яками Турковицкий женский монастырь. Особенное значение имело возвращение собора в Холме, который являлся национальной святыней украинского населения Холмщины и Подляшья. Поэтому Франк решил осуществить его возвращение православным с максимально возможным пропагандистским эффектом. Накануне дня рождения Гитлера — 19 апреля 1940 г. — генерал-губернатор объявил о передаче собора украинцам. Торжественный акт этой передачи состоялся через месяц — 19 мая[198].
В то же время Франк все более и более «делал ставку» на украинских националистов, что неизбежно осложняло положение архиеп. Серафима. Хорошо передает общую ситуацию в Генерал-губернаторстве весной 1940 г. статья «Гитлер и Украина» в газете «Последние новости»: «Украинская национальность объявлена привилегированной на территории, занятой немцами… Эксплуатируя антипольские и антиеврейские настроения в украинской среде, германские чиновники пользуются украинскими „наводчиками“ для уничтожения поляков и евреев… Пользуясь услугами украинцев для расправы с поляками и евреями, германские власти в то же время создают исподволь „украинский национальный плацдарм“ для будущего движения на Восток… Украинцам возвращаются православные храмы, отобранные поляками. Огромное впечатление произвело, между прочим, возвращение кафедрального собора в Холме, на „русское“ течение в церковной жизни немцы смотрят косо. Под их непосредственным покровительством развивается деятельность конкурирующего „Церковного совета Холмщины и Подляшья“, стремящегося к украинизации православия… Весь остаток прежней „Малопольши“ объявлен официально украинской землей… Здесь восстановлен украинский желто-голубой флаг, и все управление передано украинцам. Создана украинская полиция, на которую местное население смотрит, как на „кадры будущей украинской армии“»[199].
Вследствие такой ситуации архиеп. Серафим 29 апреля обратился в РКМ с резким по тону письмом, копию которого он одновременно отправил Франку. Архиепископ признавал невозможным для себя продолжение управления Варшавской епархией и просил разрешить передать его митр. Дионисию или одному из других епископов. Архиеп. Серафим отмечал: «…митрополит Дионисий через мое посредничество обращался в рейхсминистерство церковных дел с просьбой разрешить ему вновь принять на себя управление Варшавской епархией».
Следует указать, что митрополит уже в письме архиеп. Серафиму от 19 февраля 1940 г., вскоре после освобождения из-под домашнего ареста, высказал желание о возвращении церковного руководства в свои руки. Он утверждал, что его отставка не была добровольной[200].
В письме от 29 апреля архиеп. Серафим подробно обосновал причины своего отказа от управления: «Моя последняя поездка в Холмщину убедила меня в том, что принудительная сплошная украинизация богослужения в Холмщине не всюду приветствуется и охотно принимается верующими. Я опасаюсь даже вредных последствий ее, за которые я не могу нести ответственности. Все также многократные просьбы устранить влияние различных украинских комитетов, в которых главные роли играют католики, остаются без желательного результата….В то время как Холмский церковный совет назначает, перемещает и увольняет настоятелей приходов, не спросясь никого (а также и меня), мне даны указания не производить никаких перемен в личном составе клира без согласия Управления генерал-губернатора. Все это, как и некоторые другие обстоятельства, привели меня к убеждению, что я не пользуюсь необходимым доверием со стороны Управления генерал-губернатора»[201].
Отправив письмо, архиепископ уехал в Вену освящать новую православную церковь. В Варшаве вместо себя он временно оставил викарного епископа Василия и не хотел возвращаться обратно. Но неожиданное для германских чиновников заявление архиеп. Серафима вызвало у них замешательство, и они предпочли договориться с ним. 9 мая ему позвонили в Вену, сообщили, что отставка в настоящее время признана нецелесообразной, и попросили прибыть 15 мая в РКМ для беседы с министром и представителем генерал-губернатора. Об этих переговорах Владыка подробно сообщил в отчете Синоду РПЦЗ от 15 мая. Основная дискуссия шла с руководителем группы церковных дел правительства генерал-губернатора Вильденом по поводу украинизации богослужения. Архиепископ настаивал на включении в готовящийся специальный статут пункта о том, что богослужение проводится на церковнославянском языке с «украинским выговором» или без него по желанию прихожан. Вильден же отказался внести подобную поправку, так как опасался, что в этом случае «статут не будет признан украинцами». Он пообещал, однако, прислать особое письменное заявление, позволяющее удовлетворять просьбы приходов, желающих оставить прежнее произношение в богослужениях. Вильден заверил также, что правительство генерал-губернатора питает к архиепископу полное доверие, и в Холме будет образован новый церковный совет с целью устранения «вредного вмешательства» украинских комитетов в церковные дела. В конце концов архиеп. Серафим согласился и далее управлять Варшавской епархией, «впредь до окончания реорганизации Православной Церкви в занятых польских областях». После достижения соглашения участников переговоров принял министр Керл, который выразил удовлетворение и пожелал успехов[202].
15 мая архиепископ подписал статут о временном церковном управлении в дистрикте Люблин. 19 мая его подписали представители украинских приходов, а 21 мая утвердил генерал-губернатор. Статут охватывал 53 общины Холмщины и Подляшья. Подготовку этого документа осуществлял в январе — мае 1940 г. главным образом Вильден и его подчиненные. Правда, проект согласовывался как с РКМ, так и архиеп. Серафимом.
Первый параграф статута определял, что православными приходами в дистрикте Люблин управляет архиепископ Берлинский и Германский как руководитель автокефальной Православной Церкви на территории Генерал-губернаторства. Таким образом, отчасти формально признавалось, что автокефалия продолжает существовать. Статут содержал целый ряд статей, определявших порядок контроля со стороны властей. На все церковные назначения, открытие новых приходов, введение и способы взимания денежных сборов требовалась предварительная санкция правительства генерал-губернатора. Его контроль заметно усилился. 22 мая Вильден отправил владыке Серафиму специальное письмо с требованием неукоснительного соблюдения указанных статей. Статут закреплял и границы церковной автономии украинцев. Вторым лицом в структуре управления приходами в дистрикте Люблин становился администратор, кандидатура которого предлагалась выборным Церковным советом округа. Назначения деканов или настоятелей производились по представлениям администратора и генерального викария. Украинский язык признавался официальным для церковных учреждений, допускалось чтение на нем Евангелия, произнесение проповедей и издание церковного печатного органа[203].
Статут стал компромиссом между Германской карловацкой епархией и украинцами. Казалось, возобладал тот подход к разрешению вопроса о судьбе православного населения Генерал-губернаторства, который отстаивало РКМ. Это министерство планировало распространить статут и на 28 православных украинских приходов Лемковщины. Однако летом 1940 г. конфликт между различными германскими ведомствами вспыхнул с новой силой.
На этот раз ведущую роль в нем сыграло правительство генерал-губернатора. Франк стремился при проведении антипольских акций все более активно опираться на украинцев. Это проявлялось и в церковной области. Известно, что за годы войны на оккупированной территории Польши было убито 1926 священников, 869 монахов и 6 епископов[204]. Кроме того, будучи посвящен в план высшего руководства рейха, генерал-губернатор знал о предстоящей войне с СССР и, вероятно, надеялся получить в свое управление восточные земли. Он создавал организационные формы, с помощью которых надеялся управлять завоеванной Украиной, в том числе готовил будущую православную иерархию для восточных земель. Генерал-губернатор еще 19 апреля 1940 г. на торжественной аудиенции представителям украинской общины дал свое согласие на выбор трех новых епископов[205]. Затем, вследствие заявления об отставке архиеп. Серафима, под нажимом РКМ он был вынужден уступить, и в упоминавшемся статуте идея о новых епископах отражения не получила. Однако уже через месяц Франк вернулся к ней.
18 июня уполномоченный МИД в Генерал-губернаторстве Вюлиш сообщил своему начальству, что группа церковных дел в правительстве Франка пришла к решению о необходимости хиротонии новых епископов Константинопольским патриархом. Вюлиш выяснял, существуют ли против этого плана возражения и отвечает ли патриарх германским желаниям[206].
9 июля Вильден уже указал уполномоченному МИД на необходимость обеспечить, чтобы архиеп. Серафим в обозримом будущем отказался от управления. Негативную реакцию вызывал уже сам факт принадлежности владыки к Русской Церкви. Вильден писал, что автокефальная независимая Церковь гораздо действеннее служила бы германским интересам и поэтому необходимо исключить влияние Синода РПЦЗ. Он был твердо убежден, что русские в условиях развития экспансии на Восток — союзник очень ненадежный: «От мысли, что с помощью варшавской русской колонии когда-нибудь удастся проводить активную русскую политику, на мой взгляд, следует отказаться, так как эти русские при последующем изменении политического положения станут сразу же снова проводить панславистскую политику и, таким образом, неизбежно будут враждебны германскому рейху».