С.А. Виноградов. Нищие. 1899
Иные наказания производились с особенным тиранством. Так, у одной женщины Салтыкова опалила на голове все волосы; другого человека била об стену головой, обливала ему голову кипятком из чайника и брала за уши раскаленными щипцами для завивки волос. Одну девку приказала в октябре месяце загнать кнутом в воду по горло, где она пробыла четверть часа, а другую девку сама скинула с крыльца. Все эти люди вскоре после истязаний померли.
Описанные убийства происходили или в московском доме Салтыковой, или в подмосковном ее селе Троицком, Подольского уезда. В Москве же она имела собственный дом в Кузнецкой улице, в приходе церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы, что на Сретенке.
Кроме собственных людей Салтыковой, служивших ей в качестве палачей, тиранства ее покрывали священники, как московский, так и сельский – погребая убитых как умерших от болезней.
Впрочем, случалось, что священники не соглашались погребать некоторых жертв: тогда Салтыкова приказывала хоронить их ночью в лесу, близ своей подмосковной усадьбы, а управляющий ее в таких случаях подавал явочное прошение, что те люди будто бежали.
В 1762 году двум крестьянам – Савелию Мартынову и Ермолаю Ильину – удалось подать на нее жалобу самой императрице Екатерине II, которая только что взошла на престол. Это была уже 22-я жалоба, поданная крепостными на помещицу. Однако все ранее поданные местным властям жалобы перенаправлялись самой помещице-садистке, которая вершила над жалобщиками расправу.
Полицейские власти благоволили Салтыковой. Вытребованные юстиц-коллегией из полиции прежние дела, начавшиеся по жалобам на жестокости Салтыковой, все оказались решенными в ее пользу или оставлены вовсе без решения. Жалобщиков же наказывали кнутом, а некоторых сослали в Сибирь или отдали самой Салтыковой на расправу. Местные власти угождали Салтыковой, с одной стороны, из уважения к знатности ее рода, а с другой – из-за подарков, на которые она не имела причины скупиться, обладая значительным по тогдашнему времени состоянием. За Салтыковой числилось более 600 душ крестьян в губерниях: Вологодской, Костромской и Московской.
Но Екатерина II решила использовать дело в качестве показательного процесса. Она назначила действительно независимое расследование, которое продлилось целых шесть лет. Подозрительных смертей и таинственных исчезновений крепостных в поместье Салтычихи насчитали вдоволь – 138 случаев. Доказать точно удалось 38 (36 женщин и два мужчины), а еще 26 посчитали доказанными не вполне.
Приговор Дарье Салтыковой вынесла сама Екатерина, отказавшаяся признать злобную убийцу женщиной и назвавшая ее «уродом рода человеческого».
Указ ее императорского величества гласил: «Вдова Дарья Николаева, которая по следствию в юстиц-коллегии оказалась, что немалое число людей своих мужского и женского полу, бесчеловечно, мучительски убивала до смерти, за что по силе всех законов приговорено казнить ее смертию, о чем от сената ее императорскому величеству поднесен был доклад. Но ее императорское величество, взирая с крайним прискорбием на учиненные ее бесчеловечные смертные убийства, и что она по законам смертной казни подлежала, от той приговоренной смерти ее Дарью освободить, а вместо смерти повелеть соизволила:
1-е. Лишить ее дворянского названия, и запретить во всей Российской империи, чтоб она ни от кого, никогда, ни в каких судебных местах и ни по каким делам впредь именована не была названием рода ни отца своего, ни мужа.
2-е. Приказать в Москве в нарочно к тому назначенный и во всем городе обнародованный день вывести ее на первую площадь, и поставя на эшафот прочесть пред всем народом заключенную над нею в юстиц-коллегии сентенцию, с исключением из оной, как выше сказано, названия родов ее мужа и отца, с присовокуплением к тому того ее императорского величества указа, а потом приковать ее стоящую на том же эшафоте к столбу, и прицепить на шею лист с надписью большими словами: мучительница и душегубица.
3-е. Когда она выстоит целый час на том поносительном зрелище, то чтоб лишить злую ее душу в сей жизни всякого человеческого сообщества, а от крови человеческой смердящее ее тело предать собственному промыслу Творца всех тварей, приказать, заключа в железы, отвести оттуда ее в один из женских монастырей, находящийся в Белом или Земляном городе, и там подле которой ни есть церкви посадить в нарочно сделанную подземельную тюрьму, в которой по смерть ее содержать таким образом, чтоб она ниоткуда в ней свету не имела. Пищу ей обыкновенную старческую подавать туда со свечею, которую опять у ней гасить, как скоро она наестся. А из того заключения выводить ее во время каждого церковного служения в такое место, откуда бы она могла оное слышать, не входя в церковь. Что с нею Дарьею и исполнено, и по учинении объявленной экзекуции в железы заключена, и посажена в сделанную в Ивановском девичьем монастыре подземельную тюрьму. А чтоб о всем вышеописанном всяк был известен, и во всяких судебных местах, и по касающимся с нею делам родами отца и мужа ее не писать и не называть, а именовать: Дарья Николаева дочь. Сообщники же ее, дворовые люди, которые в смертных убийствах с нею участие имели, и поп, который оные тела заведомо погребал, по снятии с него священнического сана, наказаны кнутом с вырезанием ноздрей и постановлением знаков сосланы в Нерчинск в вечную работу. И о том во исполнение предписанного ее императорского величества высочайшего указа Правительствующий Сенат приказали: во всем государстве публиковать печатными указами, что чрез сие и публикуется».
Салтычиху лишили дворянства и на долгих 11 лет заперли в подвальной камере Ивановского монастыря, запретив какое бы то ни было общение с людьми и даже свет. Только на время приема пищи ей выдавали крохотный огарок. После наказание было смягчено, и еще 22 года Салтычиха провела в камере с окном. Покаяться она отказалась.
Дело Салтычихи разбудило Россию, крестьяне других зверей-помещиков тоже принялись жаловаться в надежде, что и на их мучителей найдут управу. Но Екатерина не могла пойти против дворян: она прекрасно понимала, что именно дворянство – опора ее царствованию. И тогда она приняла указ в 1765 году, по которому крепостным крестьянам запрещалось жаловаться на владельца.
Екатерина прекрасно видела и понимала страдания народа, но также понимала она и то, что не в силах исправить положение: ее вельможи, ее приближенные этого не поймут. Запретив крепостным жаловаться на своих помещиков, она продолжила взывать к милосердию помещиков.
Именно императрица стала первой, кто в периодической печати коснулся темы жестокого обращения с крепостными. В 1769-м году, в апреле, в 13-м листе журнала «Всякая всячина» вышла небольшая статья без названия. Обычно ее именуют по первой строчке: «Мне скучилося жить в наемных домах». То есть наскучило, надоело. Именно поэтому герой статьи купил свой дом. И тут же столкнулся с неприятностями: с одной стороны сосед рыл колодец слишком близко к стене дома, рискуя ее обрушить. А с другой стороны другой сосед порол своих крепостных. «Превеликий крик» несчастных тревожил автора статьи. Он спросил: как часто происходит наказание? И получил ответ: каждый день, кроме воскресений и господских праздников.
На того соседа, что грозил обрушить стену, можно было найти управу через суд. А вот на злого помещика управы не было. Автору оставалось только взывать к христианскому милосердию.
Надо признать, что усилия императрицы всё же некоторые, хотя и скудные плоды дали. Просвещенные дворяне осознали, что садистское истязание крепостных достойно осуждения.
Баснописец конца XVIII века Александр Ефимович Измайлов, изображая дурного злого помещика, дал ему говорящую фамилию Негодяев и вложил в его уста такое напутствие молодому помещику: «…передери их всех хорошенько… спусти им со спины до пят кожу; лучше будут служить своему барину и беречь его здоровье. Если же ты высек их уже прежде, так нет нужды – высеки их в другой раз, то за себя, а то за меня».
Надо сказать, что в царствование Екатерины некоторые слишком уж жестокие помещики могли понести наказание за свои зверства. Конечно, наказания эти были по большей части смехотворны. Дворянку Морину, убившую свою крепостную, Екатерина присудила: «Посадить на 6 недель на хлеб и на воду и сослать в женский монастырь на год в работу». По решению Екатерины белозерские помещики Савины за убийство крестьянина посажены в тюрьму на полгода и потом преданы церковному покаянию. Капитанша вдова Кашинцева за прижитие с человеком своим младенца и несносное телесное наказание служанки, от которого та повесилась, приговорена была на шесть недель в монастырь на покаяние. Жена унтер-шахмейстера Гордеева была присуждена к содержанию месяц в тюрьме и церковному покаянию за истязание своей дворовой, от которого та скоро умерла. Сенат при этом приказал взять с нее подписку, чтоб она вперед от таких наказаний удержалась; но императрица переменила сенатское решение и написала: отдать ее мужу, с тем чтоб он ее впредь до такой суровости под своим ответом не допускал.
По известиям о дурном обращении со своими крепостными генерал-майорши Храповицкой Сенат получил именной указ определить опекуна, который бы, отобрав, от кого надлежит, о ее доходах сведение, принял дом ее в свое содержание и определил людям ее такое пропитание и одежду, которых бы без излишества довольно было, а остальное отдавать ей на содержание, и чтоб оные люди в случае их преступления наказанием зависели от него, сохраняя притом должное от них ей почтение и повиновение.
Из этой серии мягких наказаний выбивается дело отставного капитана Турбина, который был лишен дворянства, чинов, фамилии, выведен на эшафот, положен на плаху, заклеймен и сослан вечно в работу за убийство крепостной своей девушки. Очевидно, имело место зверское убийство с отягчающими обстоятельствами.
Ненаказанные помещики
Императрица Екатерина Великая доподлинно знала, сколь чудовищна бывает жестокость помещиков, граничащая с безумством. Она вспоминала указ Петра I от 1722 года