Тэйн направил коня в поросший кустами овраг, спешился и велел ждать. Пройдя пятьдесят ярдов вниз по склону, он сел, прислонившись к большому валуну, и застыл, словно слившись с камнем.
На первый взгляд хозяйство Коску выглядело совершенно мирно – тихий деревенский дом, погруженный в сон. Но Тэйн чувствовал: там не спят. Кто-то наблюдал за происходящим в ночи. Он кожей чуял их страх и решимость.
Кайдаровцы появились час спустя. Их было трое, с факелами. И им было все равно, увидит их кто-нибудь или нет. Они спустились с холма позади Тэйна и прошли в пятидесяти ярдах от него. Никто его не заметил.
В рослом всаднике в рогатом шлеме на пестрой лошади Тэйн узнал Торфина, которого уже видел раньше. Второй был намного крупнее. Между ними ехала стройная невысокая женщина в черном.
Ведьма. Тэйн понял это еще до того, как она появилась в поле его зрения, – за несколько минут почувствовал неприкрытую, необузданную Силу. Теперь же он ощущал страх ее спутников.
И страх этот был вполне обоснован. Она чем-то походила на необученного слона, не осознающего собственной мощи. Способная злоупотребить Силой, она была намного опаснее для себя самой, чем для любого, кому угрожала.
Тэйн не сомневался, что ее власть над бароном и его людьми держится в первую очередь на страхе. Она могла капризничать, дуться и делать больно, словно избалованный ребенок…
Она действительно очень молода. Тэйну показалось, что она еще девочка.
Мужчина в рогатом шлеме спешился и постучал в дверь Коску рукоятью кинжала.
– Коску, открывай – именем барона Кайдара.
– Иди к дьяволу.
Тэйн едва не рассмеялся.
Ответ, вполне спокойный, прозвучал из уст человека, не ведавшего страха. Кайдаровец тоже это почувствовал и, похоже, разозлился, что также позабавило Тэйна.
– Коску, с тебя причитается штраф в три овцы, три козы и пять гусей за подстрекательство к мятежу. Мы пришли, чтобы их забрать.
– Воры теперь уже торгуются? Вчера вы требовали пять, пять и десять.
– В таком случае пять овец, пять коз и десять гусей, – недовольно ответил Торфин.
– Убирайся к дьяволу с моей земли.
– Коску…
Судя по голосу, Торфин был приличным человеком, попавшим в ловушку обстоятельств. Торфину не хотелось лишних проблем.
– Давай сюда животных, – сказал второй мужчина. – Или я сам их заберу.
Этот не относился к числу приличных людей. Тон его голоса прямо-таки кричал о том, что он головорез и садист. Этому как раз очень хотелось, чтобы Коску сопротивлялся.
– Что ж, давай, Гримнир. Вперед. – Дверь дома распахнулась, и на пороге появился старик, опиравшийся на длинную тяжелую дубину. – Иди ко мне, троллендингское дерьмо собачье, охотник за юбками шлюх.
Тэйн решил, что Коску отнюдь не из бывших служащих. Он был стар, но за его сединой стояла жесткость, свойственная человеку действия. В нем чувствовалась сила, и он умел обращаться с дубиной.
Гримнир не был склонен с ходу проверять, на что тот способен.
Ведьма выехала вперед.
– Тебе меня не запугать, маленькая сучка. Я тебя знаю и не намерен удовлетворять твою алчность.
Она подняла руки в черных перчатках, с извивающимися, словно змеи, пальцами, между которыми проскочили изумрудные искры.
Коску рассмеялся.
Он молниеносно взмахнул дубиной, и ее окованный железом конец ударил лошадь ведьмы между ноздрями.
Лошадь заржала и встала на дыбы. Женщина свалилась в грязь. По темной одежде зигзагами метались зеленые искры. Из нее, словно из разорванного мешка, градом сыпались проклятия.
Торфин замахнулся факелом на старика.
Конец дубины угодил ему точно в лоб, и он обмяк.
– Коску, тебе не стоило этого делать! – прорычал Гримнир.
Спешившись, он вытащил меч. Старик скрылся в доме, захлопнув дверь.
Подобрав факел Торфина, Гримнир швырнул его на соломенную крышу дома Коску, помог взобраться на лошадей ведьме и Торфину, после чего бросил и свой факел.
Тэйну очень хотелось помочь старику, но он не двинулся с места. Оружие он оставил, как раз на случай, если возникнет подобное желание.
Ему и не требовалось оружие, чтобы сражаться и убивать, но он подозревал, судя по действиям Коску, что Гримнир хорошо владеет мечом. Маловероятно, чтобы невооруженный человек с ним справился.
И была еще ведьма, чьих способностей самоучки он не мог оценить.
Ей, похоже, хватило приключений. Несмотря на протесты Гримнира, она двинулась назад, откуда пришли.
Тэйн смотрел, как они проходят мимо. Ведьма бросила взгляд в его сторону, но ничего не увидела и расслабилась. Прежде чем подняться, Тэйн дождался, пока стук копыт не смолкнет за горным хребтом.
Сырая солома горела плохо, но горела. Сбежав вниз, Тэйн наполнил ведро из поилки для овец и выплеснул воду в огонь. Еще несколько ведер полностью погасили пламя.
Дождь усиливался. Тэйн вернулся к коню, сознавая, что вслед ему смотрит пара глаз. Взобравшись на мерина, он шепнул ему на ухо, и конь двинулся по следу кайдаровцев.
Они не спешили. Прошло два часа, прежде чем Тэйн различил сквозь дождь темные очертания Башни. Те, кого он преследовал, скрылись внутри, так и не позволив ничего о себе узнать. Он объехал вокруг сооружения.
Приземистая квадратная Башня в высоту была лишь чуть больше, чем в ширину. Она была очень старой, старше самой Ива-Сколовды. Тэйн предположил, что ее возвели строители Империи, когда Шарой правил Ильказар, в качестве сторожевой башни для пограничных патрулей.
Шара всегда была пограничьем. Подобные ей сооружения усеивали весь Запад. По их архитектурным стилям можно было составлять хронику продвижения Ильказара.
На следующее утро Тома пребывал в дурном настроении, и вовсе не из-за похмелья. Около полудня он отложил инструменты, надел куртку и, взяв посох, направился в деревню.
Едва он скрылся из виду, к Тэйну подошла Рула.
– Спасибо за прошлый вечер, – сказала она.
Тэйн развел руками, словно говоря «не за что».
– Вряд ли тебе стоило беспокоиться.
– Что?
– Ничего. – Он смущенно отвел взгляд.
– Он пошел выяснить, что случилось.
– Знаю. Он чувствует ответственность.
– Он не обязан отвечать за прегрешения Коску.
– Мы все отвечаем друг за друга, Рула. И чувства его неподдельные. Мне кажется, он хочет сделать то, что нужно, только не по тем причинам, по которым бы следовало.
– По каким?
– Думаю, он хочет что-то доказать. Не могу точно сказать зачем. Или кому. Может быть, самому себе.
– Лишь потому, что они обвиняют его…
Взгляд ее метнулся вверх, в сторону родника. Тэйн медленно повернулся. По склону спускался кайдаровец на пестрой лошади.
– Торфин? – Сегодня на нем не было шлема.
– Ох! – судорожно вздохнула Рула. – Похоже, Тома вчера чего-то наговорил.
Тэйн чувствовал ее безрассудный страх, мешавший воспринимать кайдаровца иначе как воплощение зла.
– Иди в дом. Я с ним разберусь.
Она убежала. Тэйн отложил инструменты, вытер руки и не спеша направился к роднику. Кайдаровец вошел в рощу и стал поить лошадь.
– Доброе утро.
Кайдаровец поднял взгляд:
– Доброе утро.
«Он молод, – подумал Тэйн. – Лет девятнадцать или двадцать». Но у него были шрамы.
Юноша оценил взглядом рост Тэйна и его кошачьи движения.
Тэйн отметил бледно-голубые глаза кайдаровца, длинные светлые волосы и силу, заключенную во внешне непримечательной фигуре. Он был высок, но не столь массивен, как Гримнир.
– Торфин Хакессон, – представился юноша. – Служу барону.
– Тэйн. Имени отца я не знаю.
По губам Торфина пробежала легкая улыбка.
– Ты тут недавно?
– Проездом. Клекле нужна была помощь в постройке дома, а у меня есть опыт. Он попросил меня ненадолго задержаться.
Торфин кивнул:
– Это у тебя крупный чалый конь? Я видел тебя на днях.
Тэйн улыбнулся:
– А я тебя. Несколько раз. Как ты оказался столь далеко от дома?
– Мой отец разорился, и я ушел из дома. Барон предложил работу, и я пришел в Земстви.
– Я слышал, что тролледингцы – немногословный народ. Но никогда не слышал столь краткого жизнеописания.
– А ты?
– Примерно так же. Оставил позади несчастливую жизнь и ищу то, чего, возможно, вообще не существует.
– Барон мог бы взять тебя на службу.
– Нет. Наш образ мыслей слишком во многом различается.
– Когда-то я тоже так думал. В каком-то смысле думаю так и сейчас. Но когда твой единственный талант – владение мечом, выбор невелик.
– Горькая правда. У тебя здесь какое-то дело?
– Нет. Просто патрулирую. Остановился напоить лошадь. У них, – он кивнул в сторону дома, – все в порядке?
– Да.
– Хорошо. – Юноша окинул взглядом хозяйство. – Похоже, ты сдвинул дело с мертвой точки.
– Немного. Томе нужна была помощь.
– Да. Он не слишком продвинулся с тех пор, как ушел Микла. Что ж, удачи тебе, Тэйн. До встречи.
– Удачи, Торфин. И пусть небеса будут к тебе благосклонны.
Садясь на лошадь, Торфин посмотрел на него, удивленно приподняв бровь.
– Ты странно говоришь, – ответил он, затем пришпорил лошадь и двинулся наперерез по склону.
Тэйн смотрел ему вслед, пока юноша не скрылся за невысоким хребтом.
Он нашел Рулу у очага, где она готовила обед.
– Чего он хотел? – спросила она.
– Напоить лошадь.
– И все?
– Ну и еще, наверное, взглянуть на меня. А что?
– Он опасный человек. Гримнир рослый, громкоголосый и злобный. Другие тоже ему под стать. Но Торфин… Он молчалив и быстр. Однажды он убил троих воинов Стояна, когда те пытались украсть лошадей из конюшен Башни.
– У вас из-за него бывали неприятности?
Она поколебалась. Тэйн понял: она что-то скрывает.
– Нет. Пожалуй, ни у кого. Но он всегда где-то рядом. Наблюдает, слушает. Потом приходят другие со штрафами, которые на самом деле не более чем оправдание грабежа.
Ей было очень страшно. Тэйну хотелось ее поддержать, сказать, что все будет хорошо.