Я навсегда оборвал его магические песни последней стрелой, в отчаянии выпущенной из лука.
Птицам не к кому было лететь со внушающим ужас известием. И точно так же никто не мог освободить их от оков заклятия.
Один за другим мои товарищи по команде шевелились и снова замирали.
Каравелла скользила на север, то погружаясь во тьму, то выходя на свет. Ткач Теней гонял туда-сюда свой челнок. Дурная погода не досаждала нашему потрепанному плавучему аду. Туман вокруг не сгущался и не становился реже, не менялась и вода, по которой мы плыли, постоянно напоминая отполированный нефрит.
Мои товарищи по команде больше не шевелились.
Затем на меня опустилась тьма, забытье, о котором я мечтал с тех пор, как понял, что «Дракон-мститель» – не просто пиратский корабль, но плавающее чистилище с командой из самых черных душ западного мира…
И пока я спал в объятиях Темной Госпожи, Ткач продолжал ткать. Корабль менялся, как и его команда. А птицы-стражи в смятении следовали за нами.
Густой туман мягко коснулся южного побережья Итаскии, не пересекая береговой линии. Сквозь его низко висящую пелену светила на три четверти полная луна. Казалось, будто явилась армия комьев ваты, чтобы захватить сушу.
Корпус корабля и его единственная мачта рассекали туман, словно плавник акулы, двигаясь на север.
Луна зашла, и над горизонтом поднялось солнце. Туман частично рассеялся, открыв взорам красивую каравеллу. Она выглядела по-новому, но незамысловато, словно прекрасная жена скряги, одетая в платье из домотканой материи.
Туман сжался в небольшое облако, отказывавшееся распадаться. Оно плыло над палубой, над которой летали черные птицы.
Я почувствовал жжение по всему телу. По коже побежали мурашки. Вернулось сознание. Напрягшись, я открыл глаза.
Ярко светило солнце. Я решил перевернуться на живот.
Задача оказалась не из легких, потребовав немалых усилий.
Старый Колгрейв, пошатываясь, поднялся. Опершись о штурвал, он, удивленно хмурясь, окинул взглядом спокойное море.
То тут, то там шевелились товарищи по команде. Кто из них окажется в числе живых? Святоша, несносный религиозный лицемер? Малыш, чья юная душа почернела от убийств, которых он совершил больше, чем многие из нас, взрослые? Мой почти друг, Маленький Мика, о грехах которого я так и не узнал? Худой Тор? Ток? Толстяк Поппо? Тролледингец? Среди них не так много тех, по ком бы я скучал, если бы они не выжили.
Я поднялся, опираясь на лук, словно на посох. Я ощущал выражение собственного лица – безмерное удивление, пронизывавшее меня с головы до пят.
Мы не могли быть где-либо еще, кроме как в навечно похоронившей нас колдовской ловушке.
Подозрительно оглядев горизонт, я посмотрел на главную палубу и встретился взглядом с капитаном. Мы не любили друг друга, но уважали. Мы были лучшими в своем деле.
Колгрейв пожал плечами. Он тоже понятия не имел о том, что происходит.
Интересно, подумал я, не воскресил ли он всех нас усилием воли?
Наклонившись, я подобрал промасленный кожаный футляр. Внутри лежали двенадцать помеченных стрел и несколько новых тетив. Мой лук, столь долго проведший на открытом воздухе, был смазан и протерт. Я попробовал натянуть тетиву – он оставался столь же мощным, как и всегда. У меня не хватило сил полностью его согнуть.
Человек десять уже стояли на ногах, ощупывая себя в поисках ран, исчезнувших во время наступившей темноты.
Сколько из них, как и я, оставались в сознании, не в силах пошевелиться, лишенные возможности укрыться от этого безумия?
Они осматривали друг друга.
Я поискал взглядом Мику. Коротышка разглядывал себя в медное зеркало, проводя пальцами по лицу, от которого прежде была оторвана половина.
Все приходили в себя.
Спустившись на главную палубу, я направился на корму. «Дракон» выглядел лучше, чем когда-либо. Его словно отреставрировали…
Я шел, с трудом переставляя ноги. Мои товарищи двигались рывками, словно марионетки в руках новичка. Я первым добрался до кормы, и по пути ко мне присоединились первый помощник и боцман, Ток и Худой Тор. Старый Барли тащился позади, надеясь, что Старик распорядится выдать порцию рома.
Барли был в числе алкоголиков в нашей компании. Другим был Святоша, который пристально наблюдал за Барли. Именно Барли всегда раздавал выпивку.
Ром! У меня аж слюнки потекли. Лишь Святоша был способен меня перепить.
Колгрейв прогнал палубную команду, отправив их вниз по трапу у правого борта.
Почему наши таинственные благодетели не исцелили капитана полностью? Я огляделся. У нескольких человек тоже остались раны. Мы выглядели так же, как в тот день, когда угодили в ловушку итаскийского колдуна.
Колгрейв заговорил первым.
– Что-то случилось, – сказал он. Не слишком оригинальное умозаключение.
Мой ответ выглядел не лучше.
– Нас призвали обратно.
Голос Колгрейва звучал замогильно, словно доносясь из холодного, длинного и пустого коридора. В нем не было силы, громкости и было очень мало интонаций.
– Скажи что-нибудь, чего я не знаю, Лучник! – прорычал Колгрейв.
Наша нелюбовь друг к другу не была чем-то уникальным. Команда ходила вместе по морю и вместе сражалась, ибо на это нас обрекли боги. Мы помогали друг другу лишь для того, чтобы выжить.
– Кто это сделал? Зачем? – спросил я, снова обводя взглядом горизонт.
Я был не единственным, кто смотрел в ту сторону. Вдоль этих берегов кишели могущественные враги, которым помогали существа, подобные отправившему нас в это зачарованное море.
– У нас нет времени на размышления. – Колгрейв ткнул похожей на паучью лапу рукой в сторону берега. – Это Итаския, господа. Мы всего в восьми лигах к югу от дельты Серебряной Ленты.
Колдуна наслал на нас итаскийский флот. Итаскийцы нас ненавидели, в особенности итаскийские торговцы. Мы грабили их столь часто, что использовали золото и серебро вместо балласта.
Мы охотились за ними в течение многих лет, вырезая команды и сжигая корабли в неутомимых поисках цели, которой в конечном счете сами же и оказались.
Большая база флота в Портсмуте стояла в самом устье дельты.
– Береговая охрана нас уже заметила, – продолжал Колгрейв. – Новости скоро доберутся до Портсмута, и флот выйдет нам навстречу.
Нам не пришло в голову, что о нас могли забыть или – не узнать. Но мы понятия не имели, как долго отсутствовали, да и «Дракон» не выглядел прежним.
– Лучше направим корабль в море, – сказал Тор. – К побережью Фрейланда. Спрячемся там, в бухте, пока не выясним, что происходит.
В голосе боцмана чувствовался страх.
В островных королевствах нас почти не знали – мы редко устраивали там набеги.
– Так и сделаем. А пока что проверьте эту лоханку от носа до кормы. Проверьте, все ли люди на месте. Тор, осмотрись с мачты, – возможно, за нами уже гонятся.
Тор обладал самым острым зрением из всех, кого я знал.
Команда толпилась внизу, ощупывая друг друга и негромко переговариваясь. Их голоса тоже звучали приглушенно – не знаю почему. Вскоре это прошло само собой.
– Первая вахта! – крикнул Тор. – Подготовить паруса к повороту в сторону моря.
Все двигались медленно и неуверенно, но все же разошлись по местам. Некоторые вскарабкались на мачты.
– Готовы к смене курса, капитан, – сказал Худой Тор.
Колгрейв повернул штурвал. Тор дал команду матросам наверху.
Ничего не произошло.
Колгрейв попробовал еще раз. Потом еще и еще. Но «Дракон-мститель» не отзывался.
Мы стояли, тупо глядя друг на друга.
– Вижу парус! – вдруг крикнул Малыш.
– Боцман, раздать оружие, – приказал Колгрейв.
Я пристально посмотрел на него. Внутри его словно разгоралось пламя. Сражения было не избежать, и старик Колгрейв сиял от радости, несмотря на все, что мы пережили и узнали о самих себе.
– Проследи, чтобы палубу посыпали песком. Барли! По одной кружке каждому. Лучник, займи свое место на носу.
Наши взгляды встретились. Я был сыт убийствами по горло – по крайней мере, ради этого безумца.
Но мне некуда было деться – воля Колгрейва продолжала подчинять себе любого. Потупившись, словно отруганный мальчишка, я спустился на главную палубу.
Со мной поравнялся Мика:
– Лучник, что происходит? Что с нами случилось?
Он называл меня Лучником, поскольку не знал моего имени. Никто не знал, если только Колгрейв не проник в мою тайну. Я и сам теперь не ответил бы на вопрос, как меня зовут.
«Дракон-мститель» отбирал у людей воспоминания. Я не помнил, как оказался на его борту. Да, я помнил, что перед этим убил жену и ее любовников. Но как ее звали?..
Проклятие богов – тяжкое бремя. Помнить собственное преступление, помнить любовь, ненависть и боль, ставшие его причиной, но забыть само имя женщины, которую я убил… И что еще хуже – забыть собственное, лишившись основы человеческой индивидуальности… Наказания богов жестоки и изощренны – на то они и боги.
Некоторые из нас помнили свои имена, но забыли, каким образом согрешили. Это тоже было пыткой.
И все мы мало что помнили о жизни на «Драконе-мстителе».
Колгрейв, как и я, убил собственную семью. Но это не давало нам поводов для дружбы.
– Не знаю, Мика. Мне известно не больше, чем тебе.
– Я подумал, может, Старик… Мне страшно, Лучник. Если нас призвали обратно…
– Знаю. Только представь, какая в этом замешана Сила, какое зло выпущено на свободу… Пойдем со мной на нос, Мика.
Делать ему все равно было нечего. Он был парусным мастером, а паруса выглядели новенькими как с иголочки.
Мы встали у борта, глядя над спокойной зеленой водой на верхушки двух треугольных парусов.
– Это не итаскийский галеон, – заметил Мика.
– Нет. – Я поколебался, прежде чем высказать подозрения. – Возможно, боги забавляются с нами, Мика.
Над морем скользила чайка, и я на мгновение залюбовался ее изящным полетом. За ней последовала тень – черная птица.