Настроение, и так отличное, скакнуло ещё выше.
А в газету были завернуты два предмета. Но какие два предмета! Во-первых, книга. Небольшая, в мягкой обложке, зато толстая. «Дети капитана Гранта» Жюль Верна. От радости я аж застыла. Это же одна из самых интересных книг, которые я читала! И теперь она у меня, а значит несколько вечеров я буду упиваться интереснейшей историей!
Из книги торчала записка.
Я торопливо вытащила её – на неровном обрывке картона было угловатым, явно мужским почерком, было скупо написано: «Мария, это из нашей библиотеки. Прочитаешь, затем отдашь Сержанту. И не забывай о шифре. Мы ждём». Подписи не было, даты тоже. Хотя какая дата? Я рассмеялась.
С момента попадания сюда я лишь примерно представляла, сколько времени прошло. Делила сутки, согласно своему биологическому ритму, как говорится «на глазок», а, может, там и не двадцать четыре часа было, а больше или меньше. Но это я так для себя делила, чтобы окончательно не запутаться и не сойти с ума. О том, где день и где ночь я ориентировалась по кормильне. Один раз меня кормили завтраком, второй раз – ужином. Следовательно, примерно в это время было утро или вечер. Хотя нужно сказать честно, я могла и перепутать и утро считать вечером и наоборот, у меня в бункере и не разберёшь.
Вторым предметом была тетрадь. Простая общая тетрадь. Несколько листов было вырвано, но я посмотрела – сзади на обложке стоял 1970 год. Значит, здесь она провела уже довольно много. Не удивительно, что листы вырвали. Сопровождающей записки не было, но сверху, на первой странице опять тем же почерком был жирно подчёркнутый заголовок: «Шифр».
Я засмеялась. Хитрый какой Анатолий.
Но всё равно, было приятно, что обо мне позаботились.
Я разложила полученные вещи по местам, сбегала дёрнула рычаг, затем умылась. После этой встречи сна не было ни в одном глазу. Ну ничего, днём посплю, если что.
Затем я полила мои растения и аккуратно взрыхлила обломком скрепки почву. Порадовалась, что деревце «айва» вроде как ещё немножечко подросло. Завтра нужно будет снять замеры.
Затем разделась до трусов и пошла делать упражнения. Поприседала, поотжималась, попрыгала. Теперь у меня были вязанные мокасины. И поэтому я решила с сегодняшнего дня начать бегать. Пробежала два круга по бункеру, вроде и расстояние плюнуть и растереть, а в боку закололо. Плохо. Если будет побег, то с такой дыхалкой я далеко не убегу. Значит, нужно включить бег почаще. На пример, бежать один круг, но после каждого дёрганья рычага.
Я отправилась принимать водные процедуры, по дороге метнув нож. Но попал рядом с центром. Ну, уже хоть что-то.
Я вымылась, получила причитающуюся мне еду и устроилась завтракать. Постелила салфетку, на которую поставила «миску» из лепёшки с густым пюре, по виду тыквенно-гороховым, а по запаху – словно кабачок, ну или примерно так. Нормально. Будем считать, что сегодня у меня кабачковая икра.
Я хмыкнула.
Кроме пюре мне дали ещё небольшой кусочек лепёшки. Наверно, опять сладкая. Ладно, эту посушу. Когда я перестала дёргать рычаг и опустилась крестом вниз, заготовленные сухари очень здорово меня выручили. Я тогда основательно подъела запасы. Значит, нужно начинать пополнять.
Как я и обещала сама себе, развернула газету. Итак, у меня всего четыре страницы. Начну обстоятельно, с первой. Но сразу прямо всё не буду читать, ознакомлюсь пока с первой статьей. На выбор у меня было «Зерна дадим вдвое больше. Конкретными делами ответим на патриотический почин кубанцев», «Думы всех хлеборобов», «Высокое доверие» и «Огонь вечной славы». Решила начать с кубанцев. Стало любопытно, чем решили их победить. Статья была короткая, так что моё пюре даже ещё и не остыло, а текст уже закончился.
Ну что сказать, сам текст, конечно, не произвёл на меня особого впечатления, но вот держать в руках периодическое издание было приятно. Газета, кстати, слабо пахла табаком и тройным одеколоном. Значит, долгое время была у кого-то из мужчин.
Сразу представила, как в другом кресте сидит узник и читает о думах всех хлеборобов. Эх, ещё бы кофеёк под газеты и жизнь, можно считать, удалась.
Я доела свой завтрак, сыто потянулась и зевнула. Не выспалась из-за стыковки этой. Но зато получила столько подарков и весточку от друзей.
Я принялась размышлять. Раз они отправили за мной эту Галину, значит, переживают за меня. Хотя не удивительно – в последнюю стыковку Анатолий видел меня не в самом презентабельном виде. И шифр им нужен срочно.
А вот сейчас я задумалась – Анатолий просто хотел меня отвлечь от плохих мыслей или им действительно так нужен этот шифр? И почему, раз так нужен, они его до сих пор не составили сами?
Тщательно обдумать эту мысль я не успела – судя по звуку, мне предстояла очередная стыковка.
Я схватила оставшиеся носки и мокасины (надо будет ещё навязать и побольше, что-то как пирожки расходятся) и метнулась к окну.
За стеклом был неизвестный мне мужчина, примерно лет около шестидесяти. Его отличала абсолютно лысая голова, оттопыренные ужи и настолько жесткая щетина, что, казалось, он к подбородку прицепил несколько зубных щёток.
Мужчина был одет в застёгнутый на все пуговицы плащ.
– Добрый день, – поздоровалась я.
– Здравствуйте, – кивнул мужчина и, прищурив глубоко посаженные глазки вдруг сказал, – я смотрю, вы не дёргаете за третий рычаг. И правильно. Очень правильно. Мы не должны вмешиваться. Пусть сами.
– Куда вмешиваться?
– Это не наша война, – глядя на меня в упор, продолжил внушать мужчина, – они там пусть сами, а мы уж как-нибудь тут…
– Ничего не поняла, – развела руками я, – вы о чём?
– Не надо разить его, – сказал мужчина.
Мне его слова смутно что-то напомнили. Вот только не помню, где я это уже слышала?
– Не будешь разить и воздастся тебе! – сложил руки в молитвенном жесте мужчина и недоумённо посмотрел на меня.
А я – на него.
– Объясните, пожалуйста, что разить?
– Его! – мужчина поднял палец вверх.
Больной какой-то, что ли? Сошел с ума от одиночества?
Так как я не знала, что в таких ситуациях предстоит делать, то я не делала ничего и просто стояла, и смотрела на него.
Мужчина еще посмотрел на меня, помолчал и вдруг выдал:
– Ты око еще, гляжу, не раскрыла. И правильно. Не надо оно тебе.
– Око? – я окончательно поняла, что передо мной сумасшедший.
– Окно на твоём кресте, – махнул рукой он. – Око.
– Но на моём кресте только одно окно, через которое мы с вами общаемся, – ответила я.
– Нет. – покачал головой мужчина, – есть ещё большое Око. Вот его и не надо открывать. Ты же шепот слышишь?
– С-слышу, – кивнула я.
– Откроешь око и будет не шепот, а громкий шум. Он сведёт тебя с ума. Не открывай Око.
– Не буду, – пообещала я, слабо понимая, что он вообще от меня хочет.
– Да. Правильно, – одобрил мужчина.
Мне это окончательно надоело, и я спросила:
– У вас что-то на обмен есть? Меняться будем?
– Он завещал в аскезе жить и не осквернять себя излишками. Человеку нужен воздух, хлеб и вода. И самая простая одежда, чтобы прикрыть чресла.
Мда, – подумала я, – судя по тому, что плащ на нём довольно дорогой, чресла свои он прикрывает отнюдь не аскетично. А вслух спросила:
– Вино будете?
– Буду! – неожиданно торопливо ответил мужчина. – А у тебя много?
– Бутылка есть, но там половина где-то.
– Неси! – обрадовался мужчина.
– Сейчас! – я бросилась к своим запасам и прихватила бутылку.
Мужчина дожидался меня, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
– Вот! – сказала я и показала бутылку, – давайте меняться!
– С ближними своими делиться надобно, – заявил мужчина, а я пожала плечами и поставила бутылку на пол:
– Ну как хотите, – я пожала плечами и добавила, – я не заставляю. Сама потом выпью. Оно вкусное. Ягодное. Терпковатое, но сладкое.
У мужчины отчётливо дёрнулся кадык, он сглотнул.
– Погоди! – он метнулся куда-то вглубь своего логова.
Подожду, мне аж любопытно стало, что может предложить мне этот фанатик. То, что он святоша и фанатик какой-то местной секты, я уже поняла.
– Держи, – фанатик положил что-то в щель и толкнул ко мне.
Я открыла и обомлела – это была самая настоящая помада.
– Это вам, – я передала ему вино таким же способом и поблагодарила, – спасибо. Это то, что нужно. Интересно, где вы её взяли? И, кстати, у меня есть носки и тапочки. Могу тоже поменять. Интересует?
– Так ты Мария? – вдруг спросил мужчина.
Я отметила, что лицо его напряглось.
– Да, – кивнула я.
– Так это из-за тебя Щукарь на наш тихий и спокойный уровень спустился?
Глава 18
Я металась по периметру креста, как загнанная птица: туда – сюда, разворот, и опять – туда-сюда. И так уже где-то около часа. Отвлекалась всего один раз – рычаг дёрнула.
Если Щукарь спустился сюда, значит он охотится за мной. То есть при стыковке однозначно опять пустит ядовитый газ. Вряд ли он такой прям оригинал, что для каждого раза будет выдумывать нечто новое. И вот как быть? Есть, правда, вариант заткнуть щель одеялом, но тогда каким образом я напущу на него лупроса? Никаким.
Почему он спустился? Почему именно сейчас? Что он замыслил? Хотя на последний вопрос ответ был очевиден. Но есть и более актуальный вопрос – что мне теперь делать?
Я не знала. Наверное, впервые в моей жизни я так сильно растерялась.
На следующую стыковку я шла не с носками на обмен, а с одеялом, чтобы, если вдруг что – быстро заткнуть щель. Шла медленно, настороженно всматриваясь – кого это принесло. Оказалось – какой-то луковианец.
Когда я увидела его вытянутый череп и приплюснутый нос с широкой переносицей, клянусь, я испытала такое облегчение, что словами не передать.
Луковианец оказался улыбчивым и добродушным дядькой. Он что-то мне трындел на своём языке, но я ничего не понимала. Видя, что диалог не клеится, а время уходит, он вдруг высоко поднял свою ногу и продемонстрировал голую ступню, покрытую сверху чуть рыжеватой редкой щетиной.