— Король, до тебя я был человеком другого короля. Эти люди убили моего короля Эллу.
Он с трудом произносил слова, лицо его исказилось. Шефу показалось, что он уловил слово «извини». А затем берсерк бросился мимо него, ликующе устремился по траве к приближающейся троице.
Он замер перед ними и закричал насмешливо, чистым и высоким голосом, преисполненным восторга.
— Сыновья Рагнара, — кричал он, — вашего отца убил я! Я вырвал его ногти, чтобы заставить говорить. Потом я связал его и бросил в змеиную яму, в ormgarthr. Он умер с посиневшим лицом и со связанными руками. Его вы не встретите в Валгалле.
Он закинул голову назад, разразился победным смехом. Быстрее змеи полетело в него пущенное Сигурдом копье. Не менее быстрый отбив бронированным щитом заставил копье взметнуться высоко над головой. Затем Катред атаковал.
Сигурд ловко увернулся от него, отбив первый взмах клинка и поднырнув под обратный удар. Затем, размахивая мечами, к берсерку с двух сторон подступили Убби и Хальвдан. Воздух наполнился звоном металла — Катред парировал удары и сам разил мечом, постепенно оттесняя назад этих двоих.
И все же он не мог нападать на троих сразу. Сигурд мельком глянул на их схватку, потом повернулся и пошел вверх с обнаженным мечом и поднятым щитом. Шеф огляделся. Побледневший Карли стоял рядом с ним, сжимая свой перекованный меч, который Шеф взял у неудачливого викинга Храни. У Шефа оставалось его копье. Щита ни у того ни у другого не было. Сигурд превосходил их по боевой мощи раза в два. Однако Шеф не мог сбежать и бросить Катреда одного.
— На этот раз между нами нет воды, умник, — сказал Сигурд.
Едва он прыгнул вперед, Шеф ткнул его копьем, впервые за все время использовав его как оружие. Сигурд срубил наконечник с деревянного древка одним размашистым ударом справа, а слева мгновенно ударил Шефу в шею. Тот поднырнул, отпрыгнул назад, бросив бесполезное древко и вытаскивая поясной нож, которым убил короля Кьяллака. Шеф по-прежнему чувствовал себя скованным, не готовым к бою. Вот сейчас ему бы пригодилось питье Хунда. Но Хунд находился по другую сторону холма.
Карли вышел вперед, чтобы защитить своего лорда, взмахнул мечом, который гордо носил с тех самых пор, как получил его в подарок от Шефа. С болью Шеф понял, что Карли снова забыл все, чему его учили. Он ударил как пахарь, как керл, как утконогий с болот. Сигурд с легкостью принял первый удар на клинок, с чем-то вроде разочарования дождался запоздавшего второго, отбил его щитом и ударил стремительно, как гадюка, прежде чем Карли смог среагировать. У Карли не было ни щита, ни шлема. Шеф услышал мясницкий хруст костей — это меч глубоко разрубил череп. Дитмаршенский крепыш выронил оружие и распростерся у ног Змеиного Глаза.
Ниже по склону Катред яростной атакой сбил Хальвдана на колени. Убби, голова с плеч, валялся в нескольких ярдах от них. Сигурд уголком глаза ухватил эту сцену и опять развернулся к Шефу.
— Я сначала позабочусь о тебе, — сказал он, обходя тело Карли.
Шеф стоял перед испытанным воином с одним лишь ножом в руках, слишком близко, чтобы повернуться и бежать.
Далеко наверху одноглазый бог Один смотрел на своего любимца, Сигурда, сына Рагнара.
— Это великий воин, — сказал он с горечью.
— Но он проиграл сражение, — возразил стоящий позади него Риг.
— Будь это честная игра, он бы победил.
— Тогда возьми его в свой Эйнхериар.
Один в задумчивости смолк. Даровать ли своему поклоннику еще одну, последнюю победу? Ему вспомнились слова его сына Рига и его собственные слова, которые он прошептал на ухо своему любимому сыну Бальдру, лежащему на погребальной ладье. «Нашелся бы бог, чтобы вернуть мне тебя, сын мой». Этого не смог ни бог, ни герой, даже его верный Хермот. Возможно, они были правы. Не кровь сделает это, а слезы. Никогда ему не дождаться слез от Змеиного Глаза. С сожалением он принял решение.
— Не просто так я ношу прозвище Bolverk, Злодей, Предатель Воинов, — буркнул он, и его услышали лишь Риг и всеслышащий Хеймдалль. Он посвистел своим валькириям, которые незримо витали над каждым полем брани, выбирая жертвы и набрасывая на них свои сети слабости, паралича, заставляя оружие скользнуть в руке, а взгляд — упустить полет стрелы или копья. Своим гигантским копьем он указал валькириям на Змеиного Глаза.
Сигурд поднимался вверх по отлогому склону, как хищник на охоте, опустив меч вниз, подняв щит, не спуская окаймленных белым зрачков с лица Шефа. Шеф пятился от него с коротким ножом в руке, открытый для укола или удара, как только Сигурд преодолеет разделяющие их шесть футов. Пятясь, он неожиданно почувствовал, что наклон земли под ногами изменился. Они достигли вершины холма и стали переходить на другую его сторону. Через несколько мгновений они окажутся среди покинутых катапульт, в поле зрения моряков с «Неустрашимого». Если он сможет продержаться еще сотню ударов сердца… Та же мысль пришла в голову Сигурду. Он двинулся быстрее, решившись доделать дело, пока никто не вмешался.
Весь день узел на его сыромятных сапогах слабел все больше и больше. Сейчас шнурки уже волочились в короткой траве. Когда Сигурд ринулся вперед, чтобы нанести решающий удар, он зацепился за собственный шнурок, попытался шагнуть запутавшейся ногой, поскользнулся и потерял равновесие. Он выбросил вниз руку со щитом, на мгновение оперся ею о землю.
Отступающий Шеф чисто импульсивно шагнул вперед и пырнул Сигурда своим ругаланнским ножом. Тот пронзил бороду и воткнулся под подбородок, в точности как это было с королем Кьяллаком. Мгновение Сигурд пялился перед собой, его странные глаза расширились от боли. Затем они, кажется, увидели что-то за спиной Шефа, выражение одновременно и узнавания, и отвращения мелькнуло на лице умирающего. Меч поднялся, словно для того, чтобы поразить какую-то тень, какого-то предателя наверху.
Шеф яростно провернул нож и отпрыгнул назад, а Сигурд упал лицом вниз.
К ним, хромая, поднимался по склону Катред. Он был ранен в лицо, которое пересекала длинная бескровная полоса, подобная разрубу, сделанному мясником в мертвой плоти. Кольчуга его была пробита и разорвана во многих местах. Казалось невозможным, что он в состоянии передвигаться, одно бедро опять перерублено почти полностью, то самое, в которое его ранил Вигдьярф.
— Ты получил одного, я — двух, — сказал Катред. — Я отомстил за короля Эллу. Я передам ему о тебе только хорошее. — Он стоял, раскачиваясь, и огонь безумия угасал в его глазах. Более спокойным голосом он добавил: — Хотел бы я, чтобы ты мог похоронить меня невредимым. Передай весть обо мне троллям, Мистарай. Я был бы ее мужем.
Кровь вдруг хлынула из его ран, загадочное самообладание берсерка его покинуло. Он осел вниз, завалился на спину. Шеф пощупал пульс — его не было. Он побрел по заляпанной кровью траве посмотреть на Карли, но без всякой надежды. Такие воины, как Змеиный Глаз, разят насмерть. Если их не упредить. Догадка оказалась верной. Карли тоже был мертв как камень, мозг и кровь перемешались на траве вокруг него, его радостное выражение лица навеки сменилось удивлением и испугом. Плохая весть для Эдит и для двух десятков других. Плохая весть для Мистарай.
Шеф машинально подобрал меч Катреда, опустив плечи, потащился назад к кораблю. Дойдя до покинутых катапульт, он с удивлением обнаружил перед собой германца Бруно. Шеф увидел, что Хагбарт на берегу тоже заметил происходящее, снял работающих на «Неустрашимом» людей и послал их на подмогу. Но они были еще далеко.
— Я видел ваш поединок, — сказал Бруно. — Теперь ты убил уже двоих Рагнарссонов. Но я не понимаю, как ты это сделал. Казалось, что он с легкостью убьет тебя. Это смог бы любой из моих людей. Я сомневаюсь, что в драке ты сравнишься со мной.
— Зачем нам сравнивать?
— У тебя есть нечто нужное мне. Где твое копье?
Шеф махнул рукой назад:
— Там. Что тебе до него?
Словно в ответ, Бруно сделал выпад своим длинным всадническим мечом. Шеф машинально отбил удар мечом, взятым у Катреда, парировал снова и снова, обнаружил, что меч вылетел из его руки и клинок Бруно упирается ему в горло, в точности в то место, куда нож вошел в горло Сигурда Змеиный Глаз.
— Что мне до него? — повторил Бруно. — Это Святое Копье, которым германский центурион убил Иисуса Христа. Копье, которым была пролита священная кровь.
Шеф вспомнил явившееся ему видение сцены распятия, человека в шлеме с красными перьями, говорившего по-немецки.
— Да, — ответил он, осторожно шевеля кадыком из-за коловшего кожу острия. — Я верю тебе.
— Владеющий этим Копьем станет императором. Истинным императором Запада, наследником Карла Великого, он снова объединит Священную Римскую империю. Римскую империю германской нации.
Шеф почувствовал, что в нем нарастает невероятное напряжение, более сильное, чем страх перед упирающимся в его горло стальным острием. Дважды люди пытались заставить его расстаться с Копьем, и дважды он отказывался. Если отдаст его сейчас, то может подвергнуть весь мир новой напасти, тирании нового Рима, более сильного, чем прежний Рим и прежний папа. А если откажется, он умрет. Имеет ли он право спасти свою жизнь такой ценой? Когда мертвые Катред и Карли лежат за его спиной на сырой земле?
Однако Копье ему не принадлежало. Это было ясно. Оно принадлежало христианам. Что они с ним сделают, знает только их Бог. Но они имеют право следовать своим видениям, как он и люди Пути, как Торвин, и Виглейк, и все остальные имеют право следовать своим. Вспомнив свое видение умирающего Христа, вспомнив короля восточных англов Эдмунда и скорбную старуху, которую они с Альфредом встретили на лесной поляне, он ощутил, что нечто должно еще будет свершиться благодаря Кресту. Если не благодаря Церкви. Но ведь Бруно не человек Церкви.
— Если Копье делает человека германским императором, — с трудом проговорил Шеф, — тогда им лучше владеть германцу. Ты найдешь его наконечник около тел моих товарищей, там, где Сигурд срубил его с древка. Старинным был только наконечник. Древко много раз меняли.