Не менее грандиозные проекты были предприняты на сухопутных участках фронта. Русские войска прокладывали железнодорожную ветку нормальной российской ширины от Батума к Трапезунду для снабжения будущих операций большого масштаба. Весной 1917 года в результате скоординированного наступления планировалось объединить 70-тысячную русскую армию и армию британского генерала Мода в районе к северу от Багдада. Создание единого фронта в Малой Азии полностью изменило бы стратегическую обстановку в регионе и сказалось бы на положении остальных турецких фронтов, не исключая района Проливов.
К декабрю 1916 года колчаковский план «Босфорской операции» по захвату Стамбула был готов: он предусматривал массированное наступление Кавказской армии по азиатскому побережью Турции в сторону Проливов. И как только силы немецко-турецких войск были бы отвлечены на прорыв Кавказской армии, тут должен был начать действовать Черноморский флот, который произвел бы молниеносный десант в тыл обороняющегося противника и захватил бы как Босфор, так и весь Стамбул, а потом уже и страстно желаемый пролив Дарданеллы. Однако, этим планам не суждено было осуществиться, в первую очередь, по причине неприкрытого саботажа и придворных интриг командующего Кавказской армией великого князя Николая Николаевича, который с армией по этому дерзкому плану должен был наступать на Стамбул по суше. Великий князь, давний недоброжелатель Колчака, сделал все возможное, чтобы бойкотировать Стамбульскую операцию, и в конечном итоге сорвать ее.
Фрагмент фотографии посещение А.В. Колчаком американского госпиталя Красного Креста. Рядом с А.В. Колчаком – контр-адмирал М.И. Смирнов. Фото 1919 года. Оригинал фотографии хранится в архиве общества «Родина» Источник: Яндекс, материал сайта А.В. Квакина http://akvakin.narod.ru
Но тем не менее наиболее благоприятный для операции летний период был упущен. Кроме того, обучение и окончательное формирование десантного корпуса должно было занять еще 3–4 месяца. Теперь осенние и зимние шторма не позволяли осуществлять крупномасштабные высадки. Реализация Босфорской операции была перенесена на весну 1917 года, но время было упущено. «Упущенный момент не вернется вовеки» – считал Наполеон Бонапарт. Теперь уже события революционного года помешали реализовать затянувшийся проект Босфорской операции. Учитывая возросший боевой опыт русской армии, и энергичное командование предполагаемой операцией вице-адмиралом А.В. Колчаком, так же истощение держав Германского блока, Босфорская операция имела все шансы на успех. Спустя несколько лет начальник штаба Черноморского флота, соратник и друг Колчака, капитан 1-го ранга М.И. Смирнов, находясь в эмиграции, напишет в своих мемуарах: «Не случись революции, Колчак водрузил бы русский флаг на Босфоре». Но свершившийся Февральский переворот и, начавшееся после него разложение армии, не позволили реализовать это планирование. Захват проливов и Константинополя русской армией во время Первой мировой войны, будь он реализован, сыграл бы колоссальную роль в мировой истории.
Правда, о Босфорской операции можно было не мечтать уже после русского десанта в небольшой приморский турецкий город Орду, который еще весной 1916 года был намечен в качестве будущей желательной русско-турецкой границы. В середине августа 1917 года высаженная 123-я пехотная дивизия превратилась в орду грабителей и насильников, действовавших под прикрытием линейного корабля «Императрица Екатерина II». Капитан 2 ранга князь В. К. Туманов отчитывался: «Это была не военная операция, а довольно хорошо организованный грабеж с мощной поддержкой флота. Многие солдаты высаживались на берег с заготовленными мешками. С первых же шагов высадившихся войск началась вакханалия насилий и безудержного грабежа. Очень скоро высадившиеся войска перепились, начали разбивать магазины и частные квартиры. Награбленное добро грудами тащилось на тральщик».
Попытки офицеров навести порядок, даже с угрозой оружия, ни к чему не привели. Поставленные перед десантом задачи не выполнялись, хотя сопротивления не было. Войска начали беспорядочную стрельбу, в городе началась паника. Но вершиной всего стала эвакуация. «Греческое население города, прятавшееся до этого в церквях, скопилось в порту. Греки просили взять их с собой, опасаясь, что турки вырежут их после ухода русских. Но ни в шлюпки, ни на корабли несчастных не пускали. Лучшие части – «батальоны смерти» – ничем не отличались от других». Эти революционные времена окончательно перевели в область фантастики масштабные и амбициозные планы русских военачальников.
Теперь вернемся к событиям на Черноморском флоте после февральской революции, действия которой были в подробностях отражены в предыдущем параграфе. Когда спущенный на воду линкор «Император Александр III», сразу же переименованный в «Волю», весной 1917 года переходил из Николаева в Севастополь, он являл верную картину состояния флота: «Когда линкор уходил, на мачте вился Андреевский флаг, но на орудийных башнях торчали всевозможные флаги, отражающие политические взгляды и настроения различных группировок, которых было много на борту столь большого корабля». Такой флот все меньше становился препятствием для противника. В результате 1 июня 1917 года произошло неприятное событие для русских портов. Крейсер «Бреслау» обстрелял Феодосию, подбил одно орудие, высадил десант, который захватил 11 пленных и пулемет. Ранее германо-турецкие корабли при обстреле не осмеливались подолгу задерживаться у русских берегов.
В середине марта 1917 года в Севастополе образовался Совет рабочих и солдатских депутатов. Руководство Советом захватили в свои руки эсеры и меньшевики. Совет и созданный им Центральный военно-исполнительный комитет (ЦВИК, затем Центрофлот) сотрудничали с командующим Черноморским флотом контр-адмиралом А. В. Колчаком.
В считанные дни прямо на глазах менялись условия службы на флоте. Для офицеров отменялось ношение погон, вводились новые формы приветствия матросов, увеличилось число сходов моряков с корабля на берег. По всем вопросам службы наряду с командирами могли принимать решение и выборные судовые комитеты. 29 апреля командующий флотом издает приказ о переименовании кораблей: «Императрица Екатерина II» стал «Свободной Россией», «Император Александр III» – «Волей», «Император Николай I» – «Демократией». 11 мая был переименован в «Республиканец» авиатранспорт «Александр I», а 18 мая авиатранспорт «Николай I» переименован в «Авиатор».
Колчак и Керенский едут успокаивать моряков Черноморского флота. Фото 1917 года
Несмотря на усилия адмирала, доверие к нему со стороны матросов было уже сильно поколеблено. Вот, что писал начальник штаба капитан 1 ранга М.И. Смирнов: «Флот постепенно разлагался. Постоянно днем и ночью приходили известия о непорядках в различных частях флота. На флоте усилились антиофицерские настроения и нежелание участвовать в боевых операциях». Из Центра в Севастополь стали пребывать агитаторы, представляющие различные левые партии России. Наибольшей активностью отличались матросы-анархисты и большевики. Деятельность этих партий на флоте приносила свои плоды. По этой причине А.Ф. Керенский, назначенный 5 мая 1917 года военно-морским министром, срочно прибывает в Одессу, где был встречен командующим флотом.
17 мая за время ночного перехода эсминца из Одессы в Севастополь адмирал объяснил военно-морскому министру почему проведение Босфорской операции откладывается на неопределенный срок, и какая обстановка общего развала сложилась на Черноморском флоте. В ответ министр говорил о «революционной дисциплине». Это понятие было неприемлемо для Колчака, так как для него существовала только дисциплина, которая создается «воспитанием и развитием в себе чувства долга к Родине».
А.Ф. Керенского в Севастополе встретили хорошо. При выступлениях он проявлял демократизм и здоровался за руку с огромной массой матросов. Он много выступал, объезжая боевые суда в сопровождении адмирала Колчак. По мнению адмирала, речи министра не производили на матросов впечатления, но он сам был ими доволен: «Вот видите, адмирал, все улажено…». Керенский старался поладить с выборными органами, и, в сущности, поддерживая их в противостоянии командующему. В конце концов министру удалось уговорить Колчака остаться во главе флота, но это не спасло ситуацию.
Выступление А.Ф. Керенского на одном из кораблей Черноморского флота. В первом ряду третий справа – командующий ЧФ, вице-адмирал А.В. Колчак
Изменить ход событий уже никто не мог. Уже в начале июня в Севастополе начались несанкционированные митинги. Там звучали обвинения в адрес командующего флотом, который по мнению некоторых матросов являлся крупным землевладельцем Юга России и был заинтересован в захвате проливов, т. е. в продолжении войны. Офицеров обвиняли в подготовке контрреволюционного заговора. 5 июня несколько офицеров было арестовано. Толпа требовала отобрать оружие у всех офицеров. По поводу этих событий состоялось экстренное делегатское собрание Совета, на котором Председательствующий отказался дать слово Колчаку, и командующий флотом покинул собрание. В его отсутствие было принято решение разоружить офицеров, о чем была разослана несанкционированная радиограмма.
На флагманском корабле линкоре «Свободная Россия» (прежде – «Георгий Победоносец») судовой комитет, разоружая офицеров, предложил сдать оружие и Колчаку. Он вынес из каюты свое почетное Георгиевское оружие – золотую саблю, врученную ему за Порт-Артур, и бросил ее в море, сопровождая словами: «Море мне ее дало, морю я ее и отдаю», а затем телеграфировал Временному правительству о своей отставке. Ночью с 6-го на 7-е июля пришла телеграмма от Временного правительства: «Временное правительство требует: 1) немедленного подчинения ЧФ законной власти, 2) приказывает адмиралу Колчаку и капитану Смирнову, допустившим явный бунт, немедленно выехать в Петербург для личного доклада, 3) временное командование ЧФ принять адмиралу Лукину…».