Пришел праздник Юле, принеся в их жизнь разнообразие: жареная свинина и кровяная колбаса на столе, песни и легенды жрецов Пути в праздничном застолье. Вслед за тем наступила глубокая зима, с такими ураганными ветрами, что ветряное колесо приходилось на время снимать с мельницы, повалил густой снег. Маленькой общине, в изобилии запасшейся едой и топливом, одеялами и пуховыми спальными мешками, морозы были нипочем. Шефа даже удивляла жизнерадостность товарищей, но вскоре и это разъяснилось.
— Да, здесь, конечно, холодно, — сказал Квикка. — Но подумай, каково нам приходилось на английских болотах, в рабстве у черных монахов. Хорошо, если было одеяло, из еды одна каша, да и той недостаточно, жили в хибарах на земляном полу, который не просыхал от Михайлова дня до Пасхи. И впереди ничего не светит, кроме Великого поста! Нет, я никогда не проводил зиму лучше, чем здесь.
Веселья добавил и результат одного из опытов Удда. Тот все никак не мог забыть полную неудачу, постигшую их при попытке изготовить зимний эль, выпаривая воду вместо того, чтобы вымораживать ее. Зимний эль сейчас можно было получить, просто выставив на улицу ведро, но Удд уперся. Если в кипяченом эле не остается крепости, рассуждал он, значит крепость должна уходить из него вместе с паром. Он принялся мудрить, делая шаг за шагом. Уловить пар. Закрыть кипятильный котел. Приделать к нему трубку — из легкой для обработки меди, — идущую из жара в холод, чтобы пар оседал быстрее. Собирать конечный продукт. Повторить весь процесс с более тщательно заделанными щелями и более аккуратным кипячением. В конце концов Удд получил нечто и предложил остальным попробовать. Они пили с опаской, потом с любопытством и одобрением.
— Неплохое питье для морозного дня, — высказался Озмод. — Может, и не такое хорошее, как зимний эль с пряностями, но более натуральное. В нем остался какой-то привкус огня. «Огненный эль» — так надо его назвать.
— Лучше бы делать его из вина, — сказал Удд, который за всю жизнь вино пробовал от силы пару раз.
Катред ничего не сказал, но, исчезая в очередной раз на лыжах, захватил с собой фляжку.
Наступил долгожданный день, когда они смогли выкатить перестроенный «Орвандиль» из корабельного сарая и спустить его на берег реки, которая все сильнее шумела подо льдом в ожидании близкого ледохода.
— А не положить ли нам для удачи что-нибудь на катки? — задумался Шеф.
Хагбарт резко глянул на него и проворчал:
— Обычно приносят кровавую жертву Ран, троллихе из морских глубин.
— Я имел в виду другое. Удд, нет ли у тебя с собой туеска с огненным элем? Положи его под киль. Корабль его раздавит, когда пойдет.
Хагбарт понимающе кивнул.
— И ты должен будешь дать кораблю новое имя. — Он похлопал по мачте. — Это уже не мой «Орвандиль». Ты знаешь, что «Орвандиль» — имя звезды. Сделанной из отмороженного пальца ноги гиганта, которого Тор закинул на небо. Доброе имя для быстрого корабля. Теперь он совсем другой. Как ты его назовешь?
Шеф не ответил ничего, пока люди не взялись за канаты, чтобы вытащить корабль из сарая, в котором так долго трудились. Когда они налегли и густая коричневая жидкость плеснула на киль, Шеф крикнул:
— Я нарекаю тебя «Неустрашимым»!
«Неустрашимый» медленно сполз по слипу, захрустел на толстом льду и остановился, удерживаемый канатами.
Выглядел корабль непривычно. Из самого крепкого дерева и железа, какие смогли достать, собрали киль, на него через каждые несколько ярдов поставили шпангоуты, а к ним, вопреки обычной практике, доски прибили, вместо того чтобы привязать сухожилиями. Собственных досок «Орвандиля» хватило только на верхнюю часть бортов нового корабля. В нижней части прикрепили более прочные сосновые доски. На носу и корме прежние чистые обводы были искажены боевыми башнями, скопированными с тех башен для мулов, что Шеф увидел на стенах Хедебю. В каждой размещался вновь построенный мул. Чтобы уравновесить их тяжесть, «Неустрашимый» имел глубокую осадку и круглые борта, и в образовавшийся объемистый трюм спустили немало балласта. К боевым башням примыкали полупалубы, под которыми команда могла устроиться гораздо уютней, чем под кожаными навесами, верно служившими викингам даже в Атлантике.
В двух вопросах Хагбарт добился своего. «Неустрашимый» остался одномачтовым, хотя с учетом увеличения корпуса парус тоже пришлось увеличить, правда не вверх, а только в стороны, но все же его площадь возросла почти в полтора раза. И те стальные пластины, которые должны были в качестве брони защищать борта и башни с мулами, были сложены в трюме, чтобы доставать их только в случае надобности.
— Я бы не рискнул надолго выходить на нем в открытое море, — сказал Хагбарт, предусмотрительно отойдя подальше от корабля, чтобы не накликать беду. — По сравнению с ним самый неуклюжий кнорр выглядит изящным, а когда вы поставите пластины, будет еще хуже.
— Он построен не для того, чтобы плыть в Англию, — ответил Шеф. — Если доставит нас через проливы к Фризским островам, он выполнит свою задачу.
Как раз мимо Бретраборга, подумал Хагбарт, но ничего не сказал. Сам он не желал отправиться в это опасное путешествие. У него имелось долговое обязательство от казначейства Шефа и Альфреда за продажу «Орвандиля», и он намеревался получить свои денежки.
А Шеф мучился сомнениями — имел ли он право требовать, чтобы люди разделили с ним риск похода? Англичане, которые уже прошли со своим королем долгий путь, разумеется, последуют за ним и дальше, надеясь вернуться на родину. Не отстанет и Карли, который мечтает рассказать в Дитмаршене историю своих странствий. А также Хунд. На своем участии настоял Торвин. Хагбарт и его малочисленная команда дойдут вместе с отрядом до Смоланда на юге Швеции и за это время покажут «сухопутным крысам», как управляться с парусом.
Когда снег начал таять и люди уже подумывали об отплытии, Катред пришел повидать своего государя.
— Хочешь, чтобы я отправился с тобой на юг? — спросил он.
Шеф внимательно посмотрел на него:
— Я думал, мы привезем тебя домой. В Нортумбрию.
— В Нортумбрии меня никто не ждет. Мой король мертв. Не знаю, жива ли жена, но, даже если жива, я теперь для нее никто. Лучше бы остаться в этой глуши. Здесь есть люди, которые принимают меня таким, какой я есть. Люди, которые не оценивают человека только одним способом.
Шеф вновь услышал в его голосе неизбывную горечь. И все же он не осмеливался отпустить Катреда. Тот один стоил целой катапульты или бронированного нагрудного панциря. Катред понадобится, чтобы завоевать Юг, в этом Шеф был уверен.
— Помнишь мельницу? — спросил он. — И клятву, которую ты дал, когда я вытащил тебя оттуда?
Катред бо́льшую часть жизни был королевским телохранителем. Он понимал, что такое долг и верность, и считал, что они длятся до самой смерти.
— Проводи меня до Скагеррака, а оттуда, если захочешь, вернешься сюда, в глушь, — добавил Шеф.
Катред вперил взгляд в грязь под ногами.
— Я провожу тебя до Скагеррака, — пообещал он. — И мимо Бретраборга. А здесь меня будут ждать.
Глава 29
Новый король шведов, Кьяллак, отлично знал, что он выбран вместо своего убитого предшественника Орма с одной-единственной целью: предотвратить серьезную угрозу со стороны немецких христиан и несколько меньшую — со стороны людей Пути, заполонивших страну. Вернуть страну шведов, Свеарики, на ее старый путь, к прежним языческим обрядам. Один неверный шаг, и жрецы великого храма Уппсалы снова будут выбирать короля.
Он долго обдумывал свои планы. Необходимо жертвоприношение? Что ж, быть по сему. В жертву будут принесены все те, кого шведы боятся и ненавидят: христиане, люди Пути, финны и даже skogarmenn, обитатели маленьких пограничных селений, которые живут в лесах и болотах и не платят дань.
Гоняться за финнами зимой бесполезно. Да и летом это будет нелегко, ведь они со своими оленями откочуют далеко в тундру. Для удара придет пора — пора, когда на стороне шведов будет естественное преимущество. При таянии снегов, в распутицу, никто не пускается в путь без крайней нужды. И только кони несравненной шведской породы способны пройти по дорогам. Зимой Кьяллак посылал сани с разведчиками, чтобы наметить места для ударов. Потом тщательно отобрал людей и дал им подробные наставления. И за неделю до весеннего равноденствия послал их туда, в морось дождя и снега.
Шеф размышлял не менее напряженно. После равноденствия, думал он, стремительная река очистится ото льда и наступит подходящее время, чтобы провести «Неустрашимого» вниз по течению к морю. Это может стать началом возвращения домой. Его люди старательно оснастили корабль, сложили стальные драконьи щиты в трюм, откуда их легко будет достать, приделали к планширам петли для арбалетов и стрел, обтесали метательные камни для мулов.
Наблюдая за ходом работ, Шеф заметил приближение группы финнов. Без лыж они двигались неуклюже. В округе еще оставалось немного снега, но по большей части земля была голой, раскисшей. Финны выглядели печальными, как птицы с подрезанными крыльями. Однако они довольно часто появлялись в фактории Пути — для торговли или для того, чтобы узнать новости. Один из собратьев Герьолфа, Оттар, был жрецом Скади, горной богини-лыжницы. Он говорил по-фински и часто путешествовал вместе с местными жителями, изучал их обычаи. Шеф видел, как он вышел поприветствовать гостей и вернулся назад, к месту погрузки.
Немного погодя Шеф обнаружил, что за его спиной стоит Оттар, а рядом с ним финн Пирууси, с выражением скорбного гнева на лице. Шеф с удивлением переводил взгляд с одного на другого.
— Он говорит, шведы напали на их стойбище два дня назад, — сообщил Оттар. — Большой отряд всадников. Финны не заметили его приближения, потому что снег растаял. Многие убиты. Некоторых увели в полон.
— Увели, — повторил Пирууси. — Один швед напился и упал с лошади. Мы схватили его. Он сказал, что финнов погонят в храм. Великий храм в Уппсале, жертвы шведским богам. Повесят там на деревьях.