[595]. И рабочие, и крестьяне относились к перекупщикам враждебно. Вместе с тем перекупщики оказывали желанные услуги: освобождали крестьян от долгой дороги в город, а рабочих – от стояния в очереди. Когда в 1943 году районная администрация Орджоникидзе запретила колхозникам использовать лошадей и телеги в каких-либо иных целях, кроме весеннего посева, а милиция заставила крестьян в запряженных лошадьми телегах вернуться в колхозы, образовавшийся вакуум немедленно заполнила армия перекупщиков и мешочников. Из городов они отправлялись в села, где покупали продукты, пешком тащили их назад в мешках и выгодно перепродавали. Продукты появлялись на рынках, но уже по завышенным ценам[596].
Партийные и государственные органы не одобряли вездесущей неофициальной торговли, но не могли ее искоренить. В сентябре 1944 года нарком торговли Любимов уведомил Берию, главу НКВД, что торговля с рук приобрела в Москве массовый характер. Люди торговали на улицах с утра до ночи. На вокзалах и оживленных улицах теснились мелкие торговцы. Любимов писал, что торговля идет открыто, с раннего утра до поздней ночи, на глазах у милиции, и просил Берию поручить начальнику московской милиции положить конец спекуляции. Однако милиция почти ничего не предпринимала. Через месяц глава инспекции при Наркомторге написал начальнику московской милиции, жалуясь на не в меру бойкую торговлю с рук на центральных площадях, улицах, на станциях метро и железной дороги, и просил пресечь спекуляцию продуктами и потребительскими товарами[597]. В Наркомторге проблему видели не в торговле как таковой, а в том, что большинство товаров было украдено из запасов, предназначавшихся для выдачи по карточкам, и перепродавалось по «спекулятивным» ценам.
Огромная популярность рынков свидетельствует об их значимости. Но насколько важную роль рынки играли в жизни рабочих? Часто ли они ходили на рынок и зачем, с какой целью? Подробный опрос, проведенный в сентябре 1942 года среди 84 молодых челябинских рабочих, позволил составить довольно точное представление об их бюджете и стратегиях выживания[598]. Большинство опрошенных рабочих занимало среднее положение на шкале зарплат, получая в среднем 437 рублей 50 копеек в месяц. Правда, исследователи сосредоточились всего на одном месяце, создав схематичный набросок, не отражавший колебаний, сопряженных с премиями, сверхурочной работой и разовой продажей личных вещей. В силу перечисленных обстоятельств в рассматриваемый месяц доход некоторых рабочих был выше обычного. Например, Плишко, машинист пятого разряда, в сентябре 1942 года заработал 1115 рублей, тогда как Хабаров, механик более высокооплачиваемого разряда, получил свои обычные 518 рублей. Те, кто проводил исследование, рассчитывали бюджет рабочих исходя из того, сколько денег у них было на руках, а не из их официальной заработной платы.
Большинство рабочих составляли подростки, мобилизованные на работу в Челябинске и жившие далеко от дома в землянках и общежитиях. Согласно опросу, в среднем их необходимые ежемесячные расходы достигали 352 рублей, то есть значительно меньше среднего заработка – 437 рублей. Больше всего – более трети заработанных денег – молодые рабочие тратили на продукты, выдаваемые по карточкам в столовых и государственных магазинах. Другие потребности: жилье, товары первой необходимости, баню, стрижку, ремонт одежды и обуви, ежедневные поездки – тоже обеспечивало государство, стоимость этих услуг была ничтожно мала, так что в общей сложности на них приходилось до 19 % всех трат. Еще часть зарплаты – около 5,4 % – шла на уплату профсоюзных, комсомольских и партийных взносов для тех, кто состоял в этих организациях. Оставшиеся 40 % заработка рабочие тратили на разные статьи расходов (кино, газеты, театр), главной из которых был табак. Более половины рабочих покупали в небольших количествах рассыпной табак, стоивший от 30 до 50 рублей за маленький стаканчик. Курильщики испытывали не менее острую потребность в табаке, чем в дополнительном питании. И если бы рабочие получали достаточно продуктов по карточкам и еды в столовой, их зарплата полностью покрыла бы все их основные потребности и дополнительные расходы. Однако того, что давали по карточкам и в столовых, не хватало, хотя 80 % опрошенных молодых рабочих получали «второе горячее». Поэтому большинство – 76 % – дополняли рацион продуктами, купленными на рынке[599].
При этом бюджеты рабочих представляли собой загадку: в среднем рабочие тратили на рынке 311 рублей в месяц, что существенно превышало среднюю зарплату, если принимать во внимание другие расходы[600]. Как это объяснить? В данном случае исследователи создали не совсем верную картину «среднестатистических» рыночных расходов. Она показывала не сумму, которую каждый рабочий регулярно тратил за месяц, а среднее арифметическое затрат всех опрошенных рабочих, а среди них были те, кто один раз сделал крупные приобретения на деньги, вырученные от продажи личных вещей. В этом плане исследование отражало две разные стратегии, применяемые посещавшими рынок рабочими. Около половины опрошенных продавали собственные вещи и потом тратили значительно больше, чем им позволяла зарплата. Эта группа тратила на рынке много, в среднем 649 рублей на человека – больше среднего месячного заработка. Но это были разовые крупные расходы, которые нельзя было проецировать на другие месяцы. Другая группа – чуть более трети тех, кто ходил на рынок, – тратила гораздо меньше, в среднем около 118 рублей, но все же больше, чем у них оставалось после необходимых расходов[601]. Никто из рабочих, вне зависимости от того, посещали ли они рынок, не клал деньги в сберкассу. Во время войны рабочие голодали и тратили все, что у них было.
Исследование бюджета рабочих выявило еще один неочевидный факт, связанный с их поведением на рынке. Крупные суммы на рынке чаще тратили рабочие с низкой зарплатой, а не те, кто получал больше. Именно им оказалось труднее всего выживать, имея только зарплату, карточки и питание в столовой, поэтому они вынужденно продавали личное, а иногда и государственное имущество: одежду, нижнее белье, постельные принадлежности. В этом отношении рынок играл более заметную роль в жизни бедных. Однако все рабочие располагали лишь нехитрым скарбом: пальто, парой ботинок, рубашкой, брюками или юбкой, сменой белья и иногда постельными принадлежностями и рабочей одеждой, полученными от государства. Продавая свои вещи, рабочие часто не имели возможности их заменить. Они шли на рынок в отчаянии, торгуя вещами, лишиться которых им было крайне нежелательно, в обмен на продукты. Пусть рынок порой и помогал рабочим выживать, но он и обкрадывал их.
Яркий пример тому – Т. В. Шемелов, двадцатилетний рабочий, получавший жалкие 236 рублей в месяц. В сентябре 1942 года Шемелову удалось увеличить свой доход до 3280 рублей: он продал на рынке хлебную карточку, пальто и замок – на заводах замки выдавали рабочим для защиты своих шкафчиков от воров. Как и в случае со многими вещами, которыми рабочие торговали на рынке, было неясно, принадлежит ли замок государству или лично рабочему. На вырученные деньги Шемелов накупил картофеля, моркови, помидоров, семечек, лука, яблок, репы и молока[602]. В следующем месяце Шемелов получил бы новую хлебную карточку, но заменить пальто и замок ему было бы нечем. Он мог снова прийти на рынок ближе к зиме, но уже едва ли нашел бы вещи для продажи или обмена.
Другие случаи разовых трат носили схожий характер. Е. И. Бабенко, доведенный до нищеты семнадцатилетний электромеханик, продал рубашку, две пары носков, простыню, одеяло, две тетради, подушку и несколько полотенец, выручив 1936 рублей – почти впятеро больше его зарплаты, – и купил хлеба, картофеля и овощей[603]. Н. П. Булавин, еще один семнадцатилетний электромеханик, тоже продал свое имущество, в том числе подушку, два полотенца, брюки, плащ, две простыни, пару носков и две наволочки, за 3290 рублей. На вырученные деньги он купил карандаши, тетрадь, молоко, овощи, картофель, сливочное масло, четыре котлеты, стопку блинов и вторую хлебную карточку на месяц. Одна только карточка обошлась ему в 600 рублей[604]. Хлебные карточки были стоящим приобретением, но продавались с огромной наценкой. С хлебной карточкой рабочий тратил около 20 рублей в месяц на покупку двенадцати килограммов хлеба. Но на рынке та же карточка стоила 600 рублей – иначе говоря, наценка составляла 2900 %.
В целом рабочие делали покупки на рынке не для удовольствия, как это стало происходить позднее. Приобретения состояли главным образом из дополнительных продуктов, особенно тех, которых им недоставало в ежедневном рационе. Мало кто покупал одежду и обувь, хотя многие нуждались и в том, и в другом. Им приходилось выбирать между едой и личными вещами. Большинство бродило между прилавками и торговцами, не имея денег, чтобы утолить голод. Другие в порыве отчаяния поспешно распродавали свое скудное имущество. Даже самый простодушный подросток понимал, что, продавая осенью пальто, обрекает себя на страдания зимой. На рынке торговали вожделенными продуктами, но рабочий мог насытиться разве что обрекая себя на последующие лишения, но чаще и это насыщение было мимолетным.
Государственные проверки и рабочий контроль
Руководство страны, понимая, что значительную часть запасов разворовывают, пробовало разные тактики защиты карточной системы. Любимов, нарком торговли, впоследствии писал: «Не все шло гладко, были ошибки, нарушения, извращения, даже прямые преступления, и для борьбы с ними, а главное – для предупреждения их нужен был четкий, бдительный, повседневный контроль»