Он остался без слушателей, даже не успев начать. А какой смысл распинаться, если тебя никто не желает слышать?
Войско Драконобоя последовало за арьергардом эль-Надима без особого энтузиазма. Солдаты считали, что четырех дней тяжелых боев вполне достаточно.
Четверо ехали верхом на спотыкающихся лошадях. Гарун и Белул шли пешком, то и дело падая и помогая друг другу подняться.
В живых остались лишь они, раненые и вымотанные до предела. Непобедимые были упорными и выносливыми охотниками, которые не отступали до сих пор, но людей в белом все же удалось слегка потрепать. Непобедимым требовался день-два, чтобы набраться сил перед броском во вражеские горы.
– Слышу звук рожка, – пробормотал ехавший верхом эль-Сенусси. – Где-то далеко.
– Может, это ангельские трубы, – ответил Белул. – В этих краях вряд ли кто слышал о подобном.
Эль-Сенусси, однако, оказался прав. Час спустя уже все слышали звуки рожков и нечто похожее на отдаленный шум сражения, которые разносил ветер в холодном мертвом каньоне.
– Что-то серьезное, – предположил Гарун. – Здесь, в горах? Как такое может быть?
– С тех пор как мы вошли в этот каньон, я видел немало конского навоза, – сказал Белул. – Многовато для наших.
Остальные тоже это заметили, но никому не хотелось первым упоминать о дурном знаке.
– Мы приближаемся, – предупредил эль-Сенусси чуть позже. – Может, кто-нибудь пойдет и взглянет, что там, прежде чем мы окажемся в самой гуще?
– Верно. Белул, возьми лошадь Хасана.
Белул застонал, но послушался. Вскоре он вернулся.
– Солдаты Гильдии и наши воины устроили ловушку части войска эль-Надима, – доложил он. – Заварушка еще та.
– Кто побеждает?
– Я не спрашивал.
Гарун со стоном поднялся на ноги. У него болело все тело.
– Завалиться бы сейчас спать на неделю, но, полагаю, лучше мне показаться. Одним небесам ведомо, что о нас думают после того, как мы пропали.
Вздохнув, его спутники с трудом взобрались в седла.
Потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы понять, что совершил Рагнарсон. Он провел смертоносную линию поперек пути солдат Востока и теперь пытался их полностью уничтожить.
– Все пошло не так, как я рассчитывал, – признался Рагнарсон, как только наступившая ночь дала возможность встретиться с Гаруном.
– То есть?
После возвращения Гаруна радости его сторонников не было предела, и он воспользовался встречей с Браги как поводом избежать их внимания.
– Та атака с тыла. Не знаю, то ли она была плохо продумана, то ли случилась слишком рано. Казалось, будто у нас все получится, но потом эль-Надим перешел в наступление. Теперь он устроил твоим солдатам ловушку в боковом каньоне. И, дьявол его побери, я ничего не могу поделать.
– Они могут бросить лошадей и выбраться из каньона, – ответил Гарун. – Если нет, значит они настолько глупы, что заслуживают чего угодно. Утром я сам туда пойду.
– Не знаю, сумеем ли мы удержаться здесь.
– Думай о лучшем. Ты добыл нам очередную победу, возможно самую важную после Альперина. Сам эль-Надим угодил в ловушку. Только представь, каковы могут быть последствия. Он – последний великий генерал Эль-Мюрида, герой Востока. Наследию Бича Господнего приходит конец. История Моваффака Хали тоже подошла к концу – он добрался до Аль-Ремиша, и там его убила гангрена. Ученик обезумел от ярости.
– Нам тоже было интересно, что случилось с тем сукиным сыном, – усмехнулся Рагнарсон. – Мы основательно потрепали его банду, но потом не сумели его найти. Расскажи про свое паломничество в священный город. Как я понимаю, твой план не сработал?
– Оставалось вот столько. – Гарун свел большой и указательный палец на расстояние в дюйм. – А потом Ученик воспользовался амулетом и, будь он проклят, едва нас не прикончил.
Он рассказал обо всем недоверчиво молчавшим слушателям.
– Иди поспи, – посоветовал Рагнарсон, когда Гарун закончил. – Если нам придется спасаться бегством – разбужу.
– Весьма любезно с твоей стороны.
Гарун и его спутники проспали большую часть случившегося на следующий день сражения. Роялисты дрались с новыми силами: вернулся их король, и судьба была на их стороне. Солдаты эль-Надима сражались не хуже, но им это не помогло – вырваться из окружения они не смогли. Рагнарсон уже заговорил о том, чтобы предложить эль-Надиму сдаться, но отдохнувший Гарун избавил его от иллюзий.
– Может, кто-то из его солдат и попытается пробраться к нам и сдаться, но на него не рассчитывай. Он истинно верующий и будет сражаться, пока мы его не убьем. Или пока он не победит.
– Не знаю, сумеем ли мы с ними разделаться, – ответил Браги. – Может, в итоге мы понесем больше потерь, чем они.
– Только от тебя зависит, сумеет ли он вернуться в пустыню, – пожал плечами Гарун.
Эль-Надим бросил свое войско в самую яростную атаку из всех, что были до этого. Ряды солдат Гильдии дрогнули, прогнулись и наверняка бы сломались, если бы не вовремя появившийся Драконобой, ударивший с тыла.
Измотанные солдаты Востока отступили в лагерь и несколько дней не показывались.
– Похоже, мы играем в игру, кто первый проголодается, – сказал Рагнарсон. – Будь я проклят, но я против них точно не пойду. Все глупенькие детки моей мамочки умерли во младенчестве.
Пять дней спустя появился троенский офицер с белым флагом и попросил встречи с бин Юсифом.
– Похоже, новости расходятся, – пробормотал Хаакен.
– Похоже, – кивнул Браги, глядя вместе с братом из-за спины бин Юсифа.
– Мы готовы обсудить условия, – сказал троенец Гаруну.
– Зачем? Вы пришли сюда, ища возможности сразиться. Вы ее получили, а теперь хотите сдаться?
– Какой смысл сражаться, если это ничего не даст? Если бы победили мы, вы скрылись бы в горах. Если бы вы победили, то впустую потеряли бы большинство солдат. Так что для всех будет лучше, если мы разойдемся по-хорошему.
Гарун перевел его слова Браги, не знавшему троенского диалекта.
– Этот парень опасен, – сказал Рагнарсон. – У него весьма своеобразный взгляд на вещи. Пусть говорит дальше.
Гарун задал несколько вопросов и перевел ответы.
– По сути, он все сказал, Браги. Мы прекращаем сражаться и расходимся восвояси.
– Какая с того польза? Для подобного у него должны быть серьезные причины. Скажем, если эль-Надим мертв или ранен. Надави на него.
– Не торопись. Численное превосходство пока на их стороне.
Но все-таки Гарун надавил на троенца.
– Приду через неделю посмотреть, как у вас дела, – ответил тот.
Гарун перевел.
– Похоже, я перестарался. Думаю, они сложили бы оружие, если бы мы отпустили их с миром.
– Что им мешает обойти горы Капенрунг вокруг и соединиться с остальным своим войском?
– Что тебе мешает уничтожить их, как только они сложат оружие?
– Мы солдаты Гильдии. Мы так не поступаем.
– Может, у них тоже есть свое понятие о чести. Послушай – они ведь собираются просто сидеть и испытывать наше терпение. Так?
– Похоже на то. И – да, мы бы лучше пригодились где-нибудь еще.
– Пусть дадут честное слово. Сложат оружие и пообещают больше не сражаться. Этого мне вполне достаточно.
Гарун планировал активную летнюю кампанию. Увидев царивший в Аль-Ремише хаос, он решил, что ход войны развернулся в обратную сторону. И ему хотелось оказаться в самой ее гуще, наделав столько шуму, чтобы о его притязаниях узнали все союзники.
– Ладно, – согласился Браги.
Гарун снова начал торговаться с парламентером.
На следующее утро войско эль-Надима покинуло лагерь, оставив оружие. Рагнарсон и бин Юсиф пристально наблюдали за ними, готовые к любому предательству.
– И снова мы ни к чему не пришли, друг мой, – уныло заметил Рагнарсон. – Когда мы наконец чего-то добьемся по-настоящему?
– Мы заложили очередной камень в надгробье Эль-Мюрида, – возразил Гарун. – Прояви терпение. Этим летом или, в крайнем случае, следующим его карточный домик рухнет.
Гарун не скрывал радости. Разве Вторая империя сможет долго продержаться, когда пал ее последний герой?
Рагнарсон, однако, считал иначе:
– Все не так просто, как кажется, Гарун. Говорю тебе – дело не всего лишь в нескольких людях. Но главное – мне не нравится, что стало с нами, пока мы пытались их остановить.
– С нами? Ничего не стало.
– Если ты так полагаешь, то еще более слеп, чем я думал.
– Что?
– Я не слишком хорошо тебя знаю – ты замкнутый человек и был таким всю жизнь. Но я вижу, что стало с моим братом. Хаакен – прекрасное зеркало, которое показывает, что происходит со мной. Мне двадцать, но я уже старик. Меня заботит лишь очередное сражение и волнует лишь, как остаться в живых. Но в этом мире есть и многое другое. Помню времена, когда я собирался следующим летом жениться, но уже не помню лица той девушки. Я забыл о мечтах, которые с ней связывал. Я живу сегодняшним днем и не вижу тому конца. Я не вижу, чтобы что-то становилось лучше. Знаешь, мне полностью наплевать, кто сидит на Павлиньем троне или какое божество объявят главным.
Гарун задумчиво взглянул на Рагнарсона, опасаясь, что он, возможно, прав. С ним наверняка согласился бы Мегелин, но не согласился бы отец – те, чьи призраки часто являлись к Гаруну, вызывая противоречивые воспоминания.
Да, подумал он, иллюзий они определенно лишились. Более того – возможно, они даже сами об этом не знали. Однако Браги был прав в одном: они выживали, пытаясь остаться в рядах уцелевших.
Но Браги не понимал, что конец войне не наступит, пока не будет свергнут Эль-Мюрид. Это чудовище никогда не прекратит сражаться. Эль-Мюрид готов был на все, лишь бы его миссия принесла плоды. На что угодно.
Войско Рагнарсона маршировало в сторону Хеллин-Даймиеля. На землях, через которые оно проходило, люди занимались весенними посевами. Война казалась неким давним и далеким кошмаром, с виду и не скажешь, что эти края захвачены Эль-Мюридом.
В каждом городе имелся свой миссионер, а в каждом округе свой имам, пытавшиеся обратить неверных в новую веру. Во многом им это удавалось – Браги видел десятки новых, построенных в пустынном стиле храмов.