— А что надо? — уточнила я.
Дама недовольно скривилась:
— На первый раз прощаю. На будущее — если я спросила, надо отвечать, а не задавать мне вопросы. Что умеешь делать, кроме как актёрствовать?
Наверное, у меня было очень глупое выражение лица, потому что дама вздохнула и уточнила:
— Ткать, прясть, шить, готовить, вышивать, плести кружева. Ну?
— Готовить, — сказала я. — Петь, танцевать, декламировать стихи. Рассказывать интересные истории.
— Понятно, — перебила меня дама. — И куда тебя пристроить, такую неумеху?
И тут я с ужасом узнала, что в отношении меня не было никаких распоряжений. Театр в городе был, но к королю он отношения не имел. Во дворце же не было ничего вообще. Никаких зачатков труппы, никаких актёров и режиссёров. Забрать меня у графа было сиюминутным королевским желанием. Его Величество уже и думать забыл о том, что хотел создать свой театр. Сейчас его интересовала другая тема — фаворитка готовила наряды на новый бал, а король — новый проект налогов для подданных. Балы, охоты, путешествия и прочие развлечения требовали денег.
— Куда бы тебя пристроить? — задумалась госпожа Лера.
Были бы у меня деньги — сказала бы, что я свободна и ушла бы в город. Но две монеты, которые дал лорд Вольтан, я истратила по дороге, на еду для себя и магары.
Глава 48
На кухне дела для меня не было, помогать королевским портнихам меня не взяли, а в служанки придворным дамам я не годилась.
— Слишком красива, — объяснила госпожа Лера. — Кому понравится, что прислуга, даже в простом платье, красивее тебя.
Вообще она была неплохая, эта госпожа Лера. Не считала людей вещами и не обижала слуг. Во дворце она отвечала за чистоту и порядок, но задания давала вполне выполнимые и никогда не срывала на нас зло.
— Будешь пока на уборке, а там посмотрим, — решила госпожа Лера.
День служанки был расписан чётко. Ранний подъем, завтрак, а потом выполнение поставленных госпожой Лерой задач. Мы практически не пересекались с придворными, поэтому я очень удивилась, когда в одной из комнат увидела Генриха.
— Кого я вижу! — воскликнул мой романтический герой и развёл руки так, словно собрался меня обнять. — Наконец-то! Очаровательная Эльза, она же актёрка Эська, она же скромная милая горожанка. Между прочим, не так-то просто было тебя здесь разыскать. Надо признать — играешь ты потрясающе.
— Ты тоже неплохо, — ответила я и поставила на пол ведро с чистой водой.
Я же не просто так пришла, у меня был приказ вымыть в помещении окна и протереть пыль.
— Кто наврал, что он всего лишь хозяин мастерских? Что ты делал в тот вечер в парке графа? Обсуждал с королём совместный бизнес?
— Что?
— Ничего! Ты меня обманул, Генрих!
— Я? Я тебя обманул? Я всего лишь не сказал всю правда. Заметь — для твоей же пользы, чтобы тебя не смущать.
— Так и я для пользы. Чтобы тебя не смущать, — усмехнулась я. — Стал бы ты встречаться с крепостной актёркой, отвозить её порталом к морю и гулять с ней на закате солнца? Боюсь, что нет.
Генрих прищурился и сделал несколько шагов в мою сторону.
— Иди сюда, — велел он.
— Ещё чего!
— Подойди, кому сказал! Это приказ!
На всякий случай я подхватила своё ведро и, бочком, бочком, обошла стол. Теперь между нами есть хоть какая-то преграда.
— Кто ты такой, чтобы мне приказывать? — уточнила я. — Я тебе не принадлежу.
— Знаю. Тебя подарили королю, но ведь это не сделало тебя свободной. Ты знаешь, глупая девчонка, куда попала? Придворные гуляки не церемонятся с хорошенькими крепостными. Жаловаться бесполезно — на такие развлечения смотрят сквозь пальцы.
— Я попала сюда не по своей воле, — ответила я, пристраивая на подоконнике ведро.
Окна-то надо мыть, а то меня накажут. Но как тут мыть, когда рядом стоит мой обманчивый и такой загадочный мужчина! Высокий, красивый, в роскошном камзоле и в белоснежной рубашке из тонкой ткани. Глаза мечут молнии, губы презрительно скривились, но руки, тем не менее, всё равно тянутся ко мне. Я же вижу, что я ему нравлюсь! Хоть в чём-то красота пригодилась.
— Ты попала сюда, потому что обманула меня! — разозлился Генрих.
Обогнул стол и оказался рядом со мной. Схватил за плечи, прижал к себе так, что блестящая пуговица камзола впилась мне в щёку. Я тихо пискнула и с готовностью повисла на шее Генриха.
Не знаю, сколько бы мы целовались, если бы за дверью комнаты не раздались громкие голоса. Я оттолкнула Генриха и отскочила в сторону.
— Ты чего? — не понял он.
Я кивнула на дверь.
— И что? — искренне удивился Генрих. — Войдут, увидят нас, подумаешь. Меня такие мелочи не волнуют.
— А меня? Если узнают придворные — не страшно, я для них пустое место. А если слуги? К вечеру все будут считать меня развратной девкой.
Генрих опять притянул меня к себе:
— Не будут. Иди сюда, моя несмелая скромная козочка. Я тебя выкуплю, не переживай. Увезу отсюда, избавлю от крепостной печати. Хочешь, дом тебе куплю, хочешь — целое подворье. Слуг найму, чтобы самой работать не пришлось.
Я напряглась. Он мне сейчас что, предлагает стать его содержанкой? Нет, ну а кем ещё? Дом, слуги, и Генрих, который будет заглядывать время от времени, понятно зачем.
Я буду ждать его к ужину, угощать вкусной едой и развлекать беседой. Потом, конечно, не только беседой. А он будет жить своей жизнью и приходить тогда, когда заскучает.
По большому счёту такая перспектива намного лучше, чем всю жизнь мыть окна и чистить канделябры в замке. Но кто сказал, что я собираюсь заниматься этим всю жизнь?
Я хочу свободы! Хочу сама зарабатывать себе на жизнь, а не ждать подачек, пусть даже и от Генриха.
— Нет, Генрих, не надо! Я не хочу быть твоей постельной развлекалкой, — сказала я.
— Фу, как грубо, — Генрих немного отстранился и посмотрел мне в глаза. — Эльза, должен заметить, что проживание во дворце не идёт тебе на пользу. Ты что, в самом деле хочешь здесь остаться?
— Нет. Но и быть твоей содержанкой тоже не хочу.
— Хм. Интересно. И чего хочет моя непокорная козочка?
— Я не козочка. Я хочу свободы и самостоятельности. Хочу своих, мною заработанных, денег.
— Да бы бунтарка! — развеселился Генрих. — Моя козочка требует свободы от принятых норм поведения!
Генрих ловко подхватил меня за талию и посадил на подоконник.
— Послушай меня, Эльза, — строгим тоном сказал он, попутно пытаясь пристроить свои ладони на моём бюсте. — Тебе нужно как можно скорее покинуть дворец. Иначе, поверь, тебя всё равно заметит кто-нибудь из мужчин и сделает своей наложницей. Я не могу этого допустить. Так что сейчас я запру тебя в этой комнате, а сам пойду решать вопрос о твоей покупке. Эту ночь ты проведёшь со мной, моя нежная козочка.
И чем, спрашивается, он отличается от остальных? Купить и затащить в постель!
От обиды на глаза навернулись слёзы. Глупая я. Влюбилась в Генриха по уши, а он всего лишь хочет со мной развлечься. Даже не намекает ни на какие серьёзные отношения! Ещё бы! Кто он, а кто я?
Или я его не понимаю? Маленькая, робкая надежда, как огонёк свечи, теплилась в моей душе.
— Генрих, а когда я стану свободной, ты сделаешь мне предложение? — тихо спросила я.
— Что?
От удивления глаза моего героя округлились. Нет, что я такого сказала? Значит, ему можно откровенно звать меня в кровать, а мне звать его в ЗАГС, или как у них тут называется, нельзя?
— Эльза! Конечно нет! Как тебе такое в голову пришло?
— Ну и пошёл ты!
Я толкнула стоящее рядом ведро, холодная вода выплеснулась на бархатный, расшитый серебром бархат камзола. От неожиданности Генрих отпрянул, а я спрыгнула с подоконника и выбежала из покоев.
Глава 49
Долго жалеть себя не получилось — госпожа Лера нашла мне новое задание.
— Ты вроде говорила, что умеешь готовить? — спросила она. — Надеюсь, вполне прилично? Продукты не испортишь и никого не отравишь?
— Не испорчу, — подтвердила я.
Чем возвращаться в уборщицы и опять встречаться с Генрихом, уж лучше я на кухне побуду. Тем более в эту кухню ему точно хода нет. Не пойдёт такой важный господин в служебное крыло дворца, нечего ему там делать.
— Заболела кухарка, которая готовит для прислуги, — объяснила госпожа Лера. — Сможешь её временно заменить?
— А много людей надо кормить? — испугалась я.
Во дворце же полно народу! Портнихи, вышивальшицы, уборщики, свечники-истопники и ещё много тех, кого я не знаю. Тут столовую открывать надо, а не кухарку брать.
Господа Лера меня успокоила — большая часть приходит во дворец работать и уходят в определённое время. Едят они дома. О своих слугах придворные заботятся сами, мне же надо приготовить простую еду на десять, максимум пятнадцать человек.
Правда, помощи мне не полагалось, потому что кухарка справлялась со всем одна.
Небольшая кухня оказалась на удивление чистой, а запас продуктов порадовал. Я-то думала, что придётся варить «кашу из топора», но мне даже мясо разрешили взять!
Мясо, кстати, здесь ценилось дешевле, чем мука и крупа. Делилось мясо на две категории — для господ и для всех остальных. Господа ели домашнюю и дикую птицу, свинину и говядину. Дичину употребляли только после удачной охоты, и то не всю. Совершенно не ценились потроха, а из туши вырезались исключительно филейные места.
Остальное отдавали в пищу холопам. Как в природе, распределение остатков происходило согласно статусу и физической силе. Самые лучшие куски забирали себе свободные слуги — те, кто не был крепостным. Потом шли конюхи, охрана и прочее мужское население понаглее. То, что оставалось, лежало сейчас передо мной в корыте — кости с небольшими кусочками мяса, жилами и жиром. Рядом — субпродукты, на которые никто не покусился.
— Где наша не пропадала, — заявила я сама себе, закатала рукава и принялась за дело.
Из костей я сварила хороший бульон. Крепкий, наваристый, даже мяско там было. Ливер отварила (бульон пригодится завтра на похлёбку), порубила, как могла, и поджарила с луком. Лука положила много — он здесь был дешёвым и считался пищей бедноты. Сделала простое тесто и испекла два большущих мясных пирога. Пока они подрумянивались, в кухню то и дело заглядывали слуги и удивлённо принюхивались.