…Линия фронта, словно фантастический огнедышащий дракон, извивалась, обдавая огненными струями села, деревни, города, подминала под себя пространство и людей. Горе, страдания, разрушения, казалось, железной пятой придавили русского человека к земле, не давая возможности ему свободно вздохнуть и распрямиться во весь рост. В ноябре 1941 года стрелы ударов вермахта указывали на Москву. В памяти современников отложились слова представительницы церковного совета московской Успенской церкви в Гончарах Анны Митрофановны Цивиной. Отдавая свои сбережения, она сказала: «Для армии, которая защищает нашу Родину, мы не должны ничего жалеть…»
Бескорыстие во все времена отличало верующего русского человека, и московские священники воочию доказали это своими вкладами в общенародную копилку победы. По призыву настоятеля церкви Пятницкого кладбища Василия Романова прихожане собирали теплые вещи для бойцов Красной Армии и пожертвовали более полумиллиона рублей. Когда над столицей разразился свинцовый град, многие священнослужители пренебрегли чувством самосохранения и нашли свое место там, где и требовала обстановка, В районе Воскресенской церкви в Брюсовском переулке в дни налетов немецкой авиации она была непростой. Возглавлял противопожарную охрану домоуправления настоятель церкви Николай Бажанов. Трудно сосчитать, сколько зажигалок ликвидировали он и дружинники за период боев под Москвой, сколько домов уберегли от пожаров, какому количеству жителей оказали помощь. Медаль «За оборону Москвы», которой он был награжден 6 октября 1944 года, наглядное свидетельство мужества отца Николая в нелегкие месяцы боев за столицу.
…Название небольшого поселка Троицкий погост в Калининской области затерялось в сводках Верховного главнокомандования, но именно оно, как в кринице, отразило боль и муки России.
Знал ли командир стрелкового батальона, выделенного для обороны этого небольшого поселка, располагаясь со штабом в каменной церкви Святой Троицы, что сражается за российскую память, которую бережно хранили эти тихие приистровские места? Пожалуй, нет. Да и настоятель собора отец Александр Смородинов, с разрешения которого управление батальона разместилось в церкви, едва ли успел поведать офицерам и бойцам, что защищают они древнерусские святыни. Что здесь на пути к своему ученику Савве Звенигородскому некогда останавливался преподобный Сергий Радонежский, имя которого навсегда связано со славой воинства российского. Что в годы великой смуты московская рать не раз отбивала на берегах Истры набеги литовцев. Что Россия молодая в лице юного Петра здесь одержала, может быть, одну из главных побед над войском царевны Софьи и, наконец, в войну Отечественную 1812 года у Троицкого погоста изрядно досталось французским грабителям.
Над командным пунктом батальона помещался алтарь, а в нем с извечным состраданием к страждущим, которое являл лик Божьей Матери Скорбящей, располагалась ее икона. Некогда она принадлежала внуку Александра Невского Всеволоду Ярославичу и почиталась одной из главных святынь церковного прихода, мирная жизнь которого была нарушена войной.
Она заявила о себе лязгом гусениц немецких танков, гулом артиллерийского обстрела. Сильный мороз, сковавший непроходимые по осени болота и проселки, позволил фашистам прорваться от города Рузы к Троицкому погосту. Население сбежалось в храмы каменной постройки XX столетия и деревянный, срубленный в допетровские времена. Оба храма носили одно название св. Троицы. И в том и в другом светились под образами лампады, люди молились о спасении.
Уличный бой был скоротечен и жесток. Малочисленность защитников поселка предопределила его исход. Давно уже замолчал пулемет на колокольне, все реже и реже в ответ на длинные автоматные очереди шмайссеров звучали нестройные залпы и одиночные выстрелы трехлинеек, и, наконец, утихли и они. У красноармейцев кончились патроны. Фашисты согнали израненных и безоружных бойцов в кучу и совершили самосуд на глазах жителей поселка.
Отец Александр отслужил по убиенным панихиду, а ночью вместе с несколькими помощниками, таясь и озираясь, предал их тела земле. На рассвете он принялся осматривать храмы, и каково же было удивление, когда он обнаружил, что варварский обстрел, которому они подвергались в течение нескольких часов, не только не принес значительных разрушений, но и не принес никакого вреда деревянному храму, который готов был вспыхнуть от малейшей искры. О дне 26 ноября очевидец вспоминал, что «огненные нити снарядов проносились над храмом, не задевая его».
В каменный храм попало четырнадцать снарядов, четыре из них были найдены неразорвавшимися. Уцелели образа Божьей Матери, Спасителя. На иконе Святителя Николая под мечом, который он держал в правой руке, защищая церковь, на ладони левой руки зияла пробоина. Не пострадал и резной дубовый иконостас с образом преподобного Сергия Радонежского с примечательной надписью: «Господи, охрани и защити место сие святое».
Фашисты пробыли в поселке две недели. Все это время жители не покидали храмы. Отец Александр Смородинов с небольшими перерывами служил молебны. Стоицизм верующих, как явление непонятное и необъяснимое, не прошел мимо внимания коменданта поселка, который пригласил убедиться в этом немецкого пастора. Презрительно и недоуменно взглянув на толпу, склонившуюся в смиренном поклоне перед иконами, пастор что-то буркнул коменданту и махнул рукой. Что означал сей жест, отцу Александру осталось непонятно, только вечером в деревянном храме он обнаружил исчезновение запасов церковного вина и свечей. Бесценный иконостас пересекли из одного конца в другой рваные пулевые отверстия. Ему показалось, что лики святых будто отражали испуг, смятение и скорбь.
9 декабря фашисты согнали всех уцелевших жителей Троицкого погоста в подвал храма и намеревались его взорвать. Поселок, который они вынуждены были оставить под ударами советских войск, запылал, словно огромный костер. Храмы выстояли в этом море огня и дыма, а жители были освобождены от вечного плена, который готовили им фашистские изверги. 11 декабря гул канонады стал удаляться на запад и через Троицкий погост потянулись перешедшие в наступление части 16-й армии Западного фронта. Ею командовал генерал К. К. Рокоссовский. Всякое повидавший на своем боевом веку, прославленный полководец был в недоумении: среди множества пепелищ каким-то неизвестным чудом уцелели два православных храма. Командиры и бойцы выполнили просьбу К. К. Рокоссовского о бережном отношении к христианским святыням и покидали Троицкий погост с чувством благодарности за то тепло, которое подарили они им в лютую стужу памятного всему миру декабря 1941 года. Ведь именно в этом месяце рухнул миф о непобедимости фашистской армии.
В уцелевшем каменном храме св. Троицы на торжественном богослужении о, Александр Дмитриевич Смородинов словами из книги Премудростей Соломона обратился к жителям несуществующего поселка: «Господь возьмет всеоружие — ревность свою и тварь вооружит к отмщению врагам… строгий гнев изощрит, как меч, и мир ополчится с ним против безумцев. Понесутся меткие стрелы молний и из облаков, как из туго натянутого лука, полетит в цель, и как из каменнометного орудия с яростью посыплются грады, — восстанет против них дух силы и как вихрь развеет их. Господь всех не убоится лица их, и не устрашится величия их».
Слезы наполняли глаза людей, стоявших на волосок от смерти, незримой преградой на пути которой стала бескорыстная православная вера. К сожалению, даже она оказалась бессильной для сохранения сотен повергнутых в прах храмов и монастырей России, Украины, Белоруссии. До 23 сентября 1941 года величественное творение Петра Великого и его преемников пригород Ленинграда Новый Петергоф имел пять замечательных храмов. После его взятия немцами не суждено было уцелеть ни одному. Во вместительной Троицкой церкви собралось около двух тысяч верующих. Фашисты, зная об этом, направили весь огонь на святыню, и она рухнула, став общей могилой для ее верных прихожан. Леденящим душу холодом веет от строк сообщений о злодеяниях гитлеровцев на оккупированных территориях, о расстрелах и репрессиях священнослужителей, о мытарствах верующих, об осквернении церквей. И все же они не дают повода к сомнению в окончательном победном исходе народной войны и еще меньше свидетельствуют о растерянности и потере надежды.
В сентябре 1943 года в жизни русской православной церкви произошло знаменательное событие, во многом характеризующее рост ее значения в народной войне. 8 сентября в зале заседаний Московской Патриархии собрались высшие священнослужители России, чтобы избрать святейшего Патриарха. Почти семнадцать лет этот пост пустовал, а обязанности главы церкви исполнял митрополит Московский и Коломенский Сергий (в миру Иван Николаевич Страгородский).
В прошлом корабельный священник, горячий патриот России, он оставил ее в годину великих испытаний, мужественно и стойко перенес травлю и горечь многочисленных потерь среди священнослужителей, превозмог гонения ослепленных невежеством на православную церковь, выстоял в нелегкой борьбе с раскольниками и сумел сохранить во многих колеблющихся верность православной церкви. Не случайно, что в среде российских священников о нем отзывались как об одном «из великих людей современности».
Единодушие епископата было полным, и под здравицу «Аксиос», трижды прозвучавшую под сводами зала, отец Сергий был утвержден Патриархом Московским и всея Руси. Одновременно произошло и восстановление Святейшего Синода.
Незадолго до этого события патриарший местоблюститель митрополит Сергий, митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий и Экзарх Украины митрополит Николай были приняты Сталиным и Молотовым. На этой встрече митрополиты рассказали о намерении провести собор епископов по избранию Патриарха. В короткой заметке в «Известиях» от 5 сентября 1943 года сообщалось, что «глава правительства товарищ И. В. Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны правительства не будет к этому препятствий».