И пусть в этот день подобные напутствия получили сотни воинов, слова ее, казалось старшине Коноплеву, были адресованы только ему одному. «В суровое время войны Вы вместе с войсками Ленинградского фронта прошли большой и тяжелый боевой путь, мужественно сражались за Родину, за Ленинград, за свободу и независимость советского народа. Провожая Вас, мы говорили от всей души: спасибо Вам, дорогой товарищ, за честную службу Отечеству. Ваших боевых заслуг в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Родина и Ленинград не забудут никогда. Желаем Вам, дорогой товарищ, счастливого пути, радостной жизни и успеха в труде. Будьте и впредь верным сыном своей любимой Родины». Наказ маршала и боевых товарищей отец Алексий реально претворил в жизнь, проповедуя необходимость прочного мира и спокойствия на земле.
В годы войны оно, невзирая на все потуги оккупантов, так и не смогло воцариться в завоеванных ими вотчинах. Летели под откос эшелоны, беспомощными обрубками свисали над реками взорванные мосты, опасность и гибель таили леса, беспокойные сны одолевали даже вдалеке от линии фронта. В городах и селах стали обычными листовки с фотографиями партизанских вожаков, поимка которых оценивалась баснословными суммами.
Когда жители города Звенигородки Черкасской области обнаружили на расклеенных на видных местах объявлениях знакомое лицо священника отца Георгия, а под ним кругленькую цифру в десять тысяч марок, то у многих от строк, в которых священнослужитель обвинялся во всех смертных грехах, пробегал по телу озноб. Сам же отец Георгий Писанко много позже вспоминал: «…16 ноября 1942 года для меня памятный день… гебитс-комиссар г. Звенигородки объявил вознаграждение за мою голову…»
Чем же так насолил немцам православный священник? Отец Георгий встретил войну в 45-летнем возрасте и, как нестроевой, по мобилизации был причислен к тыловым частям. Но кто в первые месяцы войны мог дать гарантию, что тыл вдруг не станет передовой? Так и случилось с полком, в котором служил рядовой Писанко. Окопы, которые воины готовили для отходивших подразделений, пришлось занять им самим и выдержать неравный бой. Оглушенный разрывом снаряда, отец Георгий попал в плен. Выждав благоприятный момент, бежал, но, сопровождаемый обычным для гитлеровских лагерей эскортом овчарок, был водворен в тюрьму. После пыток и издевательств оказался в рабочей команде и отправлен на рытье рвов, возле которых фашисты чинили суд и расправу над советскими гражданами.
Перспектива оказаться в одном из них была вполне реальной для бойца Писанко, за плечами которого имелся неудавшийся побег. Мысль осуществить очередной не давала покоя, но только приобретя надежных помощников, отец Георгий решился на опасное предприятие. Очевидно, план побега был продуман до мелочей, коль он удался. Оттого-то и гнев местного фюрера на мятежного священника вылился в строки объявления и неуемное желание поскорее увидеть его болтающимся на виселице. Но люди, укрывавшие с опаской для собственной жизни отца Георгия, лишили фашистов этой возможности. Слова же его о неизбежном возмездии за злодеяния вызывали не только ярость, но и побуждали к противлению.
Проповеди священнослужителей, оставшихся на оккупированных территориях, имели зачастую не меньший вес, чем сводки Информбюро. В деревню Одражин, что на Гомельщине, в начале войны они и вовсе не доходили. Но однажды в партизанской почте, полученной из Москвы, было обнаружено известное послание митрополита Сергия. Партизаны переправили его священнику одрижинской Успенской церкви отцу Василию Копычко. Еще до получения его отец Василий стал внушать прихожанам мысль о неправедности войны со стороны Германии, о неизбежном ее крахе, а богослужения заканчивал, как правило, молитвами о даровании победы Красной Армии. Прихожане часто слышали такие слова: «Что вы сидите дома? Почему терпите супостатов? Нужно брать оружие и идти к партизанам».
Сам же отец Василий попал к ним при обстоятельствах, которые подробно описал командир партизанской бригады Н. Шубитидзе в книге воспоминаний о войне «Полесские были», вышедшей в издательстве «Беларусь» в 1969 году.
Я служил тогда под Полоцком и многих партизанских вожаков знал не понаслышке, а с некоторыми из них несколько позднее стал поддерживать тесные отношения. От них я и услышал несколько рассказов о большой помощи партизанам священников. К сожалению, имена и фамилии их стерлись в памяти (я надеюсь все-таки найти их в архивах), и потому воспользуюсь воспоминаниями. И. Шубитидзе. «Мы шутя называли его (отца Василия. — Б. К.) своим агитатором и однажды пригласили в лагерь… Копычко долго присматривался к нашей жизни, к порядкам» обошел около десяти землянок и за ужином… разговорился: «Вот и верь этим немцам! Дикари, безбожники, бандиты. Я же вижу, все вы православные, дай бог вам здоровья!»… Было видно. что Копычко… не ошибся в своих представлениях, обещал молиться за нас и помогать чем может».
Дорого обошлось «партизанскому попу» единомыслие с народными мстителями. В конце 1943 года ищейкам удалось установить его связь с лесом и выяснить подлинное значение проповедей отца Василия. Ему и его семье удалось укрыться в отряде, а вот церковь и дом каратели сожгли.
Пядь за пядью отвоевывали советские воины у врага пропитанную кровью родную землю. Вместе с режущей слух необычной тишиной на нее возвращалась мирная жизнь. Там, где каким-то чудом уцелели церкви и священники, скорбные ее оттенки медленно вытеснялись бликами пробуждающегося возрождения. Вместе с благодарственными молитвами о спасении оно являлось в села с забытого за годы войны беззаботного пения птиц, с постуком плотницких топоров, изрядно истосковавшихся по мирной работе. Однако в личных бедах и хлопотах не потонула всеобщая забота о Красной Армии.
Когда в Калуге после освобождения разместилось несколько госпиталей, верующие дали понять больным и раненым воинам, что их выздоровление отныне стало делом не только врачей и медсестер. Книги, бумага для писем, посуда, табак, спички — предметы первой необходимости, собранные в городе и окрестностях, дополняли небогатые возможности госпиталей. Им верующие пожертвовали пятьдесят тысяч рублей.
…Киев, словно обескровленный исполин, медленно возвращался к жизни. В ней нашлось дело и монахиням Покровского монастыря, которые оборудовали помещение для госпиталя, где порой целыми сутками хлопотали возле раненых. Пожалуй, не существовало более отзывчивых, приветливых и терпеливых сестер и сиделок, чем они. Даже когда в здание вселился эвакогоспиталь, монахини не бросили на произвол судьбы своих подопечных и остались работать в нем.
Примером жертвенного служения медицине может служить монахиня Серафима (Зубарева). Коллеги по эвакогоспиталю не подозревали, что военврач Зубарева в качестве лекарств для облегчения страданий раненых в перерывах между операциями и перевязками творит молитвы. Слова, шедшие от души, настраивали на долготерпение, укрепляли надежду на выздоровление. Скольким потерявшим ее вернула Серафима Зубарева, осталось неизвестно. Неисчислим и счет нелегких военных верст, которые она проделала с 3-м Украинским фронтом по дорогам России, Болгарии, Венгрии и Румынии.
Теперь, по прошествии многих лет, мы твердо можем сказать, что наряду с мужчинами священнослужителями, иноками женщины не ослабли ни в вере, ни в молитве.
В женском монастыре в Домбоке близ Мукачева, словно на островке свободы, жили двести пятнадцать детей, которых спасли послушницы, из разбитого эшелона, направлявшегося в Германию. Вокруг монастыря рыскали фашистские ищейки, но за все пять месяцев, что отделяли обитателей монастыря до прихода Красной Армии, ни один волос не упал с ершистых голов мальчишек и девчонок. Где они сейчас? Помнят ли слова молитв, которым обучала их настоятельница Феврония и ее помощницы? Не забыли ли о них, повзрослев?
15 мая 1944 года православный мир потрясло известие о смерти Патриарха всея Руси Сергия. В некрологе, подводя итог его трудам, сообщалось, что «…скончался великий иерарх, приведший корабль нашей церкви к тихому пристанищу, отошел в надгробный мир первосвятитель, возведший русскую церковь на прежнюю высоту ее величия». По духовному завещанию Сергия и согласно старшинству среди епископата русской церкви местоблюстителем патриаршего престола стал митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий.
Уже с первых дней своего правления Алексий заявил, что будет неизменно следовать «по пути, начертанному патриархом Сергием», и намерен отстаивать интересы русской православной церкви как церкви великой страны». На Поместном соборе, который проходил в Москве с 31 января по 2 февраля 1945 года, митрополит Алексий был избран Патриархом всея Руси. Связанные с избранием события, как отмечалось в печати, стали «манифестацией русского религиозно-патриотического единства». Торжества завершились концертом в зале имени П. И. Чайковского, где впервые за многие годы величественно и проникновенно звучало духовное песнопение.
INFO
Костин Б.
К—72 Крепости неодолимые: Очерки / Борис Костин; Худож. В. Иванов. — М.: Мол. гвардия, 1991.— 144 с., ил. — (Б-ка журн. «Молодая гвардия»; № 3 (470)).
ISBN 5-235-01696-3
ISSN 0131—2251
ББК 84Р7
Борис Акимович КОСТИН
КРЕПОСТИ НЕОДОЛИМЫЕ
Ответственный за выпуск И. Жеглов
Редактор И. Шевелева
Художественный редактор Г. Комаров
Технический редактор Н. Александрова
Корректоры Н. Самойлова, И. Гончарова
Сдано в набор 08.10.90. Подписано в печать 28 01.91, Формат 70х108 1/32. Бумага типографская № 2. Гарнитура «Школьная». Печать высокая, Условн. печ. л. 6.3. Усл. кр. отт, 6,82. Учетно-изд. л. 7,5. Тираж 50 000 экз. Издат. 2221. Заказ 0—544. Цена 45 коп.
Адрес редакции:
125015, Москва. А 15. Новодмитровская ул., д. 5а
Ордена Трудового Красного Знамени издательско полиграфическое объединение ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». Адрес НПО; 103030, Москва, К-30, ГСП-4, Сущевская ул., 21.