– заметил эль-Сенусси.
– Наберись терпения, Шадек. Он дает мне урок.
– Воистину, повелитель. Что теперь?
– Как насчет наших приятелей? Похоже, они не особо спешат – пока мы не попытаемся вырваться? Попробуем подняться на тот холм и немного понаблюдать. Может, они настолько заинтересовались, что дадут нам возможность уйти.
Он старался говорить беззаботно, словно происходящее мало его волновало, но при этом не сомневался, что настал последний день его жизни.
Непобедимые позволили им подняться на вершину холма и не стали немедленно вступать в бой. Казалось, Бич Господень был не против оттянуть удовольствие, пока не разберется с войсками Гильдии.
– Кому-то из отважных ребят пришел конец, – тихо проговорил Белул.
Гарун взглянул на городские ворота, в которые хлынули фанатики в белом.
– Да. Жаль.
– Этот Насеф – хитрая сволочь, – сказал Хаакен Браги, когда оборонявшие ворота алтейцы сдались под натиском противника. Хотя достаточно долго отважно держались, даже понимая всю безнадежность положения.
– Он думал на ходу, – ответил Браги. – И он перехитрил нас, за что нам придется поплатиться. Остается лишь надеяться, что подобного трюка он не ожидает. Эй, Рескирд! – крикнул он. – Хватит болтаться без дела. Они уже идут.
С того места, где они находились, была видна большая часть кривой улицы, ведшей от ворот. И по ней, подобно внезапному весеннему паводку, хлынули всадники, на которых напирали сзади другие.
Альперин был типичным городом, просуществовавшим в течение столетий в окружении стен, – он рос ввысь, вместо того чтобы распространяться в стороны. Его мощеные улицы были узки и извилисты, и над ними нависали здания высотой в три-четыре, а иногда и в пять этажей. Не слишком подходящее место для схватки всадников с забравшимися на крыши лучниками.
На Непобедимых и их лошадей посыпались стрелы. Воины пустыни пытались отстреливаться из седельных луков, но почти не попадали в цель – солдаты Гильдии показывались лишь на то время, которое требовалось, чтобы выпустить стрелу.
Непобедимые продолжали входить в город, вытесняя товарищей на смертоносные улицы.
– Не останавливайтесь! – крикнул Браги, пробегая по крутой шиферной крыше. – У нас все получится, Хаакен! Все получится! Они не понимают, что происходит!
Он был прав. Непобедимые, полностью уверенные в победе и неспособные из-за извилистых улиц сообразить, что бойня не ограничивается одним местом, мчались под убийственный дождь.
– Хаакен, мне нужно найти того алтейского капитана. Как там его звали?
– Карафель.
– Угу. Может, ему удастся собрать своих и снова захватить ворота. Мы можем устроить им ловушку и перебить всех до единого.
– Браги…
– Что?
– Не искушай судьбу. Все может поменяться. Они все еще превосходят нас числом во много раз. Нам следует думать о том, как уйти живыми. Достаточно будет, если они просто отступят.
– Угу, ладно. – Браги, однако, его не слушал. Охваченный эйфорией, он даже не рассматривал возможность катастрофы. Как и Насеф, он думал на ходу, сумев превратить ловушку Насефа в капкан для него же. Мысль об успехе окрыляла. – Вернусь через несколько минут.
Он перебирался с крыши на крышу, двигаясь в сторону параллельной улице стены. Время от времени он останавливался, чтобы выпустить стрелу. Солдатам он приказал сосредоточить все силы на предводителях. С их сбитыми с толку последователями можно было разобраться и позже.
Ничто вокруг не подтверждало пессимизма Хаакена. Улицы были завалены мертвецами – стрельба велась весьма прицельно.
Вылазка Браги оказалась излишней – у них с Карафелем совпали мысли. Когда Браги добрался до места, уже вовсю шла контратака. Непобедимым у ворот приходилось тяжко.
Затем снаружи атаковали новые Непобедимые, отбросив алтейцев назад на глазах у Браги, беспомощно наблюдавшего за происходящим.
– Проклятье! – прорычал он. – Проклятье! Проклятье! Проклятье! До победы было рукой подать!
Он вспомнил предупреждение Хаакена. У Насефа в Алтее были тысячи людей, и, если они сойдутся, ничто не помешает их победе.
– Нам просто не хватает народа, – вздохнул он, глядя на людей Гаруна, столь же беспомощно наблюдавших с холма.
Внизу на превратившиеся в смертельную ловушку улицы хлынула новая волна Непобедимых. Пора было возвращаться к Хаакену. Если это – конец, ничего не оставалось, кроме как погибать вместе.
На его пути, однако, оказалась преграда – какой-то не слишком умный Непобедимый поджег здание, надеясь согнать с крыши солдат Гильдии. Но он не учел того, что огонь будет не менее опасен и для людей на узкой улице. Браги решил спуститься и обойти пылающий дом.
Он спрыгнул в тесный переулок позади длинного ряда лавок и домов. Не успел он сделать и десяти шагов, как его нагнали всадники. Развернувшись, он выпустил стрелу. Послышался стон. Над его головой встала на дыбы лошадь, и вторая стрела вонзилась всаднику под подбородок. Он нащупал третью стрелу, но выронил ее и схватился за меч, скованный страхом неминуемой смерти.
Третий всадник издал сдавленный вопль и бросился прочь, хотя ничто не мешало ему снести голову Браги саблей. Браги ошеломленно огляделся.
– Что за дьявольщина? – Он взглянул на упавших. Один был еще жив и стонал, второй умер. – Что за дьявольщина? – повторил Браги и пожал плечами. – Зачем смотреть в зубы дареному коню?
Он побежал дальше, пока оставалась возможность.
– Что-то случилось, – сказал Хаакен, когда Браги наконец его нашел. – Смотри, как они воют и разбегаются. И даже не пытаются сражаться.
Рагнарсон взглянул на улицу и выпустил еще одну стрелу:
– Такое впечатление, будто они все свихнулись. Не понимаю. Но продолжайте по ним стрелять.
– Мы не сможем долго продержаться. У нас кончаются стрелы.
– Используйте все. Потом будем думать, что делать дальше.
Нехватка стрел не сыграла никакой роли. Несколько минут спустя все Непобедимые, кто еще мог, мчались за ворота. А там солдаты Гаруна, пользуясь замешательством и отчаянием, не давали им спуску.
Час спустя Гарун въехал в ликующий город.
– Взгляни на его лицо, – прошептал Браги Драконобою. – Он весь сияет. Никогда не видел его таким.
– Не знаю, как у тебя это получилось, друг мой, – восхищенно проговорил Гарун. – Впрочем, мне все равно. Но сегодняшний день навеки останется в памяти.
– Что? Да ладно. Мы остались в живых, только и всего.
– Нет, вы сделали куда больше. Намного больше. Сегодня Эль-Мюрид проиграл войну. Непобедимые разбиты. Теперь лишь вопрос времени, когда будет уничтожен сам Ученик.
– Что ты несешь, дьявол тебя побери? Нам наконец удалось выиграть одно сражение, причем не такое уж большое. А через день-другой по нашу душу явятся остальные.
Бин Юсиф задумчиво взглянул на него:
– Ты в самом деле не знаешь? Все время забываю, что ты не настолько хорошо говоришь на моем языке. Послушай, друг мой. Там, снаружи, – песнь смерти, которую поют Непобедимые. А внутри – победная песнь моего народа. И поют они не о сегодняшнем дне, но о войне как таковой. Ты совершил две вещи. Ты уничтожил самую крупную банду Непобедимых из тех, что оставил Эль-Мюрид. И ты убил Бича Господнего. Ты. Лично.
– Это того, в переулке? – пробормотал Браги. – Но… – Он присел на каменное ограждение фонтана. – Что, правда?
– Правда. И это изменит весь ход войны.
13Шут
Толстяк притаился в кустах, разглядывая вражеский лагерь. Пятьдесят Непобедимых охраняли двоих детей. Почему те были столь важны?
Он едва на них не наткнулся и едва успел спрятаться. И тем не менее его мучило любопытство. Двое детей!
До этого он направлялся на север, огибая Сахель и двигаясь в сторону Алтеи, где надеялся встретиться с бин Юсифом. Но теперь север его не интересовал. Похоже, у него появилась возможность нанести настоящий удар во имя памяти Спарена и Гуча.
– О мой толстый друг, – вздрогнув, проговорил он, – никоим образом тебе не превозмочь пятьдесят мечей врагов, столь же неумолимых, как сама Темная Госпожа смерть. Лишь дурак стал бы так поступать. – И тут же ответил сам себе: – Малодушный лицемер! Тебе представилась невероятная возможность. Нужно хотя бы разузнать, что к чему. Выяснить, кто эти дети. Может, они представляют огромную ценность, и их убийство станет могущественным ударом против империи зла безумца Эль-Мюрида.
Насмешника легко было напугать – Саджак держал его в страхе много лет. Пребывая под постоянным гнетом, он научился управлять собственными страхами, но все же перепугался не на шутку, когда привел осла в лагерь, притворяясь, будто хуже, чем на самом деле, владеет пустынным языком.
– Убирайся, бродяга, – сказал ему часовой.
Насмешник лишь озадаченно взглянул на него и на более ломаном, чем обычно, языке сослался на право воспользоваться источником, а затем предложил развлечь всех в обмен на ужин.
Он немного научился пустынному языку во время полузабытого путешествия вдоль побережья моря Котсум, а затем набрался новых знаний, странствуя с Гаруном. Большая часть разговоров была ему понятна, и вскоре после того, как командир Непобедимых разрешил ему расстелить спальный мешок, он выяснил, кем были дети.
Его охватила зловещая радость. Это оказалось отродье самого Ученика! До чего же странную шутку сыграла судьба! Генерал в Дунно-Скуттари эль-Кадер приказал переправить их в безопасное место в Сахеле, беспокоясь из-за приближения северного войска.
До чего же сладостная возможность! Дети Эль-Мюрида! Он позабыл о страхах, и в голове его, подобно рою комаров, заметались дьявольские мысли. Как лучше воспользоваться этой случайной встречей?
Прежде всего следовало втереться в доверие к детям и присоединиться к их компании. Но как? Непобедимые тщательно их оберегали, держа поодаль.
Когда наступил вечер, он открыл свои сумки и присел у костра рядом с несколькими Непобедимыми помоложе. Прикрыв глаза, Насмешник начал демонстрировать фокусы, которые заставлял его проделывать Спарен, за что он его столь часто проклинал. В основном они сводились к тому, что какой-нибудь обычный предмет – например, медная монета – появлялся и исчезал между пальцами.