— Все сложно.
— Нет! — воскликнула я, яростно тряхнув головой. — Вот только не говори мне, что все сложно. Нет больше ничего сложного после всего, через что нам довелось вместе пройти! На что ты вообще надеешься в отношениях с ней?
Его глаза сверкнули:
— Не на любовь.
Во мне словно образовалась пустота. И тут я все поняла. Все кусочки мозаики сложились вместе. Он был с Марси ради дешевого удовлетворения. Удовлетворения собственного эго. Мы действительно были для него лишь призами. Он был игроком. А каждая девушка была новым вызовом, ему нужно было влюбить ее в себя — для коллекции. Его волновал сам процесс соблазнения девушки. Его не волновал конец истории — только начало. И, как все другие девушки, я совершила огромную ошибку, влюбившись в него. А когда это случилось, он сбежал. Что ж, в случае с Марси ему нечего бояться: признания в любви ему точно не грозят. Марси любит только одного человека на всем свете — саму себя.
— Меня от тебя тошнит. — Мой голос дрожал от ненависти.
Патч опустился на корточки, локти на коленях, лицо закрыто ладонями.
— Я пришел сюда не для того, чтобы ранить тебя.
— А зачем ты пришел? Повалять дурака за спинами архангелов? Ранить меня еще больнее, чем раньше?
Я не ждала ответа. Потянувшись к шее, я дернула серебряную цепочку, которую он дал мне несколько дней назад. Она впилась мне в кожу довольно сильно, но я не обращала внимания на такие пустяки — боль, которая жгла меня сейчас изнутри, была гораздо сильнее. Мне стоило вернуть цепочку еще в тот день, когда мы расстались — сейчас я с опозданием поняла, что до этого момента все-таки не теряла надежды. Я верила в нас. Цеплялась за мысль, что был способ договориться со звездами, чтобы мне вернули Патча. Какая бесполезная трата времени.
Я швырнула ему цепочку.
— И верни мое кольцо!
Его темные глаза посмотрели на меня пристально, а потом он наклонился и поднял свою рубашку.
— Нет.
— Что значит «нет»? Я хочу его назад!
— Ты сама дала его мне, — сказал он тихо, но отнюдь не мягко.
— Что ж, я передумала!
Мое лицо пылало, меня трясло от гнева. Он не возвращал кольцо потому, что знал, как оно дорого мне! Не отдавал его потому, что, несмотря на его продвижение в ранг ангелов-хранителей, душа его осталась такой же черной, как и в день нашей встречи. И величайшей ошибкой с моей стороны было позволить себе обмануться и поверить в иное!
— Я дала его тебе, потому что по глупости мне казалось, что я люблю тебя! — Я требовательно протянула руку. — Верни его. Сейчас же.
Мысли о том, что я могу лишиться папиного кольца из-за Патча, была невыносима. Он его не заслужил. Это кольцо было подтверждением того, что в моей жизни была настоящая любовь, и он его не заслуживал.
Не обращая внимания на мои слова, Патч вышел.
Я открыла глаза.
Включила лампу, огляделась — цвета вернулись. Я села в кровати, кожа у меня горела от взрыва адреналина. Потянувшись к шее, я ощупала шею в поисках цепочки Патча. Ее не было. Я провела рукой по скомканным простыням, подумав, что она, наверно, упала во сне.
Цепочка исчезла.
Сон был реален.
Патч обнаружил способ приходить ко мне во сне.
Глава 11
В понедельник после школы Ви подбросила меня до библиотеки. Прежде чем войти, я позвонила маме для ежедневного отсчета. Как обычно, она ответила, что занята на работе, а я сказала ей, что занята в школе.
На лифте я поднялась на третий этаж в медийную лабораторию, проверила почту, полазила по Фейсбуку, почитала про Перис Хилтон. Просто чтобы помучить себя, я снова прогуглила Черную Руку. Выскочили те же ссылки. Но я ведь и не ожидала ничего нового, верно? Наконец больше отлынивать было нельзя, я открыла учебник по химии и заставила себя заниматься.
Когда я устроила перерыв, чтобы спуститься к автомату с едой, было уже довольно поздно. В выходивших на запад окнах библиотеки солнце уже почти закатилось за горизонт, ночь стремительно приближалась. Я прошла мимо лифта, потому что хотела спуститься по лестнице — мне нужно было размяться: от долгого сидения ноги у меня начали затекать.
В холле я скормила несколько долларов автомату, получив взамен крендельки и банку клюквенного сока, которые принесла назад на третий этаж. Вошла в лабораторию и увидела Ви: та сидела на моем столе, упираясь блестящими желтыми шпильками в мой стул. На лице ее отражалась смесь самодовольного изумления с раздражением. Она помахивала в воздухе маленьким черным конвертом, зажав его двумя пальцами.
— Это тебе, — сказала она, бросая конверт на стол. — И еще вот это. — Она достала бумажный пакетик с эмблемой кондитерской, завернутый сверху. — Подумала, что ты могла проголодаться.
Я заглянула в пакетик:
— Корзиночки!
Ви улыбнулась.
— Продавщица в кондитерской сказала, что они органические. Понятия не имею, как делают органические корзиночки, и почему они стоят дороже, но угощайся.
— Ты мой герой!
— Сколько ты думаешь еще тут провозиться?
— Максимум полчаса.
Она положила ключи от машины рядом с моим рюкзаком.
— Мы с Риксоном пойдем перекусим куда-нибудь, так что ты сегодня вечером сама себе шофер. Я оставила «неон» на подземной парковке. Ряд Б. Там всего четверть бака, так что не безумствуй.
Я взяла ключи, стараясь не обращать внимания на неприятное, кольнувшее меня чувство, в котором моментально распознала зависть. Я завидовала отношениям Ви с Риксоном. Завидовала их планам на ужин. Завидовала, что она теперь была ближе к Патчу, чем я, потому что, хотя Ви никогда об этом не упоминала, я была уверена, что она встречала Патча, когда была с Риксоном. Насколько мне известно, они втроем по вечерам смотрели кино. Они втроем валялись на диване у Риксона, а я сидела дома одна. Мне отчаянно хотелось спросить у Ви про Патча, но… я не могла. Я рассталась с ним. Что посеешь, то и пожнешь.
Впрочем, что плохого в одном маленьком вопросе?
— Эй, Ви?
Она обернулась уже у самой двери.
— Да?
Я открыла рот, и в этот момент во мне заговорила гордость. Ви была моей лучшей подругой, но она была при этом жуткой болтушкой. Если я сейчас спрошу о Патче, то рискую, что он обязательно узнает об этом, — она проговорится. И тогда он будет знать, насколько сложно мне забыть его. Я улыбнулась.
— Спасибо за корзиночки.
— Что угодно, лишь бы ты улыбалась, детка!
Когда Ви ушла, я сняла бумажную обертку с одной корзиночки и съела ее, сидя в одиночестве и слушая гудение ламп лаборатории.
Я еще полчаса посидела над домашним заданием и съела еще две корзиночки, прежде чем мой взгляд упал на конверт. Я совершенно забыла, что Ви оставила его на столе.
Вскрыв конверт, я вытряхнула из него черную открытку с вытисненным в центре сердцем. По этому сердцу бежали буквы, которые складывались в слово «Прости». Открытка пахла сладковато-горьким парфюмом. Я поднесла карточку к носу и глубоко вдохнула странный запах, одновременно притягивающий и отталкивающий, в нем сочетались ароматы сушеных фруктов и каких-то химических веществ. Во рту у меня появилась сухость и горечь.
В открытке было написано:
«Вчера я был подонком. Простишь меня?»
Я позволила карточке выскользнуть из моих рук. Патч. Я не знала, как мне стоит относиться к его извинениям, но мне не понравилось волнение, которое они во мне вызвали.
Да, он вел себя как подонок. И он думал, что открытка из супермаркета сможет это загладить? Если так, то он недооценивал нанесенную мне обиду. Он целовался с Марси. Целовался с ней! И не только это — еще он вторгся в мои сны. Я не представляла, как именно он это сделал, но, проснувшись с утра, я знала, что он по-настоящему был со мной. Это здорово нервировало. Если он мог вот так запросто влезть в мои сны, кто знает, на что он еще способен?!
— Десять минут до закрытия, — шепнул библиотекарь, появляясь на пороге.
Я отправила свое эссе из трех параграфов про аминокислоты в печать, потом сгребла книги и запихнула их в рюкзак. Подняла с пола открытку, помедлила, а потом разорвала ее на мелкие кусочки и выкинула их в помойку. Если он хотел извиниться, мог сделать это лично. Не через Ви. И не через мои сны.
На полпути к принтеру я остановилась у одного из столов, чтобы успокоиться. Правая часть моего тела вдруг стала гораздо тяжелее левой, и я едва удерживала равновесие. Я сделала еще шаг, и внезапно нога у меня подогнулась, словно бумажная. Я скрючилась, держась обеими руками за стол, и спрятала голову между локтей, чтобы вернуть приток крови к голове. Ощущение тепла и дремоты разливалось по всему телу.
Попытавшись выпрямиться, я шаталась, но все же стояла. Но со стенами явно было что-то не так. Они были слишком вытянутые и длинные, будто я смотрела в них через зеркало в комнате смеха. Я несколько раз моргнула и тряхнула головой, стараясь прогнать это наваждение.
Руки у меня будто налились чугуном и отказывались двигаться, а веки закрывались сами собой от холодного флюоресцентного света. В панике я приказывала глазам открыться, но мое тело не слушалось. Меня неудержимо клонило в сон, словно кто-то ласково укачивал меня в теплых объятиях.
«Парфюм, — отрешенно подумала я. — Открытка Патча».
К этому времени я уже упала на колени. Странные прямоугольники плыли повсюду, кружась передо мной. Двери. Комната была полна открытых дверей. Но чем быстрее я ползла к ним, тем дальше они становились. Откуда-то издалека все время слышалось мрачное тиканье. Я старалась уйти от этого звука подальше — я все еще знала, что часы были в глубине комнаты напротив двери.
Через несколько мгновений я осознала, что мои руки и ноги больше не двигаются, ощущение, что я ползу, было лишь иллюзией в моей голове. Колючий ковер подпирал мою щеку. Я еще раз сделала усилие, чтобы встать, потом закрыла глаза, и свет, заворачиваясь ослепительными спиралями, погас…
Я очнулась в темноте.