сле того, как весь лагерь, не считая часовых, уснул, Бранд сидел без сна, угрюмо подбрасывая в костер ветки.
Когда на следующий день они пробирались меж горных сосен, двигаясь уже без той отчаянной спешки, что отметила их бегство из королевства Хальвдана, Шеф обнаружил, что Удд едет рядом, и взглянул на него с удивлением. Обычно Удду нечего было сообщить окружающим, если только речь не шла о кузнечной работе.
— Я думал о мельничных жерновах, — сказал Удд. — В Норвегии они не очень полезны, здесь вода течет только половину года. Да и тогда вон что выходит. — Он показал вперед, на поток, стиснутый в узком глубоком русле и разбитый на каскад уступами шестифутовой высоты. — Тут нужно что-то другое, что работало бы круглый год.
— И что же?
Удд послюнил и поднял палец:
— Здесь никогда не стихает ветер, ты заметил?
Шеф рассмеялся. Сама мысль о том, чтобы летучий ветер, которого никто никогда не видел, не ловил и не взвешивал, двигал такую тяжелую вещь, как огромный мельничный жернов, казалась нелепой.
— Но ведь он движет корабли, — сказал Удд, угадав сомнения Шефа. — Если толкает корабль весом десять тонн, почему не может вращать жернов, который весит лишь тонну?
— Ветер отличается от воды, — сказал Шеф. — Он движется то в одну сторону, то в другую.
— Но морякам ведь это не мешает? В общем, я задумал вот что… — И Удд на ходу описал свой замысел: ветряная мельница с крыльями, установленная на поворотной раме, которую можно ориентировать по направлению ветра с помощью рычага типа корабельного румпеля.
Возражая, получая ответы, добавляя свои замечания, Шеф поймал себя на том, что им завладевает изобретательское вдохновение. Едущий позади Квикка подтолкнул Карли:
— Ему удалось разговорить Шефа. Как раз вовремя. Я было забеспокоился, что мы едем по таким опасным местам с двумя вожаками и каждый малость не в себе. Вот бы сделать что-нибудь похожее и со вторым.
Он показал на гиганта, который бежал впереди колонны, держась за седло усталой лошади.
— С этим будет потруднее, — вмешался в разговор ехавший позади Хунд. — Поскорее бы он оказался на своем корабле.
Загвоздка возникла не в одном из хуторов, которые они проезжали в тот день и в следующий, хотя везде отряд встречал опущенные взгляды и молчание стоящих у своих амбаров и хлевов крестьян. Будучи настороже, Шеф тщательно осматривался в каждом дворе, искал следы присутствия посторонних. Дважды он замечал между ставнями изможденные лица женщин, надеющихся на чудо, а может, всего лишь на ободряющее слово родного языка. «Во сне, — подумал Шеф, — я слышал неумолчный шум ручных мельниц, крутящихся двадцать, тридцать лет; беспросветная каторга до самой смерти».
В поперечнике хутора́ не превышали нескольких десятков ярдов, в них никогда не жило больше десяти-двенадцати мужчин, считая со стариками и подростками, — явно недостаточно, чтобы помериться силой с хорошо вооруженным отрядом такой же численности, пусть и состоящим из бывших рабов и возглавляемым людьми со странностями. Когда наконец горная дорога нырнула в долину, которая, понижаясь, встретилась с двумя другими долинами, маленькая кавалькада увидела у слияния рек россыпь домов, за которыми возвышалось здание в несколько этажей, с вырезанными на фронтонах и коньках фантастическими драконами.
Бранд привстал на стременах, оглянулся на отряд.
— Это Флаа, — сказал он, — главный город здесь, в Халлингдале. В нем даже храм есть. Попробуем проскочить через него, как будто это очередной хутор.
Когда они проезжали мимо деревянной церквушки по маленькой площади в центре селения, между домами высыпали люди, закрывая проезд вперед, да и в другие стороны. Все они были вооружены копьями и щитами, подростки и мальчишки позади воинов целились из луков. Шеф услышал щелканье взводимых арбалетов. Залпом можно убить или тяжело ранить нескольких человек, прикинул он. Но после почти не будет шансов против тридцати или сорока оставшихся. Выбрать направление и прорываться?
Навстречу вышел человек без оружия и с поднятой в знак желания вести переговоры правой рукой. Они с Брандом уставились друг на друга.
— Здравствуй, Вигдьярф, — сказал Бранд. — Мы не встречались после Гамбурга. Или это был поход на Оркнейские острова?
— Это было на Оркнеях, — ответил норманн.
Он был пониже Бранда, но крепкого сложения, с бычьей шеей и лысый. Руки бугрились мышцами под золотыми браслетами — и то и другое плохой знак. У этого человека солидный источник дохода, а в нищих норвежских горах таким источником не может быть скотоводство.
Вигдьярф хорошенько рассмотрел амулет-молот на груди у Бранда, потом стоящих рядом со своими лошадьми мужчин и женщин.
— Ты в странной компании, — отметил он. — А может быть, и не в такой уж странной. Когда человек вешает на шею такую штуковину, я всегда жду, что следующий его шаг — крещение. И что потом? Он разговаривает с трэллами, помогает им бежать. Сам становится трэллом. Ты уже дошел до этого, Вига-Бранд? Или еще что-то осталось от тебя прежнего?
Бранд соскользнул со своей малорослой лошадки и с топором в руке шагнул вперед.
— Давай покороче, Вигдьярф, — сказал он. — Когда мы виделись в последний раз, ты даже не чирикал. А сейчас возомнил о себе невесть что. К чему все это? Неужто вместе с братьями замыслил нас ограбить? Уж не сомневайся, это многим будет стоить жизни.
Позади него Озмод поднял арбалет, прицелился в ветвистый дуб у церковных дверей и нажал на спуск.
Неуловимый для глаза полет — и эхо удара разносится по замолкшей площади. Озмод неторопливо перезарядил — четыре ловких движения, щелчок, и новая железная стрела легла на свое место.
— Попробуй-ка ее вытащить, — предложил Бранд. — Или у тебя другая задумка? Может, только ты и я, один на один?
— Только ты и я, — согласился Вигдьярф.
— И если я выиграю?
— Свободный проход для всех вас.
— А если победишь ты?
— Мы получаем все. Лошадей, рабов, мужчин, женщин. Для женщин у нас место найдется. Но не для мужчин. Ведь у трэллов, которым позволили думать, что они тоже люди, появляются неправильные мысли. Их отправим на священные деревья, пусть кормят воронов Одина. Может, кого-то и пощадим, убедившись, что он не опасен. Но ты же знаешь, как мы тут обходимся с беглыми. Если не убиваем, то кастрируем и клеймим. Самое надежное средство. Но у тебя есть другой выход, Бранд. У тебя одного. Просто отойди от них. Они не из твоего народа. Отдай их, присоединяйся к нам, и никаких хлопот ни тебе, ни мне. Ты даже получишь долю с добычи.
— Не пойдет. — Бранд подбросил топор и схватил его обеими руками. — Здесь и сейчас?
Вигдьярф помотал головой:
— Слишком много народу хочет посмотреть. Я обещал, что ты согласишься. Сейчас люди собираются со всех хуторов трех долин. Площадку для поединка мы разметили там, у реки. Завтра утром. Только я и ты.
Пока Шеф слушал этот разговор, который сулил ему клеймо, холощение и рабский ошейник, он ощутил затылком знакомую хватку, означавшую, что предстоит видение. На этот раз он не противился. Как и на кургане в Хедебю, его глаза оставались открытыми, он по-прежнему видел маленькую замызганную площадь, деревянный храм, напряженно выжидающих вооруженных мужчин. Но в это же самое время другая картина разворачивалась перед его взором, впитывалась зрением, словно выколотый глаз находился где-то в другом месте и видел так же хорошо, как и уцелевший.
Он увидел большую мельницу, похожую на ту, что Удд показывал ему в Каупанге, с двумя горизонтальными жерновами, лежащими друг на друге, и с засыпным желобом. Но не было ни шестерней, ни бегущей воды. Помещение было сухим, как в знойное лето, пыль стояла столбом — и ни капли влаги, чтобы прибить ее.
В пыли двигался одинокий человек, медленно и упорно налегая на рычаг ворота. Толстый, как рулевое весло корабля, тот был прикреплен к верхнему жернову, который проворачивался круг за кругом. И круг за кругом двигался человек, не отдыхая, не останавливаясь, не видя ничего, кроме этого запыленного помещения.
Но на самом деле ничего он не видит, понял Шеф, потому что слеп, его глазницы были пусты. Человек на мгновение сбился с шага, стараясь получше упереться ногами. Тут же откуда-то появилась плетка, и багровая полоса пролегла по обнаженной грязной спине. Хотя и слепой, человек обернулся, будто потревоженный надоедливой и неуловимой мухой. Его запястья были прикованы к рычагу большими железными кандалами.
Когда труженик снова налег на рычаг, Шеф увидел чудовищные мускулы, бугрящиеся на руках, спине и боках. Казалось, на них была одна кожа, ни крупицы жира. Человек был так же силен, как Бранд, и имел такую же рельефную мускулатуру, как у Шефа. На его плечах лежали курчавые черные волосы.
«О таком способе помола Удд не знает, — подумал Шеф, когда видение стало блекнуть. — Использовать воина вместо вола, или лошади, или десятка рабынь с ручными мельницами. Но кажется, мой покровитель из Асгарда показал это не для размышлений о мельницах, как и видение с Вёлундом не предостерегало от открытых ларцов. Тогда он хотел предупредить, что мальчик умрет. И падение крышки было выстрелом из катапульты. А теперь мельничный камень, жернов… Это намек на что-то более злободневное, чем шестерни и передачи».
— Завтра утром, — повторил Бранд слова Вигдьярфа. — Я и ты.
Шеф послал лошадь вперед, чтобы поравняться с Брандом.
— Завтра утром, — сказал он, глядя с высоты на дородного Вигдьярфа. — Но не ты против него, а наш боец против вашего.
Норманн глянул на арбалеты и открыл рот для возражений, однако Шеф быстро вставил:
— Оружие выбирает ваш человек.
Вигдьярф задумчиво и подозрительно посмотрел на отряд позади Бранда, потом кивнул.
Где-то не очень далеко — или это было в голове у Шефа? — тихо скрипели вращающиеся жернова.
Глава 17
Шеф заметил, что к их небольшому отряду, расположившемуся в загончике на краю общинного пастбища, направляется человек. Выглядел он скорее растерянно, чем враждебно или угрожающе. И действительно, подойдя, крестьянин остановился и изобразил то, что можно было счесть за неуклюжий поклон, исполненный человеком, который слышал о таком обычае, но никогда в глаза не видел, как это делается. Его взгляд задержался на белом жреческом одеянии Хунда, теперь сильно испачканном, и на пекторали в виде яблока Идун.