енного предприятия и где полностью отсутствует институт наемного труда, существуют следующие экономические категории:
1. Единый неделимый трудовой доход семьи, реагирующий на рентообразующие факторы.
2. Товарные цены.
3. Процесс воспроизводства средств производства (образование капитала в широком смысле слова).
4. Цены на капиталы, находящиеся в кредитном обращении.
5. Цена на землю.
Еще более необычную картину мы увидим, если усложним рассматриваемую здесь форму семейного хозяйства тем, что уберем из нее категорию рыночной цены, т. е. факт товарообмена. На первый взгляд могло бы показаться, что почти натуральное в этом случае семейное хозяйство не носит никаких признаков народно-хозяйственного уклада. На самом же деле более пристальное наблюдение свидетельствует, что это вовсе не так. В социально-экономическом массиве, состоящем сплошь из интегрированных трудовых хозяйств, покрывающих свои потребности в натуральной форме, оказывается все-таки возможным проследить целый ряд социально-экономических отношений, которые упорядочивают организацию каждой отдельной натурально-хозяйственной единицы и унифицируют ее производственную структуру.
На самом деле внутренняя частнохозяйственная структура отдельных натуральных семейных предприятий здесь та же, что и там, где она включена в меновые отношения, за исключением некоторых особенностей в расчете рентабельности, о которых уже сказано в начале данной статьи. Определяющим остается здесь то же понятие рентабельности, только еще более четко выступает невозможность применения формулы рентабельности капиталистического предприятия. Здесь также определяется равновесие между степенью удовлетворения потребностей и степенью тяжести труда. Так же точно происходят здесь процессы образования и замены средств производства. И если здесь отсутствует рентообразующий фактор отдаленности рынка, то все же различия в почвенно-климатических условиях, без сомнения, вносят в натуральное хозяйство определенный связанный с рентой момент.
Наибольшее значение для структуры натурального хозяйства имеет, однако, то обстоятельство, что интенсивность сельскохозяйственного производства и его организационные формы в наибольшей степени зависят от размеров земельного надела, которым располагает трудящаяся семья, и от уровня ее потребностей, т. е. от ее внутренних факторов (численность и состав семьи, соотношение между размерами семьи и надела, используемого в сельскохозяйственном производстве).
В этой связи плотность населения и формы землепользования приобретают значение исключительно важного социального фактора, который принципиально определяет народно-хозяйственный уклад. Другим, менее важным, но также существенным социальным фактором является традиционный образ жизни, связанный с привычками и обычаями и определяющий уровень потребностей, а следовательно, и напряженность рабочей силы.
Формулируя мысль иначе, можно сказать, что если представить себе некоторую территорию с натуральным крестьянским хозяйством и проанализировать этот социально-экономический массив, то можно увидеть, что, несмотря на отсутствие транспортных связей, на некоторую народно-хозяйственную диссоциацию отдельных хозяйственных единиц, внутри этой территории имеет место Целый ряд сложных экономических процессов, а их определяющим фактором являются демографические особенности, влияющие на плотность населения и его миграцию. Эти моменты определяют выбор системы земледелия, уровень благосостояния, а следовательно, и форму накопления капитала в каждом конкретном случае, а также возможности налогообложения населения, которое создает базу для государственной и культурной организации нации.
Независимо от демографических факторов в нашем примере выделятся области более высокого благосостояния там, где рентообразующие факторы (качество земли и т. д.) особенно сильны. Как показывают эмпирические исследования в аграрных странах с полунатуральным укладом, исключительное значение приобретает здесь почти всегда (вследствие отсутствия регулирующего действия конъюнктуры рынка и ее экономического давления) внеэкономический пресс в форме административного регулирования землепользования, а иногда и «воинствующего регулирования» миграционных волн населения.
В странах с абсолютно натуральной хозяйственной структурой мы можем выделить следующие категории социально-экономического характера, определяющие устройство конкретных хозяйств:
1. Неделимый трудовой доход семьи, который определяется: а) плотностью населения, б) традиционным уровнем потребностей, в) рентообразующим воздействием более благоприятных почвенно-климатических условий.
2. Возможность капиталообразования и налогообложения населения, зависящие от уровня благосостояния.
3. Экономические меры, предпринимаемые государственной администрацией, которая регулирует землепользование и миграционные процессы путем внеэкономического воздействия.
Абсолютным антиподом системе семейного хозяйства является другой тип хозяйствования, также не содержащий категории заработной платы, – рабовладельческое хозяйство.
Различие бросается в глаза уже при первом сравнении частнохозяйственной морфологии структурных типов предприятий в том и другом случаях. Крестьянин и ремесленник являются самостоятельными хозяевами. Они самостоятельно распоряжаются и организуют производственную и прочую хозяйственную деятельность, получают в свое полное распоряжение и в полном объеме продукт своего труда соответствующей производительности, к которой их вынуждают и которую определяют потребности их семей, степень удовлетворения которых ограничивается только лишь тяжестью самого труда. Все эти моменты полностью отпадают в рабовладельческом хозяйстве.
Раб трудится в производстве, зависящем от чужой воли; он является лишь слепым орудием этой чужой воли, не имеет права на продукт своего труда, побуждается к труду только угрозой применения наказания и удовлетворяет свои потребности в зависимости от произвола рабовладельца и только в той мере, какая необходима для поддержания его (раба) работоспособности.
Для рабовладельца использование раба имеет смысл лишь постольку, поскольку после покрытия издержек производства и затрат на содержание раба у него остается прибавочный продукт, который, будучи реализован на рынке, дает объективный доход от рабовладения. Как уже было показано Г. И. Нибуром, институт рабовладения появляется в тот момент, когда развитие производительных сил человечества достигло такой стадии, когда упомянутый прибавочный продукт уже может быть произведен.
Так как стоимость содержания рабов определяется физиологическими нормами и характером выполняемой работы и не является народно-хозяйственной категорией, за которой скрываются сложные социально-экономические зависимости (как это видно на примере категории заработной платы), то раб, если абстрагироваться от этических норм патриархального жизненного уклада, которые приобретают большое значение, например, в рабовладельческом обществе мусульманского мира, с точки зрения организации труда мало чем отличается от рабочего скота.
Изложенные здесь особенности частнохозяйственной организации рабовладельческого предприятия имеют многочисленные и для национальной экономики существенные последствия.
Из валового дохода своего предприятия после покрытия вещественных издержек производства и расходов на содержание раба рабовладельцу остается некоторая сумма дохода. Если из этой суммы вычесть обычный процент, рассчитанный на вложенный основной и оборотный капитал, а не на стоимость раба, то, очевидно, остаток следует отнести к доходу раба.
В капиталистическом обществе этот причитающийся трудящемуся остаток составил бы часть его заработной платы, которая (часть) превышает стоимость пищи, одежды и жилья, предоставляемых предпринимателем. В системе же рабовладельческого хозяйства эта часть дохода, чисто экономически выработанная в процессе рабского труда, в силу положения рабовладельца присваивается им, а не рабом, и превращается в совершенно новый вид нетрудового дохода, который для рабовладельца есть цель и смысл.
Этот доход, уже более не представляющий собой чисто техническую норму (как, например, затраты на содержание раба), определяется сложной системой целого ряда социально-экономических взаимозависимостей, представляет собой народно-хозяйственную категорию и образует рабовладельческую ренту, поступающую владельцу в силу права собственности. Если рабовладельческое предприятие является аграрным хозяйством, то нетрудовой доход из рабовладения будет расти одновременно с превращением менее благоприятных условий производства и транспортных возможностей в более благоприятные. Но так как раб и его производительность остаются при этом неизменными и доход рабовладельца при замене одного раба другими не снижается, то образовавшийся здесь прибавочный доход не следует связывать с рабовладением как таковым, а нужно отнести за счет земли (ибо он образовался благодаря более высокому плодородию почвы или близости земельного надела к рынку) и рассматривать как обычную дифференциальную ренту. До тех пор пока сохраняется возможность на основе рабского труда получать такой же технический результат, как и на основе труда наемного, эта земельная рента будет количественно соответствовать земельной ренте капиталистического сельского хозяйства.
Таким образом, в теории рабовладельческого хозяйства могут сохраняться все социально-экономические категории капиталистического хозяйства с той только разницей, что категория наемного труда заменяется рабовладельческой рентой. Эта последняя присваивается рабовладельцем, и ее капитализированная стоимость дает цену на раба, которая является объективным рыночным феноменом.
Размер рабовладельческой ренты определяется продуктивностью ее использования (определение заработной платы через производительность предельного рабочего аналогично схеме, принятой в системах англо-американских теоретиков). Сложнее представляется определение рыночной цены на раба. Как уже указывалось, она имеет тенденцию, с одной стороны, достигать размера капитализированной ренты предельного раба, которая является, так сказать, потребительской ценой, в то время как, с другой стороны, себестоимость «производства рабов» образует цену предложения. Здесь нам следует различать две системы рабовладельческого хозяйства: