— Нужно идти в ту сторону, — показал Кеолвульф. — Там начинается спуск, вниз ведет долина, и есть что-то вроде леса в нескольких милях дальше.
Шеф задумался.
— Хорошо, — сказал он. — Смотрите. Вдвоем вам теперь будет ходить опасно, с нашими-то новыми попутчиками. Возьмите четверых самых молодых парней и покажите им, как ходить на этих лыжах. Потом идите с ними вперед. Даже новички смогут идти на лыжах быстрее, чем мои пешеходы, спотыкающиеся в снегу. Когда доберетесь до деревьев, нарубите дров и принесите с собой как можно больше. Костер подбодрит людей, им легче будет продолжать поход. Я поведу отряд как можно быстрее. Постарайтесь не терять нас из виду, а если снова повалит снег, сразу возвращайтесь.
Лыжники пошли вперед, Торвин и Кеолвульф выкрикивали советы и помогали падающим подняться. Шеф и остальные шестнадцать человек шли второй группой, упрямо пробивая тропу и время от времени спотыкаясь о сугробы. Снег забивался им в сапоги и рукавицы.
Финн Пирууси радовался снегу, первому в этом году, раннему и желанному. Он вышел из своего уютного кожаного шатра на рассвете, смочил костяные полозья и поставил сани замораживаться, смазал лицо и лыжи желтым оленьим жиром и с луком в руках пустился в путь. Он надеялся подстрелить полярную куропатку или зайца, но был бы рад любой добыче и даже отсутствию таковой. Зима для финнов была благословенной порой, и если наступала рано, значит духи предков были к ним благосклонны.
Когда он проходил мимо шатра старого Пехто, шамана, тот вышел и поприветствовал его. Пирууси, нахмурившись, остановился. У Пехто были слишком хорошие отношения с духами, чтобы с ним ссориться, но ведь он все время требовал к себе внимания, уважения, подношений в виде разнообразных яств и особенно любимого перебродившего молока.
Не в этот раз. Приплясывая и потрясая бубном, Пехто, однако, сказал в кои-то веки осмысленные слова:
— На запад, Пирууси, великий охотник, владыка оленей! С запада кто-то движется сюда. Кто-то могучий, Пирууси, и не любимый богом. Ай-и-и! — Пехто начал еще одну пляску, которую Пирууси как бы не заметил.
Тем не менее он свернул у невысокой березы, листья которой уже почернели от первых заморозков, и пустился по пологому склону на запад. Его лыжи так и свистели на снегу, Пирууси катился, не задумываясь и не тратя сил. Лыжные палки были привязаны за спиной, в них он не нуждался нигде, кроме самых крутых откосов. Гораздо важнее держать в руках лук и стрелы, чтобы в любой момент успеть выстрелить. Зимой нужно добывать еду при каждой возможности. Никогда не следует упускать свой шанс.
Кто-то идет с запада, это точно. Действительно ли старый мошенник увидел этих людей колдовским взором? Может, он просто встал пораньше и посмотрел вдаль? Невозможно не заметить их, пробирающихся по заснеженной равнине. Во-первых, мужчины на лыжах. Мужчины! Они падали через каждую сотню шагов, хуже детей, сущие младенцы. Во-вторых, позади них достаточно отчетливо для зоркого Пирууси виднелось целое стадо людей, бредущих, как волы, проваливаясь в снег на каждом шагу. За собой они тащили что-то вроде саней или волокуши.
Сам Пирууси никогда не платил финскую дань, но тем его соплеменникам, кто жил ближе к морю, приходилось платить. Так для них было лучше, иначе во время летней рыбалки или охоты на птиц, можно пасть от руки морских убийц. Кое-кому пора, подумал Пирууси, заплатить теперь норманнскую дань. Он устремился назад, к россыпи шатров, где мужчины и женщины готовили еду на жарко пылающем в кострах сушеном оленьем помете. Надо скорее сказать охотникам, чтобы доставали луки и лыжи.
Добравшись до первой купы деревьев, самых обычных, но долгожданных карликовых берез, путники обрели новые силы. Шеф приказал лыжникам не отделяться от отряда, беспокоясь, чтобы никто не пропал из виду.
— Мы войдем в лесок, расположимся там, — сказал он. — Сможем развести огонь и сварить обед. По крайней мере, будем в укрытии.
Словно в ответ на его слова, стрела из-за деревьев ударила в затылок ковыляющего на лыжах Виферта. Тот рухнул как подкошенный, умерев прежде, чем коснулся земли. Мгновением позже воздух наполнился пением стрел, за деревьями замелькали перебегающие фигуры. Враги не высовывались больше чем на мгновение, подбадривали друг друга на каком-то неизвестном языке.
В отряде Шефа было много опытных воинов. Они немедленно залегли, собрались в неровный круг, пытаясь найти укрытие. Но стрелы сыпались со всех сторон. Бьющие не слишком сильно — Шеф увидел, как Кеолвульф поморщился и вытащил из бедра мышцы стрелу, по-видимому без большой натуги, — но смертельные при попадании в горло или глаз. Стрелки подобрались совсем близко.
— Фрита, — крикнул Шеф, — доставай арбалеты! У кого есть луки, стреляйте, только если уверены в попадании, а не просто так. У кого нет луков, лежите и не высовывайтесь!
Щелкнул взведенный арбалет. Катред по собственной инициативе встал сзади Фриты, щитом отражая стрелы и прикрывая спину арбалетчика. Фрита выбрал ствол дерева, за которым прятался финн, подождал, пока тот не высунется со своим луком. И нажал на спуск.
Финн отлетел назад, пущенная с тридцати ярдов стрела ударила его в грудь, вонзившись по самое оперение. Стоявший в десяти шагах Пирууси с изумлением воззрился на нее. Норманны никогда не славились как лучники! Да и лука он не заметил. Племя Пирууси не имело воинственных традиций, не искало славы. Оно сражалось как волки, как налетчики. Если жертва оказывает сопротивление, лучше отойти, выждать. Финны отступили, перекликаясь и пуская стрелы.
— Что ж, с ними вроде бы легко справиться, — сказал, поднимаясь, Шеф.
— Подожди, пока мы не попытаемся уйти отсюда, — откликнулся Катред.
Через несколько часов, когда до прихода темноты еще оставалось немного времени, ситуация стала ясна. Отряд Шефа потерял двух человек убитыми — теперь приходилось нести три трупа, — и с полдюжины получили легкие ранения. Угроза арбалетов удерживала финнов на расстоянии, но Шеф полагал, что из выпущенных стрел числом около дюжины лишь одна-две возымели нужное действие. Стрел осталось не так уж много, а финны — великие мастера подкрасться, выстрелить и исчезнуть за деревьями. Отряд зашел глубоко в лес, и долгожданное укрытие оказалось западней. На открытой торфяной пустоши, которую они покинули, дальнобойное оружие решило бы дело. Виды на ночь были невеселые. Пора валить деревья, делать засеку. Хорошо хоть, что наконец-то можно развести костры.
Едва первый дровосек ударил топором по березе, Шеф заметил закрепленный на ее ветвях сверток. Он пригляделся. Длинный сверток. Слишком длинный.
Он показал Торвину, который прятался от стрел рядышком:
— Что это?
Торвин взялся за бороду:
— Я слышал, здесь земля слишком мерзлая, чтобы хоронить покойников. Их вместо этого поднимают на деревья.
— Так мы у финнов в храмовой роще?
— Ну, храма здесь, наверное, нет. Просто погост.
Шеф отозвал дровосека, поискал другие свертки на деревьях.
— Разводите костер, — велел он. — Большой костер. Может быть, финны заплатят выкуп за своих покойников.
Пирууси, глядя на пришельцев, снова засмеялся. Огонь, который развели норманны, высвечивал их, делал легкой мишенью для ночной стрелы. Да, но ведь это его собственную бабушку снимают с ее дерева! Что норманны хотят сделать с нею? Неужели сжечь? Сожженный покойник лишается в другом мире своего тела, он может вернуться в мир живых и преследовать своих нерадивых родственников. С бабушкой и так хватало неприятностей, пока она была жива.
Пора, решил Пирууси, пуститься на хитрость. Он отбежал от запряженных оленями саней, которые пригнали, чтобы увезти убитых, сломал ветку, на которой еще оставались листья, и помахал ею в знак желания вести переговоры, опасливо ожидая выстрела из загадочного оружия.
Шеф увидел, что человек в кожаной куртке и штанах машет веткой, и даже в такой момент с завистью отметил прекрасно выделанную кожу — жены Пирууси много дней жевали ее, чтобы добиться такой мягкости. Он заметил опасливую готовность финна отскочить, отвел в сторону арбалет Фриты, сам сломал ветку и немного вышел вперед.
Финн стоял ярдах в десяти. Пока Шеф раздумывал, на каком бы языке с ним общаться, тот сам решил проблему, заговорив на чистом, хотя и отрывистом норвежском.
— Вы! — крикнул он. — Зачем жечь? Зачем валить деревья, зачем снимать стариков? Вы их сожжете? Они вам не вредят.
— Зачем стрелять в нас? — ответил Шеф в том же духе. — Мы вам не вредим. Вы убили моих друзей.
— Вы убили моих друзей, — эхом откликнулся финн.
Краем глаза Шеф отметил быстрое движение от дерева к дереву слева. И справа. Финн снова заговорил, стараясь отвлечь внимание — пока другие окружали Шефа с обеих сторон. Они пытались захватить заложника, а не вести переговоры. Выйдет неплохо, если они действительно попытаются. Шефу удастся связать боем двух или трех, а Катред кинется на выручку. Берсерк способен достаточно напугать финнов, чтобы они предпочли свободно пропустить отряд через свои земли. И конечно, не исключено, что он, Шеф, в этой стычке погибнет.
В лесу двигалось еще что-то. Не по сторонам, а непосредственно сзади ведущего переговоры финна. Там он оставил сани с двумя впряженными оленями. Животные стояли спокойно, стараясь отщипнуть с земли комочек лишайника или мха. Но позади них явно был еще кто-то.
Шеф не поверил своим глазам, когда из-за карликовой березы появилась громадная фигура Эхегоргуна. Он не мог там прятаться. Комель дерева был от силы в фут толщиной, едва ли толще, чем рука тролля. И все же тот как ни в чем не бывало смотрел на Шефа, явно желая сообщить о своем присутствии. Через мгновение его уже там не было. Но ведь много дней отряд пересекал открытые пустоши, где видна каждая птица и травинка. Как Эхегоргун мог выследить? Даже олени его не почуяли. Они спокойно продолжали пастись.
Финн заметил целеустремленный взгляд Шефа.
— Хо-хо! — заухал он. — Старая шутка. «Оглянись, Пирууси, что там такое?» Я смотрю, а твои люди стреляют, стреляют.