Королева Екатерина повернулась ко мне:
— Мне известно, что ты искусная вышивальщица. Мы будем заниматься этим вместе — у меня есть множество рубашек для его величества, которым необходимы последние стежки.
Я сделала реверанс:
— Для меня это будет большая честь, мадам.
Королева снова улыбнулась, потом подала знак своему испанскому исповеднику следовать за ней в часовню. На протяжении всех тех долгих лет, что она провела в Англии, а пережила Екатерина Арагонская за это время немало: браки с двумя братьями — наследниками престола, рождение дочери и множество неудачных беременностей, — этот человек неизменно был рядом с ней.
Моя мать, проявляя тактичность, не стала задерживаться при мне. Да к тому же ей нужно было повидаться со старыми друзьями.
— Я вернусь через час — попрощаться с тобой и королевой, — сказала она. — Познакомься с другими фрейлинами, пока королева в часовне.
Через десять минут после ее ухода я увидела короля.
В холле началось бешеное движение, появился паж, а за ним в помещение вошел сам король Генрих в сопровождении полудюжины придворных. В последний раз я видела короля, еще будучи совсем маленькой девочкой.
Мы все сделали глубокие реверансы. Я, медленно распрямляясь, не отрывала глаз от пола.
— Где королева? — Голос Генриха оказался неожиданно высоким.
— Ваше величество, она исповедуется, — сказала леди Мод Парр, одна из придворных дам, высокая, величественная женщина.
Король нетерпеливо фыркнул, что обеспокоило меня. Я так все еще и стояла, не отрывая глаз от пола.
И тут кто-то из придворных — но это точно был не Болейн — заметил:
— Никак у королевы новая фрейлина?
Этим вопросом он привлек ко мне всеобщее внимание, выделив меня из двух дюжин других женщин, молодых и постарше. И этим изменил мою судьбу.
Я почувствовала, как все глаза обратились ко мне. Сердце мое бешено застучало. Я подняла взгляд.
Таких высоких людей, как Генрих VIII, я еще не видела. Гораздо выше моего отца и его братьев, а те тоже были немаленькие. Рыжие волосы, в которых уже начали появляться залысины; маленькие голубые глаза; безукоризненно ухоженная борода — скорее золотистая, чем рыжая. Тридцатишестилетний король выглядел моложе своих лет. В тот день на нем были пурпурные одежды и целый водопад драгоценных камней: огромные перстни, два медальона, наложенные один на другой. Я знала, что пурпур могли носить только королевские особы, но никак не предполагала, что Генрих VIII появится в нем при дворе в обычный день. Позднее выяснилось, что день этот был не вполне обычным, и он не беспричинно решил облачиться в истинно королевский цвет: этого требовало то, что он собирался сделать. Но пока что никто об этом еще даже не подозревал.
— Ваше величество, — проговорила я и сделала еще один реверанс.
— Это госпожа Джоанна Стаффорд, — сказала леди Парр, в ее голосе послышалась нотка напряженности.
Он оглядел меня с головы до ног.
В этот момент я всей душой ненавидела свой кертл. Он был дорогой, из бордовой парчи, тщательно подобранной, чтобы лучше оттенять мои волосы. Его низкий квадратный — на испанский манер — вырез обнажал верхнюю часть моей груди. Дома я упорно избегала носить такую одежду, а потому совершенно к ней не привыкла. И вот теперь я стояла словно голая перед тремя мужчинами гораздо старше меня.
Никакого вожделения во взгляде короля я, слава богу, не увидела. Меня предупреждали о его похотливой натуре — причем не только моя мать, но и все взрослые в Стаффордском замке. Рассказывали, что одна придворная дама прижила от короля ребенка, а кроме того, Генрих VIII соблазнил великое множество других женщин, включая и одну из моих родных тетушек — Катрин Фитцуолтер.
Я думаю, что существуют два типа женщин: те, которые негодуют, когда любвеобильный мужчина не домогается их; и те, кто, будучи обделен его вниманием, напротив, испытывают облегчение. Я определенно принадлежала ко второй категории.
Король просто кивнул в мою сторону, потом поманил к себе молодого человека из своей свиты, что-то сказал ему (я не расслышала, что именно), после чего повернулся и вышел.
Молодой человек подошел к леди Парр:
— Мне приказано отвести ее к моей сестре.
Та поморщилась и неохотно сказала мне:
— Королеве пока послужит другая фрейлина, вы с ней еще познакомитесь. А вас сейчас проводит этот джентльмен. Его зовут Джордж Болейн.
Молодой человек кивнул и с подчеркнутой насмешливостью поклонился мне. Я в смущении отпрянула. Если дама, к которой меня собирались отвести, служит королеве, то почему ее нет здесь? Но поскольку выбора у меня не было, пришлось следовать за Болейном.
Моему провожатому было приблизительно лет двадцать пять или тридцать. Среднего роста, худощавый, темноволосый, с большими черными глазами, он был облачен в дорогой дублет в обтяжку — такого фасона я еще не видела.
Мода явно имела для него громадное значение. Попеняв мне на мою одежду, Болейн, пока мы шли по длинной галерее, показывал, что носят другие дамы. Говорил он менторским тоном. Я почти ни словом не обмолвилась — сразу же почувствовала к своему спутнику отвращение.
Болейн привел меня в большое помещение, примыкающее к галерее; здесь почти отсутствовала мебель и было много света, тогда как в покоях королевы стояла полутьма и, казалось, пахло плесенью. Эта же комната поразила меня своим простором и декоративными изысками, каких я прежде не видела: цветные ленточки, висящие на оконном переплете; яркая вышивка на подушках, лежащих на стульях.
У окна стояла молодая женщина, очень похожая на Джорджа Болейна — такая же худощавая, черноглазая и темноволосая. И она была приблизительно того же возраста. Мне пришло в голову, что они, возможно, близнецы.
— Это еще кто? — поинтересовалась она, взглянув на меня весьма неприветливо. Говорила она с едва заметным французским акцентом.
— Новая фрейлина. Из рода Стаффордов, — пояснил он. — Помнишь? Та самая, которую хотела заполучить королева.
Я посмотрела на него ненавидящим взглядом.
Женщина рассмеялась низким, гортанным смехом.
— Ты ей не нравишься, Джордж.
— Это точно, — радостно подтвердил он.
Она разгладила на себе юбки и подошла ко мне. Я не могла не признать, что выглядит незнакомка чрезвычайно элегантно. Они оба были элегантны, но с какой-то вычурностью. Словно на этих людей постоянно смотрели сотни глаз, и они упивались этим.
— Меня зовут Анна Болейн, — просто сказала женщина.
— И вы тоже служите королеве? — спросила я.
В ее необыкновенно больших черных глазах сверкнули лукавые искорки, смысл которых я поняла лишь много позже.
— Да, — ответила она. — Пока.
Джордж Болейн рассмеялся. Я повернулась к нему:
— Отведите меня назад в покои королевы.
— Ты смотри, какой характер, — восхитилась Анна.
— Да, я заметил. И фигурка у нее ничего. Правда, она милашка, сестра?
Она внимательно разглядывала меня несколько мгновений, потом презрительно сморщила нос:
— Я этого не нахожу.
Пора уже было положить этому конец.
— Не знаю, зачем меня привели сюда, но я требую, чтобы меня немедленно отвели назад, — вспылила я. — Я была принята на службу к королеве.
Они снова рассмеялись над чем-то, понятным им одним.
— Я думаю, эта девочка ничего не знает, — сказал Джордж Болейн. — Стаффорды, бедняги, окончательно запутались. Еще бы, ведь они живут так далеко от двора и в полной немилости. Где уж им разобраться.
— Не смейте оскорблять мою семью, сэр! — возмутилась я. — Мы одни из старейших на этой земле. А фамилии Болейн я что-то до сегодняшнего вечера не слышала.
Сама того не зная, я бросила вызов очень опасным людям. Я и впрямь понятия не имела, кто такие Болейны, но брат с сестрой восприняли это как личное оскорбление. Их снисходительная насмешливость сменилась самой настоящей злобой. Я двинулась к двери, собираясь покинуть их, когда в комнату влетел паж. Я чуть не столкнулась с ним.
— Король, — сказал он, едва переводя дыхание.
Джордж Болейн схватил меня за руку — я решила, что он собирается вывести меня из комнаты, чтобы я не попалась на глаза королю, который по какой-то причине решил заглянуть сюда. Но в следующее мгновение я оказалась в крохотном алькове в стене комнаты, за плотным занавесом.
Болейн ладонью зажал мне рот и выдохнул прямо в ухо:
— Молчи!
Я попыталась вырваться, но он обхватил меня другой рукой и прижал к себе. Этот человек оказался очень сильным.
И тут мне пришлось прекратить сопротивление: в комнате послышался голос короля.
— Королева исповедуется, — простонал он, словно терзаемый душевной мукой. — А ведь я был готов… Наконец-то я почувствовал, что совершенно готов, Нан. А она, видите ли, отправилась на исповедь.
— Ничего, долго это не продлится, — успокаивала его Анна Болейн.
— Я не уверен, Нан, что это нужно сделать именно сегодня.
— Но вы же обещали, — сказала она более резким тоном. — И откладывать опасно. Столько слухов ходит! Вы сами говорили: хуже всего, если она напишет своему племяннику-императору. Вы должны все сказать ей и вынудить согласиться. И чтобы никаких посланий.
Я не могла поверить, что эта молодая женщина так разговаривает с королем Англии.
— Но восемнадцать лет брака, Нан! Думаешь, это так просто? — простонал он. — Я был готов, когда входил к ней, но теперь…
— К вечеру все будет кончено, все неприятности останутся позади — подумайте об этом.
Последовало несколько секунд молчания, а потом раздался голос короля, полный умоляющих ноток:
— Ты мне позволишь?..
— Нет-нет-нет, — рассмеялась она.
— Прошу тебя, Нан. Прошу!
Снова молчание, а потом — тихий стон.
Услышав этот звук, Джордж Болейн зашевелился. Левой рукой он продолжал крепко зажимать мне рот, а правой принялся обшаривать мое тело. Его ладонь остановилась на моей груди. Я забилась в ужасе. Он снова прошептал — тихо, но с новой, ужасающей грубостью: