Я внимательно разглядывал стрелы, трогая их и перебирая, и в конце концов выбрал серое древко с двумя красными ободками.
Вельбот с любопытством наблюдал за ритуалом, не пытаясь соблазнить кого-нибудь на пари: какую стрелу я выберу? В конце концов я всегда выбирал одну и ту же – мое самое счастливое древко. Эта стрела никогда не промахивалась.
Когда-нибудь я собирался обменяться стрелами с лучником на корабле-призраке. Говорили, что они несли смерть на расстоянии в триста ярдов. Я не верил, что он может быть столь смертоносен, как я, пока у меня есть стрела с красными ободками.
Было бы очень интересно, хотя и опасно, с ним встретиться.
На каравелле пытались расправить паруса. Матрос с абордажной саблей насмешливо крикнул:
– Пукните в них! Тогда ветра вам точно хватит.
Интересно, подумал я, каково это – видеть за бортом приближающуюся неминуемую смерть? И знать, что тебе остается только ждать?..
Каравелла уходила от нас на всех парусах, но расстояние постепенно сокращалось. Я мог различить детали вооружения и доспехов.
– У них на борту солдаты!
– Угу, и много, – подтвердил Тор, самый остроглазый на «Драконе-мстителе». Он разглядел это раньше меня.
Я повернулся. Старик вскарабкался на корму и стоял там, словно нарядившийся щеголем беглец из преисподней.
– Они уже совсем близко, можешь заняться своим делом, – сказал боцман, похлопав меня по плечу.
– Да?
Расстояние было еще слишком большим, даже для стрелы с ободком. Бортовая качка, килевая, рыскание… Два корабля и ветер, играющий между ними в дьявольские игры… Я достал лук из футляра.
Для большинства он стоил годового жалованья – великолепное орудие смерти. Он был предназначен исключительно для убийства людей и изготовлен на заказ специально под мои руки и мышцы. Я нежно провел пальцами по всей его длине. Долгое время это оружие было единственной моей любовью.
Когда-то у меня была женщина, но любовь к луку оказалась сильнее.
Согнув его, я натянул тетиву и достал стрелу с ободком.
Солдаты на каравелле осложняли мне задачу, подняв щиты и прикрывая рулевого. Они нас узнали.
Окаймленная стрела никогда не промахивалась, и этот раз не стал исключением. В одно мгновение она нашла щель, на секунду возникшую между щитами.
Каравелла накренилась, потеряв управление, и замедлила ход, теряя ветер. На корме возникла паника. Мы устремились к каравелле.
Колгрейв громогласно отдавал команды рулевому, едва заметно меняя курс. Наши паруса наполнил ветер.
Одну за другой я выпустил еще одиннадцать стрел. Лишь две из них не нашли цель, в том числе предательская синяя с белым, которую я уже тысячу раз угрожал сломать и сжечь.
Старик подвел нас носом к их корме столь мягко, что касание корпусов напоминало поцелуй. Барли, Святоша и их команда прыгнули через борт. Бойня, которую я устроил на корме каравеллы, не оставляла никаких шансов. Их корабль сразу же оказался в наших руках.
Затрещали и застонали спускаемые на кораблях паруса. Наш нос прошел мимо миделя корабля фрейландцев.
Вельбот бросил абордажный крюк, и мы навалились на канат.
Наши с криками хлынули через борт, атакуя ждавшую их толпу. Это были солдаты регулярной армии, фрейландские войска, закаленные в сотнях стычек с тролледингскими разбойниками. Как только Вельбот закрепил канат, я снова начал стрелять из лука, пользуясь подобранными фрейландскими стрелами.
Будучи грубыми и неотесанными, они не умели обращаться с оружием подобно мне. Неудивительно, что они не причинили нам вреда.
Я уложил пару десятков, целясь в офицеров и сержантов. Затем снял двоих назойливых снайперов, засевших среди снастей каравеллы и метивших в Старика, который стоял, словно узловатое дерево, сопротивляющееся шторму, и лишь смеялся, когда стрелы свистели вокруг него.
Он вполне мог бы сравниться с мертвым капитаном корабля-призрака.
Корма каравеллы очистилась. Барли и Святоша удерживали лестницы под напором атакующих снизу. Другие матросы швыряли разные предметы в толпу на главной палубе. Я решил подобрать свои стрелы, прежде чем какой-нибудь идиот их растопчет, и пошел на корму.
Шум стоял оглушительный: воинственные вопли, лязг оружия, крики боли. Офицеры и сержанты выкрикивали противоречащие друг другу приказы. Борта кораблей скрежетали друг о друга под ударами волн. А Старик безумно хохотал на корме. Мы с ним единственные остались на борту.
– Отлично, как всегда, – кивнул он.
Я небрежно пожал плечами и, когда кормовые надстройки сошлись вместе, прыгнул – но, поскользнувшись в луже крови, упал, ударившись головой о борт.
Колгрейв снова расхохотался.
Когда я наконец очухался, все уже заканчивалось. Горстка солдат обороняла люк в передней части корабля. Большинство наших сбрасывали за борт трупы, алчно глядя на люк, из-под которого доносился женский плач. Святоша и Барли готовились к последнему броску.
Шатаясь, я поднялся, собираясь помочь несколькими точными выстрелами.
Дьявол! Моя голова! А фрейландский корабль, похоже, сильно раскачивало.
И это – не только игра воображения. Приближался шторм. До него оставалось несколько часов.
Вполне достаточно, чтобы отдохнуть. И найти грог.
Это была хорошая схватка. Я потягивал грог из большой кружки, которую нашел в каюте фрейландского капитана. Наши парни серьезно не пострадали: множество порезов и ссадин, кто-то ушиб голову, кто-то сломал палец – ничего особенного. Вероятно, боги действительно, как заявлял Колгрейв, были благосклонны к нашей миссии и редко позволяли, чтобы с кем-то из нас что-то случилось.
Матросы развлекались от души на главной палубе. Двенадцать женщин – настоящая принцесса и фрейлины. Как сказал Вельбот, мы сорвали крупный куш. Девственник, судя по всему, больше таковым не являлся. Оставив свою добычу, он вскарабкался на снасти фрейландского корабля и отплясывал на рее, голый ниже пояса.
Уверенность в себе и бесстрашие были главными его талантами, которыми он порой чересчур уж хвастался.
Ко мне на корму подошел Вельбот, держа под мышкой бочонок бесценного даймиельского бренди, а под другой – атласную женскую подушечку.
– Похоже, для него это очередной удар. – Он кивнул в сторону Колгрейва, который продолжал расхаживать по корме «Дракона», что-то бормоча и проклиная судьбу, не дававшую ему найти Тот Самый корабль.
К нам присоединился Умник, вопросительно глядя на Вельбота. Вельбот пожал плечами.
Умник нашел несколько новых книг.
– Шторм приближается, – заметил он.
Вода стала голубовато-серой, покрывшись белыми пятнами и полосами. Волнение усиливалось.
– Похоже, будет дьявольски сильная буря, – предположил я. – Судя по тому, как она медлит.
Следующим явился Маленький Мика, полуголый и мокрый от пота.
– Та пухленькая не так уж и плоха, – ухмыльнулся он.
С собой у него было несколько фунтов золота и серебра. В свое время мы набрали его столько, что использовали в качестве балласта. После того как найдем и уничтожим Тот Самый, мы намеревались вернуться на берег богатыми, словно принцы.
– Этот придурок Малыш когда-нибудь шею себе свернет.
Малыш прыгал на одной ноге на конце реи, испуская струю мочи в пространство между кораблями. Неожиданно он дико заорал, выбросил вверх руку, ударился о рею задом и рухнул в воду, размахивая руками и ногами. Он плюхнулся на живот, и моряки взревели от хохота. Корабли накренились друг к другу. Все, кто не был занят другими делами, столпились у борта.
– Я же говорил…
– Тихо! – Старик пристально вглядывался в даль единственным глазом. Я тоже их увидел – выходящих из шторма, достигшего суши к северу от нас. – Два корабля. Драккары. Тролледингцы.
До них было не больше трех миль. Заметив нас, они изменили курс, и стали отчетливо видны их надутые ветром паруса. Один – черный, с алой головой волка. Второй – с желто-красными полосами и изображением черного топора.
Они, несомненно, преследовали нас, уже ставя щиты на планширы и спуская паруса. Они действовали быстро и со знанием дела, как и подобает бывалым воинам.
И наверняка обменивались злорадными замечаниями о том, что поймали противника со спущенными штанами.
Старик ревел и рычал. Из его слов мало что можно было понять, но матросы, хоть и пьяные, тут же отозвались. Груды награбленного полетели с корабля на корабль. Толстяк Поппо сбросил с себя голую принцессу, и она взвизгнула, приземлившись на изящный зад. Худой Тор со смехом оставил мокрый и темный от вина поцелуй на нежных юных губах принцессы и отшвырнул ее назад. Когда Толстяк попытался возразить, он врезал ему затрещину.
– Пора поджигать, – сказал Умник и многозначительно посмотрел на Вельбота.
Мой друг Вельбот бросился следом за ним вниз по трапу.
Несколько мгновений спустя абордажные сабли уже рубили канаты. Держа в одной руке лук и стрелы, а в другой – полупустую кружку, я наблюдал, как палубная команда ставит паруса, спотыкаясь о трофеи.
Когда волны в очередной раз наклонили корабли друг к другу, я небрежно шагнул через борт, не расплескав ни капли содержимого кружки.
– На полубак! – прорычал Колгрейв. Я кивнул. – Сперва «Волчью голову».
Я был не настолько пьян, чтобы забыть, какой корабль где, прежде чем они спустили паруса.
Старик собирался сражаться. Конечно – он всегда сражался и сражался бы, даже если бы ему противостоял весь проклятый итаскийский флот. Он верил в свою миссию и в то, что непобедим, ибо боги на его стороне.
Северян отделяла от нас всего миля, когда мы наконец сдвинулись с места. Их весла работали с точностью ног сороконожки.
Мастерам своего дела не требовался барабанщик, чтобы поддерживать ритм. Они – бывалые воины.
Над фрейландским кораблем поднялся дым. Голые женщины умоляюще протягивали к нам руки.
– Он не горит как следует, – сказал Мика, который пошел следом за мной на корму.