ользовалось в ранее построенных конструкциях, первой из которых, кстати, была конструкция французского инженера Николя Куньо, которую он создал ещё в 1769 году. В ней уже был использован и котёл, и топка, и цилиндр…
Короче, Тревитик выскочил из цеха как ошпаренный, даже не став смотреть на основную «презентацию», но зато на следующий день во всех газетах Петербурга вышли обширные репортажи, в которых, естественно, центральное место занимала не сама презентация, а её скандальное начало. И существенная часть из них была быстро перепечатана множеством европейских газет. После чего все «бурления» вокруг ситуации «с английским инженером, обманутым коварными русскими», быстро сошли на нет… А у «Павловских механических заводов» появились новые заказчики. Как отечественные, так и иностранные. Всё-таки кое-какая информация о новой продукции заводов в этих репортажах имелась. И среди прочитавших их нашлись люди, которые ею заинтересовались.
Землечерпалок пока удалось изготовить всего две, причём одна из них пока так и не была продана. Но только лишь потому, что активно использовалась самим Даниилом. Именно благодаря ей в устье Мги удалось построить тот самый порт с парой причалов… Товарами же, наиболее сильно заинтересовавшими заграничного потребителя, к удивлению Даниила, стали паровой кран и паровой копёр. Они расходились буквально как горячие пирожки… если такое можно было сказать о конструкции весом далеко за тонну. То есть за ними реально стояла очередь из иностранных покупателей.
А вот фабричный привод пока сделали только один. И исключительно для собственных нужд.
Сейчас кроме кранов и паровых копров завод был занят исполнением большого заказа для Демидовых.
Та встреча Демидова с Николаем, о которой ему рассказал Михаил на третий день поле свадьбы Николая, привела к тому, что у Даньки отобрали почти половину выпускников железнодорожного училища, отправленных на Урал в помощь отцу и сыну Черепановым, которые затеяли большое железнодорожное строительство. Нет, не публичной железной дороги по типу Гатчинской или там Уральской горно-заводской железной дороги, ставшей первой железной дорогой на Урале в истории бывшего майора… – здесь всё было куда приземлённее. Железнодорожные пути строили от рудников, шахт и мест лесозаготовок к заводам и фабрикам, что, впрочем, было не так и сложно. Рельсовые пути там по большей части существовали уже давно. Только деревянные. И на гужевой тяге… Впрочем, одно другому не мешало. Так что сейчас ветка от Нижнего Тагила протянулась уже до основанной около пятнадцати лет назад на полпути до Верхнесалдинского завода деревеньки Никольское. А к осени будущего года должны были дотянуть и до самой Верхней Салды. Но этим дело явно не ограничится. Черепанов-старший писал, что уже идёт трассировка пути для веток на Невьянск и Кушву, но когда начнётся само строительство – пока сказать трудно. Нет ни денег, ни людей… Как бы там ни было – Демидовы заказали двадцать паровозов и почти две сотни грузовых вагонов и открытых платформ. А вот пассажирских пока только десяток. Больше им было не нужно… Этого заказа заводу должно было хватить лет на пять. Ну, с учётом того, что заказы на паровые копры и краны также продолжают поступать бесперебойно. А вот дальше надо будет думать, чем занимать людей.
Что же касается железнодорожного училища, слава богу – забрали самых великовозрастных. Более молодые пока продолжали учёбу. Но Даниил решил летом, от греха подальше, наиболее толковых отправить учиться в Европу. По три человека – в Швецию, в Упсалу, во Францию, в Германию, и пятеро – в Великобританию. В Эдинбург. Кроме обучения в университетах по нескольким направлениям – математике, химии, физике, оптике и медицине, – они все должны были ознакомиться с обустройством заводского дела в тех странах, в которых они обучались, для чего все получили рекомендательные письма от ректора Эдинбургского университета и от великого герцога Тосканского, с которым на короткой ноге был Николай Никитич Демидов, стараниями которого Даниил и лишился своих подготовленных кадров. Так что бывшему трубочисту удалось договориться с ним о подобном взаимообмене…
Что касается другой продукции заводов – с перьями, как уже упоминалось, всё было хорошо. Более того – предлагаемый ассортимент изрядно расширился. Кроме писчих «разного виду», как было написано в рекламной брошюрке, начали выпускать ещё десяток видов плакатных и рейсфедеры. Причём на этом расширение ассортимента не остановилось. В настоящий момент готовились к производству первые русские «готовальные наборы», а также бытовые измерительные приборы типа линеек, угольников и транспортиров. Причём в двух вариантах – металлическом и деревянном. Плюс вовсю шла работа над таким тонким измерительным инструментом, как штангенциркуль. Уж им-то бывший майор, освоивший этот инструмент ещё в железнодорожном техникуме, за свою жизнь пользовался довольно много. Не столько, конечно, сколько какой-нибудь заводской рабочий, но на порядки больше среднего обывателя… Хотя о массовом производстве такого инструмента пока не могло идти и речи. Просто пока не имелось станков с требуемым классом точности. Так что в работе были исключительно экспериментальные образцы, изготавливаемые исключительно вручную и с индивидуальной подгонкой каждой детали. Но если бы не личное участие Кулибина, даже этого бы не получилось. Дед реально имел золотые руки и очень-очень-очень светлую голову.
Ну и с производством керосиновых ламп дело также потихоньку налаживалось. Пока сосредоточились на производстве только самых дорогих вариантов, потому как до ввода в действие ректификационной колонны на новом заводе в устье Мги керосин производился только на, по существу, кустарно-лабораторной установке в объёме всего около пятнадцати вёдер в день, представлявшей из себя этакую помесь между привычным европейским (или, если уж быть исторически точным, – арабским) аламбиком, самогонным аппаратом и «чеченским самоваром». Причём пять вёдер бывший майор оставлял для заводских и собственных нужд…
Ну да – собственных. В этом году он построил-таки себе дом. Двухэтажный деревянный особняк в русском, так сказать «теремном», стиле. Довольно большой – более пятисот «квадратов». И это если считать без подвала, в котором был расположен обширный погреб с ледником и топочная с водяным котлом и небольшим паровым насосом, и без мансарды, на которой были оборудованы три комнаты для слуг и два кустарно сделанных бойлера с горячей водой для отопления и душа. Впрочем, такие площади получились только потому, что когда Данька предоставил проект собственного дома на рассмотрение «совета акционеров», поскольку собирался задействовать в строительстве мощности завода плюс типа «взять кредит» из оборотных средств, потому что свою долю прибыли он так же неизменно пускал на развитие, как и доли обоих «старших партнёров», – Николай затребовал в нём по комнате себе и в тот момент находившемуся в таком же, как у него, «учебном путешествии» Михаилу. Ну они же тоже собираются регулярно посещать «свой завод» – а где останавливаться? И что, что от завода до Петербурга или Царского Села максимум полтора часа езды? А если общение затянется? То-то и оно… То есть сначала разговор вообще шёл о целом блоке апартаментов, но бывший майор взвился и заявил, что он в «помеси музея с дворцом жить не будет». Так что Николай с Михаилом милостиво согласились считать будущую Данькину «избушку» этаким «охотничьим домиком» или даже вообще «шалашом на пленэре» и ограничиться одной комнатой на каждого. Небольшой. Метров по сорок. Зато при каждой из этих комнат предусматривалось оборудование туалетной комнаты, в которой имелся унитаз, биде, раковина со сливом и – вершина сантехнического искусства бывшего майора – душевая кабина! Плюс водяное отопление… Надо ли говорить, что первая же ночёвка великих князей, совмещённая с празднованием новоселья, которое он устроил для своих высокопоставленных покровителей… а может, всё ещё и немножко приятелей, почти сразу по возвращении Михаила из путешествия, – привела их в полный восторг. Причём настолько, что оба немедленно затребовали оборудовать всё точно так же и у них во дворцах… Даниил насилу отговорился большой загруженностью. Но явно ненадолго. Так что впереди явственно замаячила ещё и пара цехов по производству сантехнического и отопительного оборудования. Ну ясно же, что парой великих князей дело не обойдётся… Что его, откровенно, пугало. Он и так уже загружен – дальше некуда, ну куда ещё-то? Но с другой стороны – сам же Николаю на мозги капал по поводу необходимости промышленного развития России, так вот тебе, пожалуйста, ещё одно направление, которое, если его не застолбить, точно уйдёт под иностранцев. И будут русские денежки опять привычно течь за границу, развивая чужую, а не свою промышленность.
«Увеселительная железная дорога» после пуска Гатчинской резко просела по доходам. Ну ещё бы – ведь в Питере появилась настоящая и куда более продвинутая. Но Данька уговорил Николая, за которым она «числилась», не бросить её, а демонтировать и перевезти в Москву. Железным дорогам требовалась реклама, и «увеселительная железная дорога» была вполне способна её обеспечить… К удивлению обоих, этот переезд оказался вполне в тему и с коммерческой точки зрения. На волне интереса к железной дороге, вызванного валом газетных публикаций о свадьбе великого князя Николая Павловича, во время которой железная дорога, несомненно, оказалось одним из основных «гвоздей программы», в среде московской публики возник ажиотажный интерес к сему «чуду вонючему». Так что уже за первые два месяца работы в старой столице «увеселительная железная дорога» не только окупила свой переезд, но и заработала достаточно денег на своё функционирование в течение всего следующего года. После чего её ждал переезд в Нижний Новгород, затем в Казань. А затем «в очереди» стояли Киев, Минск, Варшава и Рига. Причём если в относительно небольшие в настоящий момент города типа Нижнего, Казани и Минска дорога должна была быть отправлена за, так сказать, свой счёт и именно в рекламных целях, потому что именно эти направления Данька планировал развивать первыми (ну после Москвы, естественно), то в Киев, Варшаву и Ригу – за счёт местного купечества, которое скинулось и прислало к Николаю представителей с просьбой открыть у них «диковину». Чему Даниил был очень рад – а ну как они и на настоящие дороги смогут деньги собрать?