрягая все внимание: раз есть огни, значит он все еще в обжитой части лабиринта, и, стало быть — где-то в окрестностях тюрьмы.
Долго ли, коротко ли, но удача, наконец, улыбнулась. Почти добравшись до огонька, Сардар услышал звук, донесшийся из очередного ответвления. Негромкий и абсолютно чуждый для этого места: гулкий утробный хлопок, будто раскололи арбуз. Стараясь ступать неслышно, Сардар двинулся туда…
…И очутился у входа в кухню. В первое мгновение Сардар отпрянул, прижался к стене погруженного во мрак коридора — слишком свежи и мрачны были воспоминания об этом месте, и встреча с тюремщиками не входила в его планы. Однако кухня встретила пришельца мертвой тишиной, свидетельствовавшей о том, что по крайней мере в эту минуту она необитаема. Но откуда тогда исходил тот звук?..
Выждав для верности еще немного, Сардар заглянул в кухню. После темени пещеры заливавший ее свет оказался слишком ярок для глаз, юноша прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-то, готовый в любое мгновение сорваться с места и задать деру, или защищаться, если отступление окажется невозможным. Все, что он смог разглядеть, так это то, что кухня действительно пуста. Да, ее покинули даже повара, но, видимо, ненадолго: вон на чурбаке для рубки мяса круглится свиная голова.
Свинина… От одного этого слова рот наполнился слюной, в желудке будто крутанули нож, и Сардар против воли шагнул в кухню. Но едва свет перестал резать глаза, мысли о еде мгновенно улетучились.
В кухне царил разгром. Разделочный стол лежал на боку, похожий на мертвого буйвола. Одна ножка оторвана и переломлена пополам. Пол усыпан черепками вперемешку с тем, что когда-то было содержимым глиняной посуды. Темными лужами растеклось вино. В углу брошено несколько колбас.
Колбасы… Едва это слово мелькнуло в голове, в животе снова взорвался голодный спазм. Сам не свой, Сардар сделал несколько шагов… И отшатнулся. Нет, то были не колбасы, — в свете ламп багровела запекшейся кровью груда отрубленных человеческих рук!
— Боги… — прохрипел юноша.
Бойня, вот что сотворилось здесь. Красные потеки — не вино, кровь. Она всюду, будто плескали из чана. В бурых лужах — клочки волос, некоторые — с лоскутами кожи. И руки в углу. И…
Порывисто обернувшись, Сардар уставился на разделочный чурбак. Проклятье! Он и представить не мог, что когда-нибудь пожалеет эту сволочь. И вот, пожалуйста: он смотрит на отрубленную голову Халкына, и ему жаль этого подонка. Почему? Наверное, потому, что осознает: нечто, убившее Халкына гораздо, гораздо страшней и опасней, чем бывший начальник надсмотрщиков.
Сардар почувствовал, что его колотит, как в лихорадке. Нужно бежать, бежать как можно дальше от этого проклятого места! Поведя взглядом, Сардар увидел кухонный нож. Схватив его, бросился прочь из кухни.
Оказавшись в темноте коридора, Сардар прижался спиной к волглой холодной стене и попытался успокоиться. Тишина, погони нет — уже хорошо. Еще плюс: теперь он вооружен, и знает, в какой стороне грот. Подобрать Лахри, и выбираться отсюда, выбираться наверх. Как выбираться — об этом он имел пока самое смутное представление.
Пора. Вперед. Дорога во мраке — путь на кончиках пальцев, шарящих по осклизлым стенам. Идти медленно, осторожно, не оступиться, не наделать шуму, не привлечь внимание. Идти, идти, идти…
Сардар так сосредоточился на этой мысли, что не сразу заметил, как что-то острое и холодное уперлось в спину между лопаток.
— Как ты торопишься. — Голос скрипучий, пробирающий до костей. В нем звучала насмешка, и Сардару он показался до боли знакомым. — Есть куда спешить?
— Уже нет, — буркнул Сардар, остановившись.
— А зря, — сказал человек. — Ты видел, что стряслось, и должен бы драпануть так, что только пятки б засверкали.
— Здесь темно, если ты заметил, — сказал юноша и, вспомнив, кому принадлежит голос, добавил: — Пайса…
— Надо же, узнал, — сказал Пайса. — Я думал, у тебя от страха память отшибло.
— Что тебе надо? — спросил Сардар.
— Много чего, — ответил телец. — Для начала предупредить, чтобы ты не пытался размахивать ножиком, когда я уберу меч. В данный момент у нас с тобой общая цель.
— Какая же? — произнес Сардар.
— Выбраться отсюда живыми, — проговорил Пайса, убирая меч.
— Зачем понадобился я? — спросил юноша повернувшись. В темноте силуэт Пайсы напоминал высокое дерево с тонкими длинными ветвями. В вышине, — Сардару пришлось задрать голову, — блестели двумя беспокойными искрами глаза лекаря.
— За тем, что вдвоем у нас чуть больше шансов выжить, чем поодиночке, — прошептал телец. — И для начала неплохо бы убраться подальше от кухни. Он сейчас где-то там.
— Он? — не понял Сардар. — Кто — он?
— Потом, — бросил лекарь. — Ты ведь шел куда-то? У тебя должно быть убежище, так?
— А с чего ты взял, что я его покажу, рогатый? — ощерился водолей.
— Не будем спорить, — проговорил Пайса, и Сардар почувствовал, как что-то холодное ткнулось в его ладонь.
— Это мой меч, бери. — Продолжал Пайса. — Ты мне не доверяешь. Само собой. Но вот я безоружен, теперь легче? Остальные мертвы, ты сам видел.
— Но… — начал, было, Сардар, однако Пайса вдруг ткнул его кулаком под ребра:
— Уходим отсюда, идиот!
Сардар повиновался, и не оглядываясь двинулся к гроту, где оставил Лахри.
Когда отошли достаточно далеко от кухни, Пайса шепотом поведал о том, что произошло. Когда дележ добычи был в самом разгаре, Халкын вспомнил о заключенных, и велел лекарю проведать тюремный грот. Придя туда, Пайса застал картину совершеннейшего разгрома. По клеткам будто смерч прошел, заключенные изрублены на куски. В живых остался только старикашка Хромец. Ему удалось незаметно зарыться в солому, однако нападавший, не найдя жертву, принялся кромсать мечом подстилку, и несколько раз ранил Хромца. Когда появился лекарь, старик выбрался из своего укрытия, на это ушли все его силы. Он ждал смерти, и все, что смог узнать о случившемся Пайса — это имя убийцы.
— Кайсен, — прохрипел Хромец. — Ублюдок Кайсен. В него словно демон вселился…
Это были последние слова старика. Пайса бросился на кухню, чтобы сообщить о случившемся, но и там застал только смерть. Сказать по правде, не поверил бы, что всему виной был Кайсен, если бы сам не увидел того за работой. Пайсе повезло: заслышав несущийся из кухни шум, он решил проявить осторожность и, остановившись у входа, тихонько заглянул внутрь. Увиденное потрясло. Пол завален трупами, между ними с мечом в руках мечется Кайсен, вымазанный кровью от макушки до пят. Бросается то к одному телу, то к другому, и принимается остервенело рубить, превращая мертвую плоть в фарш.