— Ненависть недостаточно сильна? — предположил он. — Есть что-то глубже?
Я улыбнулась одними губами. Мы, казалось, оба понимали, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет, особенно здесь, и Патч спас нас обоих, повернувшись к толпе позади нас.
— А ты? Останешься надолго?
Я спрыгнула с кухонного стола. — Не. Я несу воду Скотту и освежитель для рта, если смогу его найти, потом уйду отсюда.
Он схватил меня за локоть. — Ты бы застрелила меня, но при этом хочешь спасти Скотта от похмелья?
— Скотт не разбивал мне сердце.
Тишина длиною в два удара сердца зависла между нами, потом Патч очень тихо сказал: — Давай уйдем.
По взгляду, брошенному на меня, я отчетливо поняла, что он хотел этим сказать. Он хотел, чтобы я сбежала вместе с ним. Бросить вызов архангелам. Презреть то, что они в конечном итоге найдут Патча.
От одной мысли о том, что они могут сделать с ним, я чувствовала себя заточенной в ледяной ловушке, я холодела от страха, застывала от кромешного ужаса. Патч никогда не говорил мне, на что похож ад. Но он знал. И тот факт, что он не рассказывал об этом мне, рисовал передо мной очень живую и очень мрачную картинку.
Я не сводила глаз с гостиной. — Я обещала Скотту стакан воды.
— Ты проводишь слишком много времени с парнем, которого я бы назвал темным, а с моим восприятием такой титул достаточно сложно заслужить.
— Узнать темного принца может только ему подобный?
— Рад, что ты не потеряла своего чувства юмора, но я серьезно. Будь осторожна.
Я кивнула. — Я благодарна за твою заботу, но я знаю, что делаю.
Обойдя Патча, я проскользнула сквозь толпу беснующихся в гостиной людей. Мне нужно было уйти. Это было слишком для меня: стоять рядом с ним так близко и ощущать эту стену изо льда, такую толстую и непроницаемую. Знать, что мы оба хотим то, что не можем иметь, несмотря на то, что желаемое находилось на расстоянии вытянутой руки.
Я проделала уже полпути через толпу, когда кто-то сзади потянул за ленточку моей кофты. Я повернулась, ожидая увидеть Патча, который решил оставить за собой право последнего слова, или может — более пугающее — отбросить все предосторожности на ветер и поцеловать меня, но это был Скотт, который, лениво улыбаясь, смотрел на меня сверху вниз. Он отбросил мне волосы с лица и, наклонившись, прикоснулся губами к моим губам. У него был вкус мятного освежителя для рта и зубной пасты. Сначала я отстранилась. А потом подумала, почему меня должно заботить то, что Патч может это видеть? Я не делала ничего из того, чего он еще не сделал. У меня такое же право идти дальше, как и у него. Он использовал Марси, чтобы заполнить пустоту в своем сердце, а теперь моя очередь — Скотт.
Я плавно провела руками по груди Скотта и обвила его шею. Он понял намек и притянул меня к себе еще крепче, провел ладонями вниз по спине. Вот оказывается как это — целовать кого-то другого. В то время как Патч был неспешен и опытен, выжидал момент, Скотт был игриво настойчивым и немного небрежным. Это было совсем по-другому и чем-то новым… но в целом совсем неплохо.
— Моя комната, — прошептал мне на ухо Скотт, переплетая наши пальцы и потянув за собой через холл.
Я бросила взгляд туда, где в последний раз видела Патча. Наши взгляды встретились. Его рука была напряжена, он схватился ей за шею, как будто глубоко задумавшись, и замер в этой позе, глядя, как я целуюсь со Скоттом.
Вот на что оно похоже, подумала я.
Только мне не стало лучше от этого. Я испытала чувство грусти и унижения, и никакого удовлетворения. Я не относилась к тому типу людей, которые играют в подобные игры или используют грязные уловки, чтобы потешить себя или вырасти в собственных глазах. Но внутри еще горела неугасшая боль, и только поэтому я позволила Скотту увести себя.
Ногой Скотт распахнул дверь спальни. Он выключил свет и мягкие тени опустились вокруг нас. Я скользнула взглядом по маленькому сдвоенному матрацу на нижней койке, потом по окну. Стекло было треснуто. В приступе паники я ясно представила себе, как пролезаю через эту дыру и исчезаю в темноте ночи. Возможно, это знак, говорящий, какую гигантскую ошибку я собираюсь совершить. Неужели я иду на это только для того, чтобы продемонстрировать свое мнение? Так я собиралась показать Патчу, насколько я зла на него и как мне больно? Что это говорило обо мне?
Скотт взял меня за плечи и поцеловал с бóльшей настойчивостью. Мысленно я металась в поиске решения. Я могу сказать Скотту, что мне плохо. Могу сказать, что я передумала. Могу просто сказать "нет"…
Скотт снял свою футболку и отбросил ее в сторону.
— Э-э… — начала я.
И еще раз осмотрелась в поисках выхода, приметив, что дверь спальни, должно быть, кто-то открыл, потому что тень блокировала свет, проникающий из коридора. Тень шагнула в спальню и закрыла дверь, у меня отвисла челюсть.
Патч бросил футболку Скотта в него, та попала ему на лицо.
— Что за… — возмутился Скотт, натягивая футболку через голову и расправляя на себе, чтобы прикрыться.
— Полет окончен, — сказал Патч.
Скотт застегнул ширинку. — Что ты тут делаешь? Ты не можешь сюда входить. Я занят. И это моя комната!
— Ты больной? — спросила я у Патча, щеки пылали ярким румянцем.
Патч скользнул по мне взглядом. — Ты не хочешь быть здесь. Не с ним.
— Не тебе это говорить!
Скотт проскользнул мимо меня. — Позволь мне позаботиться о нем.
Едва он сделал пару шагов навстречу, как кулак Патча врезался в его челюсть с тошнотворным хрустом.
— Что ты делаешь? — я закричала на Патча. — Ты сломал ему челюсть?
— Ауууу… — Скотт застонал, схватившись за нижнюю часть лица.
— Я не сломал ему челюсть, но если он дотронется до тебя, то это будет первым из многого, что я ему сломаю, — сказал Патч.
— Вон! — приказала я Патчу, ткнув пальцем в дверь.
— Я убью тебя, — прорычал Скотт Патчу, открывая и закрывая рот, чтобы убедиться, что нижняя челюсть по-прежнему функционирует.
Но вместо того, чтобы последовать недвусмысленному намеку, Патч в три шага подошел к Скотту. Он бросил его лицом к стене. Скотт попытался выпрямиться, но Патч опять швырнул его на стену, дезориентировав еще больше.
— Только дотронься до нее, — прошипел он Скотту на ухо тихим и угрожающим голосом. — И это станет самым большим сожалением в твоей жизни.
Прежде чем уйти, Патч посмотрел в мою сторону. — Он не стоит того, — он помолчал. — И я тоже не стою.
Я открыла было рот, но у меня не нашлось аргументов. Я была здесь, не потому что хотела этого. Я была здесь, чтобы бросить это в лицо Патчу. Я знала это, и он это знал.
Скотт повернулся и прислонился к стене.
— Если бы я не был пьян в стельку, я бы достал его, — произнес он, массажируя нижнюю половину лица. — Что он о себе возомнил, черт подери? Я даже не знаю его. А ты знаешь?
Скотт, очевидно, не запомнил Патча по "ЗЭТ", но там было много людей той ночью. Я и не ждала от Скотта, что он запомнит каждое лицо.
— Я сожалею об этом, — сказала я, указав на дверь, где только что скрылся Патч. — Ты в порядке?
Он медленно улыбнулся. — Лучше не бывает.
Это было сказано на фоне расцветающего кровоподтеком следа от удара через всю нижнюю челюсть.
— Он просто вышел из себя.
— Тоже мне, нашел повод, — подчеркнуто медленно произнес он, вытирая тылом ладони полоску крови со рта.
— Я должна идти, — сказала я. — Верну Мустанг завтра после школы.
Мне было интересно, как я собираюсь выйти отсюда сразу за Патчем и не потерять при этом чувство собственного достоинства. Кроме того, я должна была догнать его и признать, что он был прав: я пошла со Скоттом сюда лишь для того, чтобы причинить ему боль.
Скотт зацепился пальцем за мою кофту, удерживая меня. — Не уходи, Нора. Не сейчас.
Я убрала его палец. — Скотт…
— Скажи мне, если я зайду слишком далеко, — сказал он, во второй раз стягивая футболку через голову.
Его бледная кожа светилась в темноте. по рельефности мышц на его руках было заметно, что он провел много часов в тренажерном зале.
— Ты заходишь слишком далеко, — ответила я.
— Это звучит неубедительно? — он смахнул мои волосы с плеч и зарылся лицом в изгиб шеи.
— Я не заинтересована в тебе в этом плане, — сказала я, просовывая между нами руки.
Я устала, и головная боль пульсировала где-то на затылке. Мне было стыдно за себя, я хотела поехать домой и спать, спать, пока не забуду эту ночь.
— Откуда ты можешь знать? Ты же никогда не была со мной в этом плане.
Я хлопнула по выключателю, и комната залилась светом. Скотт закрыл рукой глаза и отступил на шаг.
— Я ухожу… — начала я, а потом запнулась, зацепившись взглядом за участок кожи в верхней части груди Скотта, посередине между соском и ключицей.
Кожа была деформирована и блестела. Где-то глубоко в подсознании я пришла к выводу, что эта метка — обозначение, что Скотт присягнул на верность кровному Братству Нефилимов, но это скорее было похоже на смутную запоздалую мысль, которая бледнела в сравнении с тем, что действительно приковало мое внимание. Метка имела вид стиснутого кулака. Она была совершенно идентична, по форме и размеру, выпуклой печатке на металлическом кольце из конверта.
Продолжая закрывать лицо рукой, Скотт застонал и потянулся к кровати, чтобы обрести опору.
— Откуда у тебя эта метка? — спросила я, у меня пересохло во рту.
Скотт мгновенно испугался и опустил руку на отметину, чтобы закрыть ее. — Однажды ночью я и несколько моих друзей валяли дурака. Ничего серьезного. Это всего лишь шрам.
У него хватило наглости соврать мне?
— Ты передал мне тот конверт, — он не ответил, и я добавила более жестко: — Тротуар. Пекарня. Конверт с металлическим кольцом.