— Собрал вас здесь, чтобы поговорить о том, как дальше жить будем. Мне от вас помощь нужна…
Ринат не успел договорить, как протопоп Келий, мощный, как кряжистый дуб, дядька лет пятидесяти — пятидесяти пяти, с мощной окладистой бородой, презрительно хмыкнул.
— А что тут говорить, — поднялся хлыстовец, с независимым видом оглядывая окружающих. — Как нам Господь заповедовал жить, мы так и дальше будем. Нечего нам в мирской жизни делать и греховными делами заниматься. Не для того, Господь нас особой святостью наделил…
Судя по настрою, протопоп был совсем не настроен на сотрудничество. Такой может «всю обедню испортить». Другие вон как внимательно смотрят, что дальше будет. Такого не уймешь, остальные по этому примеру пойдут.
— Нечего Господа в наши дела вмешивать. Он лучше знает, что ему нужно, — «надавил» взглядом на протопопа Ринат. — Или ты, Келий, на себя роль Господа примеряешь⁈ Иди-ка, ты вниз, подумай немного.
Ринат дал отмашку одного из своих людей, что стоял в глубине комнаты, словно каменный истукан. Вдобавок, характерно подмигнул: мог, объясни человеку «политику партии».
Одернув плащ, напоминавший сутану, протопоп вышел из комнаты. Следом за ним последовал и один из горцев, что постоянно находился рядом с Ринатом.
— А остальным, кто имеет свой интерес и хочет порадеть за Отечество, я вот что хочу предложить, — он взял со стола двенадцать толстых папок из плотного зеленого картона и выразительно потряс ими. — Здесь большие деньги для вас и людей, которые стоят за вами. Но это еще и гигантские возможности для всей страны стать сильнее, богаче, многолюднее, образованнее и счастливее, в конце концов, — многие заинтересовались. Начали коситься в сторону папок. — А теперь подробнее…
Взяв самую верхнюю папку, он раскрыл.
— Это право на беспошлинную торговлю с Персией всем, чего душа желает. Здесь расценки товаров, маршруты торговых караванов, соображения по охране, предложения по организации сбыта привезенных товаров. Надеюсь, все понимают, что из Персии прямая дорога в Индию. Товары, которые вы привезете оттуда, здесь в России будут на весь золота. Это тысяча процентов дохода по самым скромным подсчетам. Емкость местного рынка просто гигантская.
Тут поднялся купчина, дородный щекастый мужчина в едва не лопающемся на нем пиджаке. Смущенно откашлялся и с хитринкой в голосе спросил:
— А, ваше высокоблагородие, можа ты запамятовал, что только благородные могут иноземной торговлишкой с великими преференциями заниматься. Нам же сирым и убогим, — тут он, явно имея в виду себя, поправил на пальце массивней золотой перстень за громадным рубином. — Обязательно пошлину платить придется…
— Для самых непонятливых еще раз повторяю: будете торговать без пошлин, — нетерпеливо проговорил Ринат, махая рукой в его сторону. — Следующий проект, за который может взяться любой из здесь присутствующих, это военный завод. Нужно будет в самые кратчайшие сроки наладить выпуск военной амуниции — особой формы, рюкзаков, ремней, специальной обуви, патронташи и многое другое. Вся продукция будет в обязательном порядке выкупать казной. У владельца будет гарантированный заказ почти на двести тысяч комплектов всего этого.
У кого-то из сидевших гостей, видимо, прикинувш е го объемы продукции и обороты средств, тут же вырвалось соленое словцо.
— Еще есть заводик попроще, но не менее выгодный. Здесь, — потряс он следующей зеленой папкой. — Производство самой разной домашней продукции — сковородки, кастрюли, кружки, ложки, ведра, фляги, ножницы, вилки и куча всего другого. У вас просто не будет конкурентов от слова совсем. Сейчас этого никто не делает в больших объемах. Владелец получит место под строительство, помощь в строительстве людьми и материалами, государственной заказ, и электричество. Что смотрите? На ваших заводах будет круглосуточно светло. Хоть ночью работайте.
В оставшихся папках было еще много чего такое, отчего у неподготовленного человека могли волосы дыбом встать. Был проект по созданию самого настоящего издательства, выпускавшего особые практикоориентированные журналы для простого люда — про плетение, про гончарное искусство, про виноделие, про бондарное дело, про выращивание овощей, про копчение, про резьбу, про выделку кож, про заготовку лекарственных растений, про засолку припасов, про рисование и еще сотни самых разных ремесел. Издательство должно было выпускать буквально копеечные по стоимости книжечки с такими советами и картинками, чтобы там просто и понятно объяснялись сложные вещи.
-…Это распространение знаний, господа. Этими с виду неказистыми журналами и книжками мы сможем помочь не умереть с голоду тысячам и тысячам крестьян, вложив в их руки инструмент для заработка, — рассказывал Ринат про издательство. — Пусть журнал будет называться «Левша» в честь самого известного русского мастера…
Когда время уже шло к рассвету, Ринат выдохся. Ему казалось, что он сумел донести до своих гостей важность и особую привлекательность таких проектов. Ведь он предлагал очень и очень выгодные вещи, за которые нужно было просто обеими руками хвататься.
К сожалению, не все оценили его задумки.
— А коли кто не хочет ничем таким заниматься? — вдруг откуда-то из глубины комнаты прозвучал вопрос. Кто его задал было непонятно, так как люди недоуменно косились друг на друга.
Ринат многозначительно усмехнулся.
— Кто не желает, пусть уходит…
В этот самый момент за окном раздался истошный матерный вопль. Затем еще один и еще один. Дикие вопли перемежевались ударами хлыста. Явно кого-то пороли. Причем голос наказываемого человека многие, видимо, узнали. Слишком уж характерные были обертоны.
— Только пусть уходит совсем, — продолжил Ринат, когда крики затихли. — Собирает свою семью, близких, своих домашних животных и валит отсюда к черту. Мне здесь такие не нужны.
Решение о таком наказании он уже давно принял. Сидевшие здесь авторитеты местного общества должны были четко понять, что никто с ними «цацкаться» не будет.
[1] Хлысты — одна из старейших внецерковных русских религиозных сект.
[2] Старообрядцев называли идеальными капиталистами. По подсчетам исследователей старообрядчества, как феномена русской истории, более 90 % всех крупных купцов и промышленников России 19 века придерживались «старой» веры или декларировали это. В старообрядческой общине в пределах страны концентрировались огромные средства, которые без процентов выдавались своим купцам и промышленникам на развитие дела. По существу, это были ссуды на крайне выгодных условиях. Старообрядцами были Морозовы, Рябушинские, Демидовы и другие самые известные рода купцов, промышленников и фабрикантов.
Ого-го замахнулся…
-//-//-
Охрип Очечков, староста из села Малые Колобаски, что раскинулось в Закрайском уезде Тифлиской губернии, изрядно удивился, когда поздним вечеров к нему постучались в двери и вошедший нарочный из уезда вручил ему письмо. От самого господина уездного инспектора общественного призрения, Арнольда Евграфовича Зайкина, значит-ца. Не каждый день ему такие господа пишут. Честно говоря, вообще, ни разу не писали. Охрип письма-то почти и не получал, вовсе.
Руки у старосты потом покрылись. Письмо даже выскальзывать начало, все норовила на пол упасть.
— Петька! Петька, сукин сын, быстро подь сюды! — крикнул он сына, который грамоту хорошо разумел. Охрип тоже вроде грамотным числился, и даже некоторые слова мог разобрать. Только читать все равно заставлял сына. — Где тебя, ирода, носит? Спал что ли? Рожа вон вся сонная и опухшая. Всю жизнь проспишь. Я в твои годы и не спал вовсе, потому что батька меня цельными днями спину гнуть заставлял. Ибо понимал, что неслед лениться и бока пролеживать, — сонный и зевающий пацан, что стоял перед ним, кивал каждому слову, даже не думая перечить отцу. Смысла не было. Только себе хуже сделаешь, если рот откроешь. У старосты ведь на все один ответ: хворостину неси и снимай портки. Зад после такого вразумления долго еще огнем горит. Лучше уж помолчать. — На вот, чти мне! Чтобы все, как есть на бумаге! Кажную буковицу! Смотри у меня…
Мальчишка взял протянутое ему письмо и некоторое время внимательно вглядывался в сухой казенный шрифт, совершенно не похожий на рукописное письмо с его витыми завитушками. Здесь каждая буковка была похожа на свою соседку размеров и очертаниями. Глазу приятно было.
-…Всех малоимущих следует посчитать и составить соответствующие списки для последующих действий, — закончил вскоре читать младший Очечков. — Все, батюшка. Более ничаго не писано тута.
Староста же, морща лоб и почёсывая затылок, махнул на него рукой. Мол, поди прочь, зараза. Не мешай умным людям думать. А думы получались очень даже интересные.
— Это что же получатся, все голытьбу переписать нужно? — сам себе он задавал вопрос, снова и снова пытаясь вникнуть в суть документа. Сухие казенные фразы, выхолощенные, как бодливый козел, всегда тяжело ему давались. Не сразу он понимал их. Часто вот так сидел и разбирал каждое слово, стараясь, найти в нем смысл.
-…А на кой черт сие? Чаво же такое? Перепись какая-то. В листы вписывать будут и мужиков и женок. Не к добру это, — чуть подумав Охрип добавил. — А может и к добру. Помнится, гутарили, что безземельных нужно справить на переселение в Сибирь, — вспомнил он услышанный где-то слух. — Нежто, правда, хотят всю голытьбу в Сибирь закатать. Хорошо-то как. Всю эту шушеру отсель спровадить. А то плодятся только, а работать не желают. Вот пусть тама своих деток медведям показывают. Эх, надо поскорее энти самые спички составить. Погодь, лучше и вещи ихние собрать. Нужно братов собрать. Одному не справиться.
До самого утра в селе стоял дикий шум и нам. Орали мужики, визжали бабы кричали малые детишки, захлебывались от лая псы. Бедноту поднимали с постелей и в одних портах гнали на улицу, куда затем выбрасывали их немудреные пожитки. Разгоряченные богатеи и из прихлебатели лупили палками и плетьми тех, кто не хотел выходить из дома. Сам староста для устрашения размахивал старым дедовским ружьем. Мол, всех несогласных постреляет.