Но возвратимся к памятному для русской православной церкви 1943 году. Ее авторитет утверждался с каждым днем. О росте его свидетельствует возобновление издательской деятельности Московской Патриархии, прерванной в 1936 году. В 1942 году увидела свет весьма примечательная книга «Правда о религии в России», а в сентябре 1943 года вышел первый номер «Журнала Московской Патриархии».
Фактическое руководство журналом осуществлял ближайший помощник Патриарха митрополит Крутицкий Николай (в миру Борис Дорофеевич Ярушевич), по воспоминаниям современников, человек редкой деликатности, содержательного ума и замечательный литератор, придавший печатному органу российской церкви яркую патриотическую направленность.
Лучшие творческие силы православной церкви со страниц журнала призывали к подвижничеству, чутко держали руку на пульсе событий, воспевали героизм народа и возносили молитвы извечной заступнице Руси Богоматери.
В годину тяжких испытаний,
Постигших Родину мою,
Избавь от бедствий и страданий,
Тебя, воспетая, молю.
Тебе, «избранной воеводе»,
Свое моленье возношу
И для родного мне народа
Победы над врагом прошу.
Не случайно, что издание Московской Патриархии завоевало в кратчайший срок популярность не только в церковных, но и в широких общественных кругах. С первого номера деятельность редколлегии была направлена на консолидацию православного мира. Благодаря усилиям Патриарха Сергия и его сподвижников постепенно исчезала отчужденность в отношениях между различными церквами страны, стали сглаживаться глубокие трещины многолетних разногласий.
С Февральской революции 1917 года были прерваны канонические отношения между православными церквами России и Грузии. После продолжительных переговоров патриарх Грузии католикос Каллистрат и представители Московского Патриарха в совместном заявлении, сделанном 19 ноября 1943 года, широковещательно объявили, что «молитвенное и евхаристическое общение между обеими автокефальными церквами-сестрами русской и грузинской к нашей общей радости восстановляем». Следом за грузинскими священнослужителями в лоно Московской Патриархии стали переходить обновленческие священнослужители.
Их примеру последовала Эстонская православная церковь. От имени мирян протоиерей Христофор Винк, священник Николай Кокла и др. давали клятвенное заверение во прекращение раскола и искренне обещали «в дальнейшей церковной работе блюсти верность и послушание Матери-Церкви Российской и ее главе Патриарху Московскому и всея Руси». Далеко за ее пределами внутренняя жизнь православной церкви не менее, чем фронтовые известия, вызывала пристальный интерес. Огненная линия, разделившая Европу на два враждебных лагеря, не стала препятствием для проникновения правды в те места, где зарождалось христианство. В конце 1943 года в Московской Патриархии было получено послание из Иерусалима. «Святейшая в Сионе матерь церквей радуется и веселится чудесным событиям в России, — писал Сергию Патриарх Иерусалимский Тимофей, — благословляет и славит трепетное имя господне, что он вознаградил веру благочестивого русского народа и увенчал оружием правды его священную борьбу за свободу, даруя выдающиеся победы и блестящие триумфы над напавшими».
Среди них были и те, с кем Россию связывали узы кровной дружбы и совместная борьба за свободу против мусульманского ига. Какая идея направляла штык румынского солдата в грудь его христианского собрата россиянина, что искали единоверцы на огромных пространствах России? Теперь, по прошествии многих лет, можно ответить, что нашли они на ее земле бесславный и печальный конец, о котором предупреждало «Обращение к румынским пастырям и пастве…». Его заключал проникновенный призыв: «Румынские собратья — архипастыри и пастыри и все православные люди Румынии! Отрекитесь от союза с Гитлером и будем с вами едиными устами умолять Господа нашего вернуть странам нашим мир и процветание». К глубокому сожалению, раскаяние к румынам пришло с опозданием, когда были пролиты реки христианской крови.
Они лишь по случайности не пополнились ручейками крови славян. И хотя Болгария официально находилась в состоянии войны с СССР, ни один солдат не перешел ее границу, а с территории не прозвучало ни одного выстрела. В том, что этого не произошло, есть немалая заслуга православных священников. «Слава Богу! — говорилось в послании митрополита Софийского русскому народу. — На страх врагов, на радость друзьям в последние два года величественно в беспримерной силе и славе выявилась несокрушимая мощь русской страны… Я, благого, веющий перед освободительницей моей родины (в войну 1877–1878 гг. — Б. К.) обязанный ей и своим вторым духовным рождением».
Под натиском Красной Армии фашистская военная машина откатывалась на запад. Среди тех, кто нес свободу попранной нашествием земле, были и представители церкви, которым пришлось сменить сутану и клобук священнослужителей на гимнастерку, на солдатскую пилотку или офицерскую фуражку.
Почетный настоятель Тихвинского храма протоиерей Александр Васильевич Солертовский прожил долгую и трудную жизнь, и лишь немногим было известно, что в боях на Сталинградском направлении он был тяжело ранен и, обливаясь кровью, дополз до медсанбата. Уже там он услышал безапелляционную фразу: «Инвалид». Награды за мужество он получил, уже находясь в госпитале. Но не смирился с физической немощью отец Александр, выдюжил и после лечения взошел на амвон. В воспоминаниях прихожан он навсегда остался священнослужителем, который истово и усердно молился за други своя и воспитал многих «…духовных чад… в духе любви к храму божьему».
В краткой биографической справке, написанной в 1975 году, архиепископ Харьковский и Богодуховский Леонид Лобанев сообщал: «Вступил я в ряды Советской Армии добровольцем и включился в общенародный подвиг в боях на Волге. В июльские дни 1943 года наша часть была гвардейской, а 23 августа она водрузила знамя свободы над многострадальным Харьковом. Боевая армия крепла, в ней было большое число Героев Советского Союза, и наша гвардейская часть несла знамя через всю Украину и одной из первых, преследуя врага, с жестокими битвами прошла через Румынию, Трансильванию; она несла свои знамена над горными вершинами Карпат, Трансильванских Альп, над Венгерской долиной, перешагнула десятки рек, участвовала в сражениях за Будапешт, штурмом овладела главным городом Словакии — Братиславой; громила гитлеровцев в Австрии и в своем победном шествии дошла до столицы братской Чехословакии.
У меня, принимавшего участие во всех этих исторических сражениях, особенно остались в памяти бои в Харькове. Враг в своем отступлении делался злее: он знал, что больше не придет на святую землю русскую…»
Скромность написавшего эти строки не вызывает сомнения. Не потому ли, что тяжелейшие бои под Харьковом запали в сердце, отец Леонид решил навсегда связать свою послевоенную судьбу с городом и приложил немалые усилия для восстановления церквей и храмов.
Протоиерей Владимир Елховский принял решение посвятить жизнь служению церкви не в одночасье. Для этого ему понадобилось пережить трудные версты отступления, тревожные окопные будни, гибель ратных товарищей, мучительные и полные горечи взгляды людей на пепелищах, ощутить радость повержения врага и обрести твердое намерение не допустить впредь вселенского кровопролития.
Став накануне тридцатилетия Победы председателем хозяйственного управления Московской Патриархии, отец Владимир Елховский рассказывал: «Объявление войны застало меня на родине в Переславле-Залесском, куда я 21 июня приехал в отпуск. Через день я уже был в Орле, где с группой таких же командиров запаса принимал батальон расквартированного в городе полка. Для меня началась третья в моей жизни война… Следующие этапы моей службы — Курск, Воронеж, 40-дневное вынужденное отступление… за Волгу. Затем, наконец, перелом, и мы двинулись на запад… Дальше бои на Курской дуге… От артиллерийских залпов дрожит земля, за тучами взрывов скрывается яркое июльское солнце. Далее с боями подошли к польской границе, переправа через Буг, города Ковель, Холм, Ровно, Лодзь, Люблин, а возле него Майданек… Население Польши встречало нас овациями, машины забрасывали цветами, спелыми вишнями. Дальше от Вислы до Одера… Я видел, как зверства врага ожесточали людей, но вместе с тем в них сказывалась мягкость русской души…»
Светлый день 40-летия Победы старшина в отставке Виктор Александрович Коноплев встретил в сане митрополита Калининского и Кашинского, хотя, по словам самого иерарха православной церкви Алексия, он был «в двух шагах от смерти, но, по милости божией, выжил».
Короткая биографическая справка, к сожалению, не смогла поведать о многих событиях памятных военных лет. «Я был мобилизован в октябре 1941 года, — сообщал о себе митрополит Алексий. — Вскоре был направлен на Северо-Западный фронт, а о мая (1942 г. — Б. К.) получил ранение. После излечения направлен на передовую, где, будучи рядовым, исполнял обязанности помкомвзвода… За выполнение приказов командования (а мне после гибели командира роты приходилось вести ее в бой) было присвоено звание старшего сержанта и вручена награда — медаль «За боевые заслуги».
Фронтовикам доподлинное известно, что вакансии взводных и ротных освобождались с необычайной быстротой даже после незначительных стычек. Для них же не является тайной, что в человеке, решившемся поднять бойцов в атаку навстречу смерти, сплетался комок сложных чувств, преодолеть которые было под силу только обладавшему достаточным мужеством. За командирами всех степеней буквально охотились немецкие снайперы. Одна из пуль не миновала старшего сержанта Коноплева. Вновь был госпиталь и мучительная борьба за жизнь. Выдюжил Виктор Александрович и при увольнении в запас в 1945 году вместе со старшинскими погонами стал обладателем грамоты за подписью командующего войсками Ленинградского военного округа Маршала Советского Союза Л. А. Говорова.