— Наверное, — сказал Степан, пожимая ему руку. — Прибыл, так сказать, по вашему приказу, гражданин… простите, товарищ полковник. Готов приступить к выполнению любого задания.
— Вижу, что готов, вижу, — улыбнулся Александр Владимирович. — Чего стоишь, майор, присаживайся поближе. Будем знакомиться.
— Отличный оперативник, замечательный специалист, — принялся расхваливать Степана Горовой. — Я его знаю с тех пор, когда он работал под моим началом!
— Ты же и посадил его за хорошую-то службу, — съязвил Бобылев. — Не в обиду будет сказано.
— Сажал не я, а тот, кто приказы отдавал, — махнул рукой Дмитрий Андреевич. — Да ты и сам хорошо эту историю знаешь, товарищ полковник.
— Да уж, — улыбаясь, сказал Бобылев. — Очень паскудная история, скажу я вам…
— Что было, то прошло, — вздохнул Степан. — Теперь я радуюсь, что все образумилось, и готов продолжать службу Родине!
— Хорошо говоришь, майор, очень хорошо, — одобрил Александр Владимирович. — Только вот душа твоя не очерствела ли от обиды?
Степан усмехнулся.
— Есть, конечно, осадок горечи в душе… Но не за то, что осужден невинно, а за то, что целых десять лет выпали из жизни — сказал он так искренне, как только мог. — Сколько бы пользы я принес за это время стране?!
— Не знаю, как кто, а я тебе верю, Степан, — заявил Бобылев, которого тронули слова Калачева. — Враг так говорить не будет — я людей хорошо изучил за годы службы… Задание, которое я хочу поручить, очень уж непростое и деликатное. Тебе предстоит отправиться во вражеский тыл и выполнить приказ в точности, в срок и… Одним словом, ты должен будешь обязательно вернуться живым и доставить того, за кем мы тебя отправляем.
— А если при выполнении задания я буду убит?
— Если случится такое, то первым должен будет умереть тот, за кем ты пойдешь через фронт, — последовал ответ. — Это матерый и опаснейший враг государства!
— Но почему я? — засомневался Калачев, услышав, какая огромная ответственность на него возлагается. — Неужели нет более подходящего и подготовленного для этой цели разведчика?
— Вот как ты заговорил, — нахмурился Александр Владимирович и посмотрел на Калачева с осуждением. — Что, трудностей испугался или за жизнь свою беспокоишься?
— Вы меня не так поняли, товарищ полковник, — смутился Степан. — Не хотелось бы, в первую очередь, подвести вас. Отбывая срок в тайге, я подрастерял сноровку. Возможно, десять лет назад я и был неплохим оперативником, а сейчас… сейчас я за себя ручаться не могу.
— А ты не дрейфь, майор, — смягчился Бобылев. — Мы тебя отправляем не удаль свою демонстрировать, а ум, находчивость и смекалку проявлять.
— Вы думаете, что мне по плечу выполнение поставленной задачи?
— Смотря, как ты к ней отнесешься. Если с душой и чувством ответственности, то все получится. Ну а если спустя рукава…
— Я все понял! — выпалил Степан. — Все выполню в точности, как прикажете!
Он произнес эти слова так горячо, что Александр Владимирович снова поверил ему.
— Твой «побег» из поселка по моей инициативе организован, — признался он, глядя в глаза Калачеву. — Проверку на прочность я тебе устроил. Заодно хотелось достоверности. В поселке теперь считают, что ты сгинул в тайге, я это нам как раз на руку. Для выполнения предстоящего задания очень важно, чтобы ты «умер» для всех. Нам пришлось срочно поменять планы по вновь открывшимся обстоятельствам, и действовать теперь тебе придется, больше полагаясь на себя и свои мозги, а не на то, что мы здесь разрабатывали и планировали. Выбор пал на тебя потому, что того, кто нам нужен, только ты один можешь вернуть из вражеского стана обратно на родину.
— Но почему? Кто он есть этот враг? — спросил Степан. — И почему именно я могу вернуть его, когда другие не могут?
Выслушав его, Александр Владимирович не рассердился, а задумался. Полковник Горовой тоже молча курил, сидя у печи. В кабинете зависла тягостная тишина.
— Его зовут Вилли Штерн, — первым прервал молчание полковник Бобылев. — Птица высокого полета в гитлеровской иерархии. Он снабжает рейх всякого рода сокровищами, которые его служба грабит на оккупированных территориях.
— Ну и ну, — покачал головой Степан, переваривая услышанное. — Так мне что, предстоит его из рейха выковыривать или прямо там, в стенах гитлеровской канцелярии, за советскую власть агитировать?
— А ты не изгаляйся, шутник, — рассердился Бобылев. — Этот Вилли Штерн сейчас не в рейхстаге, и даже не в Берлине, а здесь, в городе Брянске, на нашей советской земле.
— Наверное, очень важное дело привело такого гада в Россию? — оживился Степан.
— Просто так он бы не приехал, — согласился Александр Владимирович. — Его действительно привело в Россию дело, которое он не успел завершить еще до войны!
— Вот, значит, как? — удивился Степан. — А он что, чем-то занимался здесь до войны?
— Да, — усмехнулся Бобылев. — Он обеспечивал молодую Республику Советов золотом и бриллиантами, выискивая их по всей стране после бегства всех мастей буржуев за границу.
— Ничего не понимаю, — поморщился Калачев озабоченно. — Как же так получилось, что этот человек работал на нашу страну, а теперь…
— Он не работал на страну, а служил ей, — уточнил полковник Горовой. — Этот человек служил в высших эшелонах ОГПУ, а затем НКВД. А к немцам он переметнулся по каким-то своим соображениям.
— Что-то у меня в голове совсем все перепуталось, — сказал Степан, мрачнея. — Для чего тащить обратно этого оборотня? Может, лучше пристрелить его и весь сказ?
— Было бы это лучше, так он давно бы уже гнил в земле, — сказал Бобылев, морщась. — Стервец знает очень много того, чего хотелось бы знать руководству нашей страны. И потому приказ остается прежним — доставить его сюда только живым!
— А чтобы и у тебя появилась в этом заинтересованность, добавлю, — подал голос Горовой. — Этот Вилли Штерн непосредственно приложил руку к твоему аресту, нелепому обвинению и осуждению. Именно он разработал тот коварный план, по которому тебя обвинили и осудили! Так что ты очень постарайся доставить предателя, а здесь уж мы спросим с него за все и, за тебя в частности.
Степан изменился в лице.
— Ума не приложу, чем я мог помешать этому человеку? — прошептал он обескураженно. — Может, он имел долю в банде Проньки или в банде людоедов?
— Обе банды были ликвидированы с его помощью, — ответил Горовой. — А вот к твоей персоне Штерн проявил особое внимание, потому как посчитал, что ты будешь очень мешать тому, чем он занимается.
— Хочешь знать, кто он? — спросил Бобылев и протянул снимок. — Вот, полюбуйся. Его лицо говорит тебе о чем-нибудь?
Взяв фотографию и поднеся ее к глазам, Степан… онемел, оглох и ослеп одновременно. По телу пробежала крупная дрожь, спазм затруднил дыхание, а сердце будто пронзили штыком. Со снимка на него смотрело лицо его родного брата Василия Калачева, только одет тот был в форму немецкого офицера. На груди «Штерна» сверкали высшие военные награды Германии.
— Узнаешь брата? — спросил Горовой, заметив состояние Калачева.
— Брата? — прошептал Степан ошарашенно. — Но этого не может быть?!
— Выходит, что может, — ухмыльнулся полковник Бобылев. — Теперь тебе понятно, почему за ним посылаем именно тебя, майор Калачев?
Степан не расслышал прозвучавшего вопроса. Он был подавлен ошеломительной новостью, ее чудовищной сутью. Он был уничтожен. Его брат — Вилли Штерн?!
— Тебе понятно, почему за ним посылаем именно тебя, Калачев? — повторил Александр Владимирович.
— Зря вы выбрали для этого меня, — процедил наконец Степан сквозь зубы. — Как только увижу, я сразу же уничтожу эту тварь! Ему нет места на земле! Ему…
— Там, куда мы тебя посылаем, ты встретишь еще одного негодяя, — перебил Бобылев, закуривая. — Это скопец Васька Носов, он же вор по кличке Купец, он же предатель Родины и полицай — Ефрем Родионов! Вот его можешь казнить прямо на месте, а брата обязан доставить сюда!
— Носов жив? Да я же сам видел его мертвым! И они что, успели снюхаться? — проговорил Степан недоуменно.
— Носов жив, — ответил Горовой. — Сближение скопца и твоего брата мы тоже не можем пока объяснить. Так вот, Степан Аверьянович, на все загадки ответы придется искать тебе!
Этой ночью Калачев почти не спал, если вообще можно назвать сном те несколько часов, которые он провел в беспокойной дремоте. Разбудил его Яшка-хромой. Степан с недоумением посмотрел на чисто выбритого, одетого в военную форму Яшку:
— А ты чего здесь делаешь?
На лице товарища мелькнула усталая улыбка.
— Да вот на занятия пришел, — ответил он. — Сегодня, как мне сказали еще вчера вечером, мы будем прыгать из самолета с парашютом!
— Ты сказал «мы»? — удивился Калачев. — Тебя что, со мной на задание отправляют?
— А ты как думал, — усмехнулся Яшка. — Одного и без подстраховки за линию фронта не перебрасывают.
— Значит, ты уже знаешь, с каким заданием нас отправляют? — полюбопытствовал Степан, пристально вглядываясь в лицо собеседника.
— Да так, относительно, — ответил тот уклончиво. — Мне приказано подчиняться тебе и всячески содействовать успешному выполнению задания.
— Одним словом, ты приставлен, чтобы контролировать меня и все мои действия, — усмехнулся Степан. — А если что не так пойдет, то казнить за непослушание.
Хромой, не ожидавший такой реакции, смутился на мгновение.
— Скажи, Степан, ты не станешь возражать, если я буду так, запросто, обращаться к тебе? — спросил он, пристально вглядываясь в лицо Калачева.
— Можно подумать, ты ко мне как-то иначе раньше обращался, — хмыкнул Калачев.
— Вот и я про то, — кивнул головой Яшка. — Сейчас скажу, так не поверишь же?
— Отчего же? Может, и поверю.
— Тебя хотели с другим напарником отправить. Это я убедил Бобылева назначить меня вторым номером.
— Мне тебе «спасибо» сказать за этот твой «необъяснимый» поступок?