Шансы на то, что отряду удастся уцелеть, были ничтожно малы.
Всадники кружили вокруг группы Браги, пытаясь пробиться с флангов.
– Валите лошадей! – продолжал кричать он. – Кто-нибудь с луком, пристрелите седого сукина сына!
Этого никому не удалось, и Браги, схватив упавший лук, попытался сам, однако ему тоже не повезло. Но минуту спустя, когда седой, ругаясь, подъехал ближе, пытаясь заставить своих всадников идти напролом, Браги метнул копье в его коня и попал. Задние ноги животного подогнулись, и оно сбросило всадника.
– Хаакен! Хватай подонка!
Несмотря на сыпавшиеся вокруг удары мечей и стук копыт, Хаакен, извернувшись, схватил горсть седых волос и, метнувшись назад, швырнул ошеломленного вражеского командира к ногам Браги. Рагнарсон тоже не особо с ним церемонился – поднял пленника над головой, чтобы все видели, кого он захватил.
Солдаты Гильдии радостно закричали.
Браги не достиг желаемого – враг не сдался. Но многие отступили, чтобы посовещаться, дав солдатам Гильдии возможность перестроиться.
– Эти парни не намерены поджимать хвосты лишь оттого, что ты взял в плен их главаря, – заметил Рескирд.
– Стоило попробовать. Хотя, может, и зря. Возможно, у них теперь будет время подумать, как проще от нас избавиться. – Браги взглянул на седовласого, который больше не сопротивлялся. Губы его беззвучно пошевелились. – Эй, он молится!
– А ты бы не стал? Дьявол, я бы сейчас тоже молился, знай я бога, которому мог бы доверять.
– Я думал, ты веришь в Серого Ходока, – именно он спас твою задницу, когда таранили твой корабль.
– Угу, как же. Сам видишь, во что я в итоге ввязался.
– Браги, – позвал Хаакен, – иди сюда.
Рагнарсон протолкался к брату:
– Что?
– Вон там. Их еще больше. – Хаакен мотнул головой.
Всадников едва можно было различить – они ехали не по дороге, где пыль выдала бы их раньше. Разделившись на две колонны, они намеревались окружить холм.
– Проклятье! А ведь мы бы этого избежали, если бы нам помогли трусы-роялисты. Они могли бы не дать этим бандитам подобраться к нам с тыла.
– Они снова атакуют! – заорал Драконобой.
Вздохнув, Браги усилием воли заставил себя поднять меч и щит. Это был конец. И он даже не знал, за что умирает, – если речь не шла просто о братстве и чести Гильдии.
Что ж, Рагнар всегда говорил, что миг своей смерти нужно сделать запоминающимся. И если даже не останется друзей, которые тебя запомнят, ты должен оставить в памяти врагов историю, которую они будут рассказывать внукам долгими зимними ночами.
Атака обрушилась на них со всей силой, предвещая гибель отряду Сангвинета. Но почти сразу же она ослабла. Еще крича солдатам, чтобы те валили лошадей, Браги почувствовал неуверенность врага. Через несколько минут атака начала захлебываться, а вскоре враги обратились в бегство.
– Что за дьявольщина? – спросил Браги, ни к кому не обращаясь. – Они бегут. Бегут как про́клятые. Что случилось?
– Вероятно, те, что внизу, – на нашей стороне, – предположил Рескирд.
К этой минуте большинство солдат Гильдии уже падали с ног от усталости. Они рухнули на землю, не ожидая подтверждения, но Браги все же нашел в себе силы подняться на верхушку каменного обнажения.
– Эй, Рескирд! Впервые за свою ничтожную жизнь ты угадал! Хэй-хо! Только взгляни, как бегут прочь эти уроды!
С обеих сторон холма послышался стук копыт и пронзительные, повергающие в дрожь боевые кличи роялистов.
– Какого бога ты выбрал на этот раз, Рескирд? – спросил Браги. – Мы должны ему стадо овец. Ха! Вряд ли кто-то из них уйдет живым. – Он откинулся на спину и вытянулся на щите. – До чего же здорово.
– У нас все получилось, – проговорил Хаакен, падая рядом и сжимая его руку. – Не могу поверить. У нас получилось. – Он весь дрожал.
– Просто лежи и смотри в небо, – сказал Браги. – Смотри на облака. Разве они не прекраснее всего на свете?
– Угу, – пробормотал Хаакен, следуя совету.
Позволив всем несколько минут наслаждаться неожиданной жизнью, Браги с трудом поднялся на ноги:
– Ладно, если никто не ранен – давайте наводить порядок. Многие наши ранены, и многих разбросало кого куда. Попытайтесь собрать всех, а я найду капитана и узнаю, что делать дальше. Хаакен, возьми пару парней с крепкими желудками и добей их раненых.
Браги нашел капитана несколько минут спустя. Он все еще стоял на коленях над изуродованным телом Сангвинета, когда послышался крик Рескирда:
– Эй, Браги! Иди сюда!
Поднявшись, Рагнарсон увидел, что Рескирд стоит перед группой всадников-роялистов. Подобрав щит и меч, он заковылял назад.
– Сангвинет мертв, – сказал он по-тролледингски. – И Томас с Клаусом тоже. Кто теперь займет его место? – Он взглянул на всадников. – Будь я проклят!
– Что ж, один раз я тебе отплатил, Браги, – улыбнулся Гарун.
– Это не тот самый Гарун из Эль-Асвада, когда мы были там на задании? – прошептал Рескирд.
– Угу, – кивнул Браги. – Мы с ними справились, Гарун.
– Что ты тут делаешь?
– Высокий Утес отправил нас в Алтею. Оказать некоторую поддержку местным.
– Это все работа ваших? – спросил роялист постарше, показывая на побоище.
– Они никак не хотели оставлять нас в покое, – мрачно ответил Браги. – Мы бы с ними разделались подчистую, если бы ваши не струсили.
– Прошу прощения? – переспросил Гарун.
Браги объяснил, что группа роялистов бросила отряд на произвол судьбы. Гарун помрачнел.
– Мы встретили часть из них – думали, это гонцы. Я найду их командира и покажу ему все это. А потом повешу.
– Старика мне тоже прикончить, Браги? – крикнул Хаакен.
– Нет. Отдай его этим парням. Может, что-нибудь из него вытянут.
Хаакен вытащил пленника из-за камней, где тот прятался.
– Вах! – воскликнули всадники.
– Карим! – Гарун расхохотался.
Его примеру последовали остальные, колотя друг друга по спине, словно развеселившиеся мальчишки.
– Что такое? – спросил Браги.
– Вы поймали Карима. Великого Карима, второго после самого Бича Господнего. Весь мир обрадуется, услышав эту новость, и много слез прольется среди советников узурпатора. О, как же прогневается Бич Господень! Друг мой, ты подарил нам первую великую победу. Душа моя воспарила к небесам! Я уже вижу, как разворачивается ход событий! Судьба больше не строит козни против нас. Но что стало с предателями с севера, которые были с ним?
– Не знаю, хотя и желал бы знать. Мне бы хотелось до них добраться. Это они всему виной – этот самый Карим не хотел атаковать.
– Ты их узнал?
– Да. Сперва мы подумали, что это ваши. А потом Карим убил нашего лейтенанта.
– Им не нужны были свидетели предательства. Они собирались встретиться с Насефом, а затем предать северное войско. Мы преследовали их больше недели.
– Карим твой. Забирай его, если хочешь. А теперь прошу меня простить, но многие мои братья ранены.
Гарун улыбнулся Кариму:
– Белул, есть у тебя какие-нибудь особенные мысли?
– Повелитель, ты же знаешь. Все муки всех тех сотен, что погибли в Себиль-эль-Селибе…
Карим метнулся к Хаакену и, выхватив у него меч, пронзил себя, прежде чем ему успели помешать.
– Отважный поступок для бывшего бандита, – заметил Гарун.
Поскольку никто из выживших сержантов не проявлял особого энтузиазма, Браги начал снова собирать отряд. В живых остались сто двенадцать солдат Гильдии. Пятьдесят три чудом не пострадали.
– Мы будем долго проливать слезы по погибшим, – сказал Браги Хаакену. Вместе с юным королем они стояли перед длинным рядом могил, которые помогли вырыть роялисты. – Среди них были великие люди.
Гарун кивнул. Он знал, каково терять старых товарищей.
11Дары победы
Эль-Мюрид со свитой покинул Сахель в Каср-эль-Хелале под видом каравана торговцев солью, отправившегося на поиски поставщика. Война угрожала уничтожить торговлю, и цены на соль взлетали до небес по мере того, как уменьшались ее поступления в пустыню.
Именно в Каср-эль-Хелале Эль-Мюриду, которого не узнал командир местного гарнизона, стало известно нечто любопытное: чтобы получить соль, торговцам придется иметь дело с Мустафом эль-Кадером, дядей генерала эль-Кадера из войска Насефа. Старший эль-Кадер избавлялся от запасов с захваченных даймиельских соляных копей.
Эль-Мюрид уже слышал о Мустафе эль-Кадере, имевшем дурную репутацию сводника и поставщика запрещенного религией вина. Как мог такой человек распоряжаться поставками соли?
– Хватит ныть! – бросил командир гарнизона, когда Ученик попытался протестовать.
– Но… иметь дело с сутенерами и ворами, по ростовщическим ценам…
– Тебе нужна соль? Вот и хорошо. Купишь ее у того, на кого мы укажем. Не нравится – возвращайся домой.
Эль-Мюрид повернулся к Хали, игравшему роль его бухгалтера:
– Моваффак?
Тот вполне держал себя в руках:
– Раз уж другого выхода нет – включим расходы в стоимость. Но вряд ли кто-то нас за это полюбит. Интересно, капитан, как бы отнесся Ученик к твоим способам заработать?
– Вряд ли он об этом узнает, но если хочешь – жалуйся. Он скажет, чтобы ты пошел и набрал себе песка. Это все делишки его шурина, и вряд ли он пойдет наперекор родственнику.
Обычаи пустыни были вовсе не таковы. Семья считалась чем-то вполне конкретным, в то время как истина, справедливость, а порой даже законы Господа носили абстрактный характер.
– Кто знает, что на душе у Ученика? – сказал Хали. – Уж точно не бандит под маской офицера воинства света.
– А, так ты истинно верующий? Проваливайте. Вы лишь впустую тратите мое время. И толку от вас, как от занозы в заднице.
– Насеф опять взялся за свое, – пробормотал Эль-Мюрид, когда они оказались достаточно далеко, чтобы капитан мог их услышать. – Не одно, так другое. Он меня с ума сведет.
– Нужно что-то предпринять, повелитель.
– Конечно. Как такое вообще возможно? Почему никто не пожаловался?