р У. З. Указ. соч., с. 139-140).
Хотя именно представители просвещенного абсолютизма вели борьбу с орденом Лойолы и добились его запрещения, иезуитские и некоторые буржуазные историки пытаются доказать, что идеологи Просвещения якобы с положительной стороны оценивали деятельность «Общества Иисуса» по отношению к индейцам в парагвайских редукциях, причем такое мнение приписывается в первую очередь Вольтеру.
Самым решительным противникам ордена из числа философов-просветителей XVIII в., в том числе Вольтеру, утверждает М. Мёрнер, «иезуитское государство» казалось «прекрасным экспериментом, путем которого европейский интеллект доказывал свою способность создать общество согласно определенному плану» (The Expulsion of the Jesuits from Latin America, p. 12).
Насколько обосновано такое утверждение? Его можно отнести только к Ш. Монтескье, который в «Духе законов», хотя и отмечает, что «Общество Иисуса» «в удовлетворении повелевать видит единственное благо жизни», высказывает мнение, что в Парагвае оно «вызвало из лесов рассеянные в них народы, обеспечило их пищей, снабдило их одеждой, и если бы все это повело лишь к тому, что больше людей стало заниматься промышленностью, то и этим было бы уже много сделано» (Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955, с. 193).
Ш. Монтескье был наиболее консервативным из всей плеяды энциклопедистов, он опубликовал цитированную выше работу в 1748 г., накануне острых конфликтов с иезуитами в католических странах. Отсутствие правдивой информации об иезуитском «государстве» в Парагвае оказало свое влияние на взгляды Монтескье в этом вопросе.
Но если Ш. Монтескье действительно положительно оценивал деятельность иезуитов в Парагвае, то приписывать такое же мнение Вольтеру нет никаких оснований.
Вольтер был непримиримым врагом и изобличителем иезуитского ордена. Лойола, согласно Вольтеру, «достоин сумасшедшего дома», «сумасброд» (Вольтер. Бог и люди…, т. II, с. 165), иезуиты — мошенники, банкроты, преступники, цареубийцы и злодеи (Вольтер. Бог и люди…, т. II, с. 261, 355). «Даже после того, как Франция и Испания обратили их в пепел, — писал Вольтер об иезуитах, — они сохранили прежнюю спесь. Разрезанная на куски змея вновь подняла голову из-под груды этого пепла» (Вольтер. Бог и люди…, т. II, с. 174).
Что касается деятельности иезуитов в Парагвае, то ей посвящены самые едкие страницы «Кандида» — своеобразного сатирического репортажа, написанного по горячим следам событий середины XVIII в. Кокамбо, вольтеровский Санчо Панса, слуга Кандида, служивший в прошлом «сторожем в Ассумпсиоской коллегии» и знавший парагвайскую вотчину иезуитов, «как улицы Кадикса», так ее описывает: «Удивительное у них государство. Оно имеет более трехсот миль в диаметре, разделено на тридцать провинций (редукций? — И. Г.). Los padres имеют там все, а народ ничего, это образец разума и справедливости. Что касается меня, то не знаю ничего более восхитительного, чем los padres, которые здесь ведут войну против испанского короля и против португальского, а в Европе исповедуют этих королей; которые убивают здесь испанцев, а в Мадриде посылают их на небо, это приводит меня в восторг. Вы увидите, что там вы будете счастливейшим из всех людей» (Вольтер. Избранные произведения. М., 1947, с. 71).
Попав к иезуитам в Парагвай, Кандид убеждается, что Кокамбо верно описал господствующие там порядки: отцы-иезуиты владеют неграми-рабами, живут в роскоши, пьют тонкие вина из хрустальных кубков, потребляют изысканные блюда из золотых чаш, в то время как индейцы трудятся «на солнечном припеке» и питаются маисом из деревянных чашек.
В этом государстве, являющемся юридическим владением испанского короля, «преподобный отец-провинциал не позволяет испанцам говорить иначе, как в его присутствии, и оставаться более трех часов в стране».
Вольтер со знанием дела указывает, что «правители Парагвая» принимают к себе на службу как можно меньше испанских иезуитов, они предпочитают иностранных подданных, которыми они могут свободно распоряжаться.
В редукции, которую посетили Кандид и Кокамбо, всем управляет барон Тудер-тен-тронк, родом из «грязной Вестфалии», иезуитский священник и полковник, наемник и авантюрист, у него семьдесят два поколения предков. Он хвастает: «Мы мужественно встречаем войска испанского короля. Ручаюсь, что они будут разбиты». Кандид по воле автора убивает иезуита.
Казалось бы, парагвайская глава «Кандида» убедительно показывает осуждение Вольтером иезуитского «эксперимента» в Парагвае. Ж. Десколя, современный иезуитский апологет, утверждает, что эта глава будто бы свидетельствует о «неловком положении Вольтера, который был раздираем, с одной стороны, желанием похвалить политическую систему, близкую его взглядам, а с другой — его антипатией к методам „Общества Иисуса“» (Descola J. Quand les Jesuits scmt du pouvoir. Paris, 1956, p. 78). Факт, однако, что Вольтер осуждал не только методы работы иезуитов, но и созданную ими систему порабощения в редукциях.
Примечательно, что Вольтер имел непосредственное отношение к ликвидации иезуитского «государства» и очень этим гордился. Частично принадлежавший ему корабль «Паскаль» был использован испанским правительством для переброски из Испании в Буэнос-Айрес войск, принявших затем участие в подавлении иезуитского сопротивления в Парагвае. Вольтер очень гордился этим обстоятельством. 12 апреля 1756 г. он писал из Швейцарии своей знакомой графине Лютцельбург: «Хотя я и небольшой охотник до новостей, необходимо, сударыня, чтобы я сообщил вам новости об Америке. Правда, что короля Николая не существует; но не менее верно и то, что иезуиты в Парагвае равны королям. Испанский король посылает четыре боевых корабля против достопочтенных отцов (подчеркнуто автором). Это настолько верно, что я, пишущий вам эти строки, я поставляю часть одного из этих четырех судов. Я был, сам не зная как, материально заинтересован в одном большом судне, отправляющемся в Буэнос-Айрес; мы его предоставили правительству для перевозки войск. И в довершение удовольствия от этого обстоятельства корабль называется „Паскаль“; он отправляется сражаться против отпущенной морали (moral relachee). Этот маленький анекдот не будет неприятен вашей подруге; она не посетует на то, что я воюю против иезуитов, находясь в еретической стране» (Гордон Л. С. Вольтер и государство иезуитов. — В кн.: Вольтер Статьи и материалы. М., 1947, с. 69).
Об этом же сообщал Вольтер 16 апреля того же года своему школьному товарищу герцогу Ришелье, отмечая: «Вполне справедливо, чтобы „Паскаль“ воевал с иезуитами, и это очень забавно» (Гордон Л. С. Вольтер и государство иезуитов. — В кн.: Вольтер Статьи и материалы. М., 1947, с. 69-70).
Обличая деятельность иезуитов в Парагвае, автор «Кандида» стремился поразить католическую церковь в целом. Нельзя в этой связи не согласиться с мнением академика К. Н. Державина, который писал в своей биографии Вольтера, что изображенное в «Кандиде» «государство иезуитов с его колониальной эксплуатацией индейцев, с его политическими интригами и жадностью к накоплению земных богатств является обобщенным образом власти церкви. Вольтер весьма конкретно, пользуясь такими источниками, как „Histoire de Paraguay“ иезуита Шарлевуа (1756), обличает иезуитскую государственную систему в Новом Свете, но обличает не только ее. Его книга — удар по иезуитам и претензиям церкви, в частности католической, на первые роли в мирских делах. Этот удар дополняется картиной счастливого светского Эльдорадо, в котором царит естественная религия теизма и где из жизни людей устранен один из основных двигателей пороков и преступлений — меновая ценность золота» (Державин К. И. Вольтер. М., 1946, с. 301).
На полях упомянутой выше трехтомной «Истории Парагвая» иезуита Шарлевуа, хранящейся вместе с библиотекой Вольтера в Эрмитаже, имеются комментарии писателя, весьма красноречиво рисующие его отношение к деятельности иезуитов в Парагвае. Так, на утверждение Шарлевуа, что иезуиты запрещали индейцам изучать испанский язык под предлогом охраны их нравственности, Вольтер отмечает: «Чтобы они зависели только от иезуитов, не допускается, чтобы они изучали испанский язык».
Шарлевуа обвиняет индейцев в лености, от которой иезуиты якобы их отучали, заставляя работать на так называемом «божьем поле»; Вольтер комментирует: «Ох, жулики!». Шарлевуа уверяет, что иезуиты пороли индейцев в их же интересах; Вольтер отмечает: «О, тираны! О, монах!». Шарлевуа восторженно описывает религиозную процессию в редукциях; Вольтер пишет на полях: «Глупец!». Шарлевуа рассказывает случай с индейцем, умершим в отсутствие своего духовного наставника без покаяния и якобы воскресшего с его возвращением, чтобы причаститься и снова умереть, на этот раз уже навсегда; Вольтер замечает: «Наглый хвастун, старый сумасброд, нелепый бессмысленный болван, замолчишь ли ты?!». Шарлевуа оспаривает право светских властей управлять парагвайскими редукциями; Вольтер комментирует: «Ну что, иезуиты, разве это не пример вашей дерзкой наглости?» Шарлевуа сообщает, что войны, которые вели парагвайские иезуиты, сопровождались отлучением непокорных, которое снималось лишь по уплате соответствующего штрафа; Вольтер возмущается: «Отлучение от церкви — и штраф! Все за деньги — ах, прохвосты!». Шарлевуа призывает верующих, если того потребуют интересы церкви, «убить своего брата, своего друга, своего ближайшего родственника»; Вольтер с иронией отмечает на полях: «Прекрасные слова и вполне миролюбивые» (Гордон Л. С. Указ. соч., с. 74-79).
Вряд ли эти пометки на полях сочинения Шарлевуа, как и сам «Кандид», который по справедливости называют антииезуитским памфлетом, дают основания причислить Вольтера к поклонникам иезуитского правления в Парагвае, как это пытается сделать Ж. Десколя.
Так повелел господь
Вольтер, несмотря на его предсмертное «раскаяние», продолжает вызывать ненависть апологетов иезуитов. М. Менендес-и-Пелайо называет его «символом и воплощением духа зла на земле», «философской обезьяной», утверждая, что его критика религии находится «на уровне публичного дома, притона, солдатской казармы» (Menendez у Pelayo M. Op. cit, р. 376).