Определенные надежды на достижение сепаратного мира с Россией у немецкой стороны забрезжили в связи с отставкой министра иностранных дел С.Д. Сазонова и назначением на этот пост в июле 1916 года председателя Совета министров Б.В. Штюрмера, известного своими германофильскими настроениями.
Появление Б. В. Штюрмера явилось действием Григория Распутина и его сторонников. 20 января 1916 года Штюрмер становится председателем Совета министров, а с 3 по 7 июля одновременно министром внутренних дел. После этого он занимает пост министра иностранных дел, вытеснив с места С.Д. Сазонова. Ему принадлежало право окончательного решения дел, он был единственным докладчиком императору Николаю II по всем спорным вопросам. Штюрмер боролся против революционного движения и думской оппозиции. На посту министра иностранных дел, Штюрмер действовал по непосредственным указаниям императора Николая II с чрезвычайной смелостью и настойчивостью в деле обеспечения русских выгод в случае успешного окончания войны и добился согласия союзников на все русские требования. За это его крайне невзлюбили союзные представители, ведшие против Штюрмера настоящую травлю.
В мае – начале июня 1916 года в окружении российского премьера Б.В. Штюрмера обсуждался вариант сепаратного мира с Германией. В обмен на Привислинский край и Курляндию Россия должна была получить часть Восточной Галиции и «весомую часть» Турции.
В Берлине же был составлен проект мира, согласно которому Россия получала право на свободный проход военных кораблей через Проливы. У входа в Дарданеллы Россия должна была получить остров в Эгейском море для строительства военно-морской базы. России предоставлялась доля прибыли от эксплуатации Багдадской железной дороги и т. д.
В июле 1916 года в Стокгольме состоялась встреча зампреда Госдумы А. Протопопова и члена Госсовета Д. Олсуфьева с банкиром Ф. Варбургом, представлявшим Германию. Последний изложил план Германии в отношении оккупированных Польши, Литвы и Курляндии. В случае заключения мира в обмен на них Россия могла бы получить часть австро-венгерской Галиции. Эти переговоры ничем не закончились, потому что в это время начался успешный Брусиловский прорыв, и Николай II снова поверил в возможную победу над Германией.
Теперь с осени 1916 года, уже Германия поверила в скорую победу над Россией и прекратила попытки заключения сепаратного мира. Позже историк Евгений Тарле на вопрос, кто помешал заключению мира в 1915–1916 годы, всегда кратко отвечал: «Прежде всего – союзники». По его мнению, выход из войны тогда означал «опаснейшую вражду со стороны Антанты». Бывший военный министр В. Сухомлинов отмечал, что, если бы Николай II пошел на уступки промышленным и финансовым кругам и вывел Россию в это время из войны, он смог бы удержаться на троне.
Конец карьеры Штюрмера оказался незавидным. За склонность к сепаратному миру с Германией, преследования не только революционного движения, но и либеральной оппозиции Штюрмер поплатился свободой. После событий февраля 1917 года по приказу Временного правительства он был арестован и заключен в Петропавловскую крепость, где и скончался 2 сентября 1917 года.
Из всего, приведенного выше, Россия в 1916 году имела реальную возможность заключить почетный мир с Германией. При этом решалась цель России – обеспечение безопасности ее южных рубежей и господства на Черном море. Однако император Николай II не рискнул пойти на сепаратный мир. Получается, что в течение всего своего 23-летнего царствования государь постоянно выбирал наиболее проигрышные варианты. Видимо, причиной тому являлся злой рок его судьбы и всего российского государства в период его правления.
Получается, что Последний император сделал все, чтобы развалить собственную империю и собственную семью. Отречению царя радовалась вся страна и большая часть великих князей и княгинь, в большинстве закончивших свою жизнь в подвалах Чека. Все способствовали приходу к власти большевиков. Не удивительно, что в 70-х годах ХХ века по стране ходил анекдот, как Леонид Ильич посмертно наградил Николая Александровича Романова орденом Ленина за создание революционной ситуации в России.
3.3. Большевистский террор против офицеров Русской Императорской армии в первые годы революции
Злой рок еще долгие годы витал над Россией. В первую очередь пострадало офицерство в результате событий февраля и октября 1917 года. Затем началась Гражданская война. Братоубийственная борьба, которую вели большевики в 1917–1922 гг. со своими противниками не была похожа на обычные гражданские войны. Большевистская партия, характеризуемая ее создателями как «партия нового типа», борьба не за власть в государстве, а за утверждение своей идеологии во всемирном масштабе и требовала полностью смести противника в собственной стране. Наша гражданская война была борьбой за мировую коммунистическую революцию – борьба между Россией и Интернационалом, между идеологией классовой ненависти и идеологией национального единства.
Для этого достаточно обратиться к лозунгам тех лет. С большевистской стороны – «Да здравствует мировая революция», «Смерть мировому капиталу», «Мир хижинам – война дворцам», а с другой стороны – «Умрем за Родину», «Отечество или смерть», «Лучше смерть, чем гибель Родины» и т. д.
Интересы социалистической революции постоянно диктовали необходимость слома старой армии. В.И. Ленин писал об этом: «Первой заповедью всякой победоносной революции – Маркс и Энгельс многократно подчеркивали это – было: разбить старую армию, распустить ее, заменить ее новою». Однако никакой слом армии нельзя было осуществить без смещения со всех должностей генералов и офицеров, не признавших власть Совнаркома и Наркомвоена, и замены их выборными начальниками (офицерами, унтер-офицерами и солдатами), поддерживавшими политику Советской власти в армии.
Основные принципы демонтажа старой армии и ее важнейший элемент – выборность командного состава были провозглашены уже в первых декретах и постановлениях Советской власти. Постановление II Всероссийского съезда Советов от 8 ноября 1917 года обязывало создавать во всех армиях временные революционные комитеты, решениям которых обязаны были подчиняться главнокомандующие армиями фронта. А 9 ноября делегатам съезда – представителям от фронтов – были вручены в Смольном мандаты: они уполномочивались образовывать на местах временные революционные комитеты с предоставлением им права отстранять от должности не признающий Советскую власть командный состав, от главнокомандующего армиями фронта до командира взвода, и выбирать новых командиров по усмотрению Военно-революционного комитета. В обращении съезда к казакам подчеркивалось, что врагами революции объявляются «черносотенные генералы: слуги помещиков, слуги Николая кровавого», а в «Декларации прав народов России», опубликованной 15 ноября 1917 года, говорилось, что отныне солдаты раскрепощаются «от власти самодержавных генералов, ибо генералы отныне будут выборными и сменяемыми».
Крупным актом введения в армии выборного начала было решение Совнаркома от 9 ноября 1917 года о смещении верховного главнокомандующего генерала Духонина «за неповиновение предписаниям» Советского правительства и назначении на этот важнейший в Действующей армии пост прапорщика Н.В. Крыленко. «Уже само по себе назначение младшего офицера на пост верховного взрывало кастовость офицерства и открывало этап массового выдвижения на командные посты» солдат и офицеров, перешедших на сторону революции. Заместителем верховного главнокомандующего был назначен прапорщик А. Ф. Мясников, избранный 3 декабря главнокомандующим армиями Западного фронта. После этого кампания по проведению выборов нового командного состава в Действующей армии развернулась сначала снизу – сначала в ротах, батальонах и полках, а затем в дивизиях, корпусах и, наконец, в армиях и фронтах. Приказом верховного главнокомандующего Н.В. Крыленко № 976 от 16 декабря 1917 года предписывалось «впредь до издания общего положения Советом Народных Комиссаров… в видах достижения однообразия… руководствоваться положением о демократизации армии, разосланным Военно-революционным комитетом при Ставке», которое упраздняло офицерские чины и звания, а также ношение погон.
Естественно, существующая русская армия представляла для Советов опасность и была помехой на пути мировой революции. Для их нужд требовалась совершенно новая армия – армия Третьего Интернационала, которая затем и создавалась. Уже к середине декабря 1917 года российского фронта в Европе уже не существовало. По донесению начальника штаба Ставки: «При таких условиях фронт следует считать только обозначенным. Укрепленные позиции разрушаются, занесены снегом. Оперативная способность армии сведена к нулю… Позиция потеряла всякое боевое значение, ее не существует. Оставшиеся части пришли в такое состояние, что боевого значения уже иметь не могут и постепенно расползаются в тыл в разных направлениях». А между тем еще в воюющей стране большевики в декабре 1918 – феврале 1918 перешли к массовому истреблению офицеров, в результате которых погибли тогда несколько тысяч.
Учитывая эти обстоятельства, говорить о необходимости унизительного Брестского мира от 3 марта 1918 года сейчас неуместно. Заключение его выглядит закономерной платой германскому руководству за помощь, оказанную большевикам во взятии власти. Когда российской армии больше не было, немцы не были склонны дорожить Лениным, хотя он был готов на все ради сохранения власти.
Зимой 1917 и весной следующего года, когда миллионные солдатские массы хлынули с фронта в тыл, по всем дорогам, а особенно вдоль железнодорожных путей, пошла невиданная волна бесчинств и насилий на офицеров, совсем недавно снявших погоны. Им со всех сторон угрожала опасность – от солдат, которые чувствовали их строевую выправку, от пьяной толпы на станциях, от местных большевистских комендантов, исполкомов, чрезвычайных комиссий и т. д. На вокзалах буйствовали революционные комитеты. При каждой остановке состава пьяная толпа бросалась на поезд, ища офицеров. «По всему пути валялись трупы офицеров», – из воспоминаний очевидца в поездке Ростов-на-Дону – Москва. В результате этого «неофициального» террора конца 1917 – первой половины 1918 годов погибли многие сотни офицеров, точное число которых затруднительно назвать ввиду отсутствия какого-либо учета.