— Нет, — продолжал Леф. — Я вызвал вас троих, чтобы побеседовать в отсутствие настоятельницы и узнать, что именно говорил вам епископ Стефан Гардинер в лондонском Тауэре двенадцатого октября сего года, а также выяснить, по какой причине вас в действительности отправили в Дартфордский монастырь.
36
Я посмотрела на руки, лежащие у меня на коленях. Мое лицо не раз выдавало меня в Тауэре, но с тех пор я научилась скрывать эмоции. Я боролась с усталостью, но старалась мыслить ясно и смотреть спокойным взглядом.
— Вы не отрицаете, что вас сюда отправил епископ Гардинер? — спросил Леф.
— Разумеется, не отрицаем, — обыденным тоном сказал брат Ричард. — Здесь в Дартфорде имелись вакансии, которые могли быть заполнены только доминиканскими братьями. Нам повезло — епископ Рочестерский выбрал именно нас.
Леф и Лейтон переглянулись. Они были людьми Кромвеля, а Кромвель был врагом Гардинера. Я чувствовала себя пешкой на шахматной доске — два ряда фигур надвигались друг на друга по приказу своих безжалостных королей.
— Епископ сказал, что вы будете отправлять должность монастырского казначея, а брат Эдмунд станет здесь аптекарем? — уточнил Леф.
— Верно.
— А что еще он говорил вам о Дартфорде? Помните: если вы солжете нам, то наказание будет очень и очень суровым.
Брат Эдмунд подался вперед, чтобы ответить:
— Он велел нам вести себя так, чтобы Доминиканский орден гордился нами.
Глаза Лейтона загорелись гневом, он открыл рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент раздался резкий стук в дверь.
В локуториум заглянул человек с лицом сыщика:
— Настоятельница препятствует нам, сэр.
— Каким образом?
— Она требует, чтобы мы ей сказали, что ищем в ее кабинете, с какой стати сняли ковер и крушим стены.
Я опять опустила глаза на колени.
— Надменность этих людей неизменно поражает меня. Скажите настоятельнице, чтобы она не вмешивалась в дела королевских уполномоченных. Мы вскоре поговорим с ней. Так и передайте.
— С удовольствием, сэр.
— А вам уже удалось что-нибудь найти там?
— Нет, сэр. — Молодой человек вышел.
— Она, вероятно, спрашивает себя, что мы ищем, — сказал Лейтон. И с ледяной улыбкой повернулся к нам. — А как по-вашему, что мы можем искать в кабинете настоятельницы? Есть какие-нибудь соображения?
Я вдруг почувствовала, что меня затошнило от страха. Люди Кромвеля, как того и опасался Гардинер, знали о существовании короны Этельстана. Возможно, они недавно получили подтверждение того, что корона спрятана в Дартфорде. Или же у них имелись только туманные подозрения, а убийство лорда Честера оказалось идеальным предлогом, чтобы ворваться в монастырь и начать поиски.
Ответил ему брат Ричард:
— Епископ Гардинер никогда ни о чем таком с нами не говорил.
Мы с братом Эдмундом согласно покивали, подтверждая его слова.
Лейтон похлопал по руке своего коллегу:
— Мы ничего от них не добьемся.
Леф так и сверлил нас взглядом.
— Похоже, Гардинер умеет неплохо подбирать людей. Что ж, тогда остается всего один вопрос. — Он кинул взгляд на Лейтона. Тот кивнул, словно давая разрешение. С тягучей улыбкой Леф сказал: — Я бы хотел поподробнее познакомиться с историей послушницы, которая устроила себе любопытнейшую передышку от монастырской жизни в Тауэре. Сестра Джоанна!
Я смело взглянула в глаза Лефу, который встал прямо передо мной, и сказала как можно более спокойным голосом:
— Да, сэр.
— Вы знаете, что я встречал леди Маргарет Булмер в доме ее сестры графини Вестморландской? Она была очень красивой женщиной. — Ухмылка искривила его лицо. — Никто не мог понять, почему она вышла замуж за старика Джона Булмера. Но сердце женщины — величайшая тайна. Правильно я говорю, Ричард?
Лейтона передернуло от отвращения.
— У меня нет ни малейшего желания разбираться в женских сердцах.
Леф снова устремил взгляд на меня:
— Но женщины друг дружку понимают, верно? В особенности женщины, связанные кровным родством. Вы были очень близки с кузиной, сестра Джоанна?
— Да, мы с ней дружили в детстве, — ответила я.
— Ну, я бы сказал, что вы пронесли эту дружбу через всю жизнь. Ведь вы даже нарушили правило затвора, когда отправились в Лондон, чтобы присутствовать при ее сожжении на Смитфилде. Мне сообщили, что вы прихватили с собой медальон Фомы Бекета, который хотели положить вместе с ней в могилу. Все это звучало бы очень трогательно, не иди речь об одном из главарей бунта против его величества. Ваша кузина была предательницей самого худшего пошиба.
Я сумела сохранить внешнее спокойствие — его попытки спровоцировать меня были слишком очевидны. Я не могла позволить, чтобы мной манипулировали таким грубым образом.
— Вас вместе с вашим отцом обвинили в попытке противодействовать королевскому правосудию и отправили в Тауэр. Вас допрашивал лично герцог Норфолк, который рекомендовал продолжить допросы. Но дальше все выглядит довольно… э-э-э… — Он замолчал, словно подыскивая правильное слово.
— Туманным? — подсказал Лейтон.
— Да, благодарю вас. Именно туманным. Вас продержали в Тауэре четыре месяца. Потом вас допросил епископ Гардинер, после чего Джоанну Стаффорд загадочным образом тут же освободили. — Он хлопнул себя по бедрам. — Случай совершенно небывалый! Ведь вас не просто выпустили из Тауэра, но еще и отправили назад в Дартфорд вместе с двумя этими братьями. Словно ничего и не случилось. Приказ об освобождении Джоанны Стаффорд был подписан Гардинером и Норфолком. Я видел его собственными глазами в кабинете коменданта Тауэра, сэра Уильяма Кингстона.
Я не могла сдержать дрожь при звуке этого имени.
— Да-да, сестра Джоанна, по дороге в Дартфорд мы заехали в Тауэр. — Леф заметил выражение отвращения на моем лице и улыбнулся. — Вот почему нас ценят больше других королевских уполномоченных: мы проявляем внимание к деталям. А теперь, сестра Джоанна, вы расскажете нам, почему епископ Гардинер выпустил вас и с какой целью вернул сюда.
— Он сделал это потому, что понял: я невиновна в преступлениях и достойна искупления, — сказала я.
— Сторонница мятежников, взбунтовавшихся против самого короля? — прокричал Лейтон. — Девушка из семьи, которая запятнала себя государственной изменой? Послушница, которая нарушила устав своего ордена? И она еще смеет утверждать, что невиновна и достойна искупления! Какая грязная ложь!
— Хватит! Не смейте больше оскорблять ее! — возмутился брат Ричард.
— Брат, вы не имеете здесь никакой власти, — осадил его Лейтон.
— А вы превышаете свои полномочия, сэр, — парировал брат Ричард. — Позвольте вам напомнить: здесь не суд по обвинению Джоанны Стаффорд в измене. И не трибунал прелата Доминиканского ордена. Если о вашем поведении будет доложено по инстанциям, не думаю, что это выставит вас в хорошем свете.
Я была удивлена тем, что брат Ричард готов пойти так далеко, защищая меня.
Лейтон дернул Лефа за меховой рукав:
— Что ж, мы можем пойти другим путем. — Он повернулся ко мне. — В нашей компетенции расследовать чистоту и нравственную непорочность тех, кто принял обет в Дартфорде, — как монахинь, так и послушниц.
В этом отношении мне было не о чем беспокоиться. Я с облегчением сказала:
— Да, сэр?
Он полистал свои бумаги и наконец нашел то, что освежило его память.
— Итак, сестра Джоанна, я задаю вам вопрос о человеке по имени Джеффри Сковилл.
Это было слишком неожиданно — я не смогла сдержаться и вздрогнула.
Глаза Лейтона загорелись.
— Сейчас вы расскажете нам о человеке, которого арестовали вместе с вами на Смитфилде. Насколько я понимаю, его освободили почти немедленно, потому что он был невиновен в каких-либо предательских злоумышлениях, но просто желал защитить вас от стражников короля. Но мне бы хотелось знать, каким образом послушница смогла пробудить такую заботливость в совершенно постороннем мужчине. Расскажите, как вообще вы с ним познакомились в Лондоне.
Голова у меня закружилась. Теперь брат Эдмунд и брат Ричард узнают, что я скрыла свое знакомство с Джеффри Сковиллом, и будут спрашивать себя — почему.
— Он б-был в толпе, собравшейся на Смитфилде, и он… пришел мне на помощь. — Я запнулась. — Тут больше нечего сказать.
— Вы наверняка были знакомы и прежде?
— Нет, — твердо сказала я.
— И вы с тех пор не видели его?
Я должна была защитить тайну Джеффри. «Дева Мария, прости меня».
— Нет, ни разу.
Но Лейтон вовсе не собирался этим удовлетвориться.
— Брат Ричард и брат Эдмунд, — спросил он, — знает ли кто-нибудь из вас человека по имени Джеффри Сковилл? Насколько мне известно, он служит констеблем в Рочестере. Это недалеко отсюда.
«Вот теперь мне точно конец», — в ужасе подумала я.
Но брат Ричард совершенно спокойно сказал:
— Нет, сэр.
И брат Эдмунд тоже отрицательно покачал головой.
Леф с отвращением крякнул:
— Хватит, мы потеряли достаточно времени. Придется действовать иначе. Это принесет результат.
С этими словами Лейтон и Леф вышли из локуториума, оставив нас сидеть на длинной жесткой скамье.
Я почувствовала на себе разъяренный взгляд брата Ричарда, еще даже не повернувшись к нему.
— Вы хоть представляете, что наделали? — сказал он, скрежеща зубами. — Это лжесвидетельство может уничтожить вас. А заодно и нас обоих.
— А почему же вы сами солгали? — спросила я. Но он вылетел из комнаты, не удостоив меня ответом.
Я повернулась к брату Эдмунду и взмолилась:
— Позвольте мне все объяснить.
Брат Эдмунд тоже поднялся на ноги и уже начал двигаться к двери, в глазах его читались боль и замешательство.
— Я вас не осуждаю, — пробормотал он. — Мы все слабы и грешны.
Я в отчаянии схватила его за руку:
— Послушайте меня, брат, умоляю вас.
Он отстранился от меня.
— Я должен поспешить к сестре Винифред — я нужен ей.
С этими словами он вышел вслед за братом Ричардом.