Наш народ очень любит свою родину и ради ее идет на все лишения и жертвы, терпеливо переносит все лишения и тяжести войны… Но обидно и больно осознавать то, что кто трудится, кто защищает свою родину, а многие из руководителей попримазались, как говорится, на теплых местах и занимаются хищением продуктов и обманом даже государства[1251].
Они просили только одного – чтобы жертвы или лишения были общими.
Глава 10«Кирпичная пыль и зола»: освобождение и восстановление
Как всем известно, в 1943 г. Красная Армия шла семимильными шагами.
Но дело в том, что наши трудящиеся совершенно не обуты.
Прокладывая путь обратно на запад, Красная армия шла по разоренной земле. Заставляют содрогнуться слова Александра Верта: «Почти каждый освобожденный город и деревня в России, Белоруссии или в Украине являли собой нечто ужасное»[1253]. Поэт Александр Твардовский, побывавший в родном Смоленске после его освобождения в сентябре 1943 года, описал зловещее запустение города в стихотворении «В Смоленске»:
Два только года – или двести
Жестоких нищих лет прошло,
Но то, что есть на этом месте, —
Ни город это, ни село.
Пустырь угрюмый и безводный,
Где у развалин ветер злой
В глаза швыряется холодной
Кирпичной пылью и золой[1254].
Ил. 18. Улица в Сталинграде: видны руины жилого дома, главного почтамта и детского театра. Публикуется с разрешения ГАРФ.
Немцы намеренно оставляли после себя «зоны пустыни»: освобожденные города представляли собой руины. Электростанции оказались выведены из строя, не было электричества, отопления, воды. Перестал ходить транспорт: разбомбленные железные дороги превратились в груды покореженного металла, автомашины были уничтожены. От общественных учреждений и учреждений культуры ничего не осталось, а колхозы разграбили, систематически отнимая у них технику, скот и зерно. Главная задача заключалась в том, чтобы приютить выжившее население и предотвратить вспышки эпидемий. В украинских городах была разрушена треть жилищного фонда, а уцелевшие дома были едва ли пригодны для жизни. Количество лошадей, грузовых и мусороуборочных машин, требующихся, чтобы вывезти мусор и отходы человеческой жизнедеятельности, резко сократилось и теперь составляло лишь малую долю довоенного количества. Бани, крайне необходимые, чтобы предотвратить распространение сыпного тифа и других заболеваний, тоже серьезно пострадали. Их и до войны было недостаточно, но теперь их вместимость снизилась более чем на 85 %[1255].
Ил. 19. Зверства, совершенные немцами по отношению к евреям в Белоруссии. Публикуется с разрешения ГАРФ.
Однако самым страшным следствием германской политики стало истребление населения. В одной только Белоруссии немцы сожгли дотла 9200 деревень; люди сгорели заживо в сараях и церквях. Убитые евреи и миллионы других мирных жителей, обвиненных в помощи партизанам или симпатиях к советской власти, лежали на дне больших и малых расстрельных ям, выкопанных рядом с каждым городом и деревней. На пустынных городских площадях стояли виселицы с трупами, в тюрьмах были свалены тела убитых. Более четырех миллионов человек угнали на работу в Германию. Рабочий писал: «22 месяца фашистские захватчики грабили, жгли и разрушали наш Харьков. Уничтожали население в душегубках и застенках, угоняли в Германию на каторгу. Немецкие изверги сожгли и взорвали лучшие здания… Взорвали и сожгли заводы»[1256].
Перед партийными активистами, шедшими вслед за Красной армией, стояла трудная задача: вернуть уцелевшее население в общественную жизнь и заново отстроить экономику. Между выжившими бушевали кровавые политические распри и ненависть. На границах Западной Украины и Белоруссии, а также в Прибалтике действовали националистические партизанские отряды, в 1941 году приветствовавшие приход немцев и надеявшихся уничтожить советскую власть. Они активно сотрудничали с фашистами, работали в охране в концлагерях и в местной полиции, сами участвовали в убийстве своих соседей: партизан, коммунистов, сторонников советской власти и евреев[1257]. Коллаборанты получали щедрое вознаграждение: продукты, деньги и имущество своих жертв. Другие выжившие либо выполняли для немцев черную работу и работали на заводе, либо жили впроголодь, меняя старую домашнюю утварь на те крохи, какие можно было раздобыть на обнищавших местных рынках. Сотрудники НКВД, следовавшие за Красной армией, проводили так называемую фильтрацию, направленную на выявление и преследование наиболее активных коллаборантов. Партия и профсоюзы, со своей стороны, внимательно анализировали кандидатуру каждого, кто подавал заявление на возобновление членства. Жителей освобожденных территорий требовалось обеспечить продовольственными карточками и мобилизовать на работу или в Красную армию. До конца войны было далеко, а оборонные предприятия на востоке по-прежнему отчаянно нуждались в рабочих и топливе. Однако пережившее страшную травму население противилось трудовой мобилизации, особенно на работу за пределами родных областей, а процесс восстановления усложнялся нехваткой стройматериалов, транспорта и квалифицированных рабочих по всей стране[1258].
Восстановления требовали огромные территории. В 1944 году, когда советские войска гнали немцев обратно на запад, новостные сводки 1941–1942 годов словно прокручивались в обратном порядке: в январе Красная армия прорвала блокаду Ленинграда, в феврале выбила немцев из Ровно, центра Рейхкомиссариата Украина, к маю освободила Причерноморье, в том числе Николаев, Одессу, Херсон и Крым, в июле – Западную Украину и Белоруссию. Осенью Красная армия продолжала одерживать одну победу за другой: вытеснила немцев из Эстонии и Латвии, прошла через Польшу, Молдавию, Румынию, Венгрию, Чехословакию и Норвегию. Советские территории были теперь свободны от оккупации, но их восстановление и реинтеграция населения еще только начинались.
Выстраивание партийных структур
Трудная задача восстановления еще более осложнялась отсутствием административной и организационной инфраструктуры. Местные советы и партийные организации прекратили свое существование. Небольшие оперативные партийные группы двигались вслед за советскими войсками и оставались на освобожденных территориях, чтобы заново сформировать районные организации[1259]. За время войны численность членов партии выросла, но партийных работников по-прежнему не хватало как в тылу, так и на освобожденных территориях. На момент начала войны – по состоянию на 1 июля 1941 года – насчитывалось 3 814 409 членов партии и кандидатов; к июлю 1943 года число ее членов выросло до 4 373 727 человек. Однако причина дефицита кадров в тылу и на освобожденных территориях заключалась в том, что большинство членов партии находились на фронте. Численность работников краевых (гражданских) партийных организаций упала на 44 %, зато их количество в армии выросло. В 1941 году в армии насчитывалось только 15,7 % всех членов партии; к 1943 году этот показатель вырос до 58,6 %. Партийцы массово уходили на фронт добровольцами: почти 50 % членов гражданских партийных организаций записались в армию. При этом почти все новые члены, вступившие в партию за годы войны, находились на фронте: 82 % принятых в качестве кандидатов и 75 % принятых в качестве полноценных членов. В результате существенно выросла доля женщин среди членов партии в тылу: если в 1941 году они составляли лишь 18 %, то в 1943-м – более 30 %. В целом количество женщин – членов партии выросло почти на 10 %. Несмотря на общий рост численности, партия понесла и серьезные потери: к 1 сентября 1943 года 1 116 000 членов партии были убиты, погибли на фронте или пропали без вести. Партия потеряла как опытных активистов старшего поколения, так и недавно вступившую в нее молодежь, но в целом в результате потерь и притока новых людей ее состав помолодел[1260].
На освобожденных территориях от прежних полноценных парторганизаций остались лишь жалкие подобия: они потеряли 75–85 % своих членов. Пережившие оккупацию либо ушли в подполье, либо бежали к партизанам, либо запятнали себя коллаборационизмом[1261]. Каждую организацию приходилось создавать заново. Пример партийных организаций Краснодарского края, живописного региона на Северном Кавказе, наглядно иллюстрирует понесенный ущерб. Немцы заняли Краснодар в августе 1942 года, а советские войска освободили его в феврале 1943-го. Хотя нацисты находились в городе относительно недолго, времени они не теряли: учредили собственное управление и уничтожили почти 7000 жителей. Из 61 777 членов партии, находившихся в Краснодарском крае до оккупации, через четыре с половиной месяца после освобождения нашлось менее трети. Их численность сократилась в результате разных факторов: большинство эвакуировали, другие ушли к партизанам, были убиты немцами или вступили в Красную армию, когда она вновь заняла город. Партизаны несли особенно крупные потери: 43 % погибли в бою. Из членов партии, оставшихся на оккупированных немцами территориях, почти половину составляли ж