– Маловато сведений, Моваффак.
– Знаю, повелитель. Но это все, что пока известно.
– Ты уже утихомирил местных язычников?
– Те, кто остался жив, ведут себя хорошо, – едва заметно улыбнулся Хали.
– Тогда не стану больше тебе докучать. Я возвращаюсь на север. Оставляю тебя и Ипопотам наедине друг с другом. Реши, сколько людей тебе понадобится, но чем меньше, тем лучше. Эль-Кадеру потребуется любая возможная помощь. Моваффак…
– Да, повелитель?
– Оставь меня. Я хочу побыть один.
– Как прикажешь, повелитель.
Хали помедлил на пороге, глядя на того, кого любил больше жизни. Эль-Мюрид сидел сгорбившись, словно от страшной боли, уставившись на мягко светящийся амулет на запястье. В глазах его стояли слезы, но лицо все так же ничего не выражало. Моваффак решил, что тот размышляет, стоит ли игра свеч.
Он печально покачал головой. Его пророк пожертвовал ради своего движения всем. Что у него еще осталось? Только он сам и сопляк Сиди, от которого все равно не было толку.
Душа Хали ожесточилась. После исчезновения госпожи Ясмид должно было слететь с плеч немало голов. Ничто не могло оправдать столь абсурдное злоупотребление доверием.
Вскоре он столкнулся с Эсматом:
– Доброе утро, доктор. У меня к тебе большая просьба: позаботься о нашем повелителе. Он пережил страшное потрясение.
Эсмат ошеломленно посмотрел вслед Непобедимому. От Хали никогда нельзя было услышать доброго слова. Что-то было не так. Он бросился к Ученику.
Два дня спустя Эль-Мюрид покинул Ипопотам, спеша на север – настолько быстро, насколько позволяли старые раны.
Ходили слухи, что алтейские солдаты Гильдии носили голову Насефа на пике, словно боевое знамя. В прочих местах Гильдия, казалось, никак себя не проявляла, но тот отряд в тылу напоминал каждому, что их братство ведет собственную войну.
Каким же жестоким был конец Насефа… Присоединится ли к нему в объятиях Темной Госпожи и его племянница? Или это уже произошло? Но если она жива, Ученик готов был бросить в бой всю мощь Хаммад-аль-Накира. Однако теперь, когда не стало управлявшего ими гения, – кто заменит Бича Господнего?
Эль-Мюрид насмешливо фыркнул. По крайней мере, он мог больше не беспокоиться из-за возможного предательства или измены. Теперь нужно было думать не о том, что делать с Насефом, а о том, что делать без него.
Кто сумеет одержать невероятные победы? Кто подарит ему завтрашние Аль-Ремиш и Дунно-Скуттари? Кто вновь захватит провинции к северу от Скарлотти?
– Повелитель! – крикнул кто-то из его лейтенантов. – Гонец с севера! Повелитель, эль-Кадеру удалось! Он уничтожил северное войско!
– Это правда? – спросил Эль-Мюрид.
– Полнейшая, повелитель! На послании стоит печать самого эль-Кадера.
– Найди бин Гамеля. Скажи, пусть остановит войско. Воздадим хвалу Господу, от которого исходят все победы.
Новость его ошеломила. Эль-Кадер? Одержал победу? Этот человек был лишь тенью Насефа, его закадычным другом, которого интересовала только возможность обогатить родственников в хаосе войны. У него же – никакого воображения… Но он выиграл битву на руинах Ильказара. Удивительно.
Когда Эль-Мюрид присоединился к эль-Кадеру, уже дули холодные осенние ветра, предвещая раннюю суровую зиму. Погода быстро менялась, словно объявляя, что первое яростное лето войны наконец закончилось.
Воинов в лагере эль-Кадера почти не было.
– Где все солдаты? – спросил Ученик. – Неужели твоя победа обошлась столь дорого?
– Нет, повелитель. Некоторые ищут твою дочь. Другие отправились домой, к семьям. Пока мало что удалось выяснить, но мы уверены, она все еще жива.
– Почему?
– Никаких других новостей не было. И мертвая она не представляет для бин Юсифа ценности. Мы надеемся, что он сохраняет ей жизнь, намереваясь использовать ее против нас. Если так, мы вернем ее.
– Она в его руках?
– Мы так считаем, повелитель. Мы проследили путь преследовавших ее телохранителей до самой Алтеи, где с ними расправились солдаты Гильдии, с которыми он связан.
– Солдаты Гильдии? Опять? Те самые, что убили Карима и Бича Господнего?
– Те самые, повелитель. Они становятся для нас все большей помехой.
– Мне они нужны мертвыми, генерал. Не хочу больше про них слышать, пока ты не сообщишь об их смерти.
– У них не так уж много шансов выжить, повелитель. Их ищут тысячи.
– Ищут? Ты не знаешь, где они?
– Нет, повелитель. Они исчезли. Они орудовали в лесу в Алтее, но, когда мы за ними погнались, они пропали. Как и бин Юсиф, который был с ними. Они сбежали примерно тогда же, когда до них должна была добраться твоя дочь.
– Ты должен их найти.
– Конечно, повелитель.
К эль-Кадеру подошел ординарец и что-то прошептал.
– Ты уверен? – спросил генерал.
– Полностью, господин.
– Интересно. – Он повернулся к Эль-Мюриду. – Некая делегация с севера просит разрешения переправиться через Скарлотти. Они хотят начать мирные переговоры.
– Мирные переговоры? О чем им договариваться? Они разбиты.
– Возможно, повелитель. Но послушать не помешает.
Когда прибыли делегаты, все стало несколько понятнее. Эль-Мюрид сразу же почуял запах предательской политики.
Были представлены почти все северные государства – лишь Тролледингия, племена Шары и королевство Фрейланд, не участвовавшие в сражениях, никого не прислали. И все делегаты разбились на две очевидные группировки. Миротворцы представляли мелкие государства между реками Скарлотти и Портуной – королевства, предвкушавшие власть света. Сторонники войны представляли Итаскию и ее северных союзников.
Эль-Мюрид приветствовал посланников благожелательными улыбками и рукопожатиями с миротворцами – на западный манер. Герцог Грейфеллс, похоже, был несколько озадачен тем, что его персона осталась без должного внимания.
Своих людей Эль-Мюрид представлять не стал, давая понять северянам, что лишь он один выступает от имени Царства Мира.
После он переговорил с эль-Кадером:
– Генерал, нам что-нибудь нужно от этих людей? Нечто такое, чего мы не можем просто забрать?
– Вряд ли, повелитель. Можно поддерживать существующий между ними раскол. И еще они могли бы помочь нам решить некоторые политические проблемы.
– Например?
– Например – с Гильдией. Они могли бы на нее надавить, чтобы она вернула госпожу Ясмид, если та действительно в руках Гильдии. И ты мог бы упомянуть, что недоволен лагерями беженцев в их владениях. Вне нашей досягаемости они остаются источником возможных неприятностей.
– Понятно. Не создаст ли это впечатления, будто мы не считаем, что способны справиться с ними сами?
– Справимся. Со временем. Но сейчас нужно усыпить их бдительность. Пусть думают, что для нас крайне важен мир. Если мы поднимем вопрос лагерей беженцев, возможно, наши враги сами выдерут себе зубы. Можешь также настоять, чтобы они при первой же возможности отдали нам бин Юсифа. Никому не помешает, если враги Всевышнего совершат угодное ему дело.
– Согласен. – Эль-Мюрид наградил эль-Кадера редкой улыбкой. – Ладно. Будем играть по их правилам. И переиграем их.
На следующее утро Эль-Мюрид угостил посланников роскошным завтраком, велев своим людям приготовить самую лучшую еду, все составляющие которой происходили из отвоеванных провинций. А на учебных полях, представавших взору завтракавших, офицеры эль-Кадера демонстративно муштровали новообращенных с запада.
Ученик завтракал на импровизированном троне, возвышавшемся надо всеми. Во время трапезы он по одному подзывал к себе посланников и спрашивал каждого: «Зачем ты пришел сюда?» и «Чего ты хочешь?». Переводчики переводили, а писцы записывали ответы, как могли быстро.
Большинство посланников признались, что пришли по требованию подданных, разными способами заявляя о желании покончить с кровопролитием.
– Мир? Есть простейшее решение – принять истину, – говорил каждому Ученик, после чего с улыбкой протягивал подготовленный договор, над которым всю ночь трудились все образованные члены воинства. – Выбирай – согласиться с ним или отвергнуть. Я – Рука Всевышнего и не стану торговаться, словно лавочник. Дай ответ к завтраку следующего утра.
Некоторые представители отдаленных королевств пытались спорить, но Непобедимые запугивали их, заставляя замолчать. Большинство молча вернулись на свои места, изучая предложенные условия, порой с некоторым удивлением.
Эль-Мюриду эта игра доставляла невероятное наслаждение. Иногда власть настолько развлекала… Нахмурившись, он упрекнул себя в не слишком подобающем Руке Всевышнего поведении.
По большей части его условия выглядели вполне либеральными, но он мог позволить себе расстаться с тем, чем не обладал, и давать обещания, которые не собирался выполнять. Защита закона не распространялась на неверных. Единственным, что имело для него реальное значение, являлся пункт, разрешавший миссионерам нести истину на незанятые территории.
– Ты видел? – смеясь, спросил он потом эль-Кадера. – Некоторые готовы были целовать мне руку.
– Да, повелитель. И если бы ты отвернулся, они бы ее укусили. Повелитель, среди них был один, который обратился ко мне лично. Он хочет поговорить с тобой от собственного имени. Думаю, мы можем от этого что-то поиметь.
– Кто?
– Грейфеллс. Итаскиец.
– Но зачем?
– Из-за политики. Он утверждает, что заключил соглашение с Каримом по требованию Насефа. По его словам, именно из-за этого убили Карима – он мог рассказать правду. То, что нам известно о действиях Грейфеллса, а также о действиях бин Юсифа и Карима, похоже, говорит в его поддержку.
– В таком случае мне стоит с ним увидеться. Это может быть интересно.
Он жалел, что оставил Моваффака в Ипопотаме. Сейчас вполне могло бы пригодиться мнение того, кому он полностью доверял.
Похоже, объявился след еще одной интриги Насефа, и участие Грейфеллса многое говорило о ее сущности. Неудивительно, что Насеф так стремился добраться до Алтеи после смерти Карима. Нужно было замести следы. К тому же там был бин Юсиф, преграждавший путь к Павлиньему трону…