Матвею было жарко и скучно сидеть без действия. Он прошел во двор вслед за Анастасией, которая заговорщицки не закрыла калитку за собой, затем прокрался через небольшой садик и притаился под окном, который ему показала эта хитроумная женщина. Но прошла уже уйма времени, а упрямый старик ни в какую не соглашался на аргументы Анастасии.
Разошедшееся не на шутку солнце, совсем по-летнему припекало укромное место, и Матвей совсем разомлел. Хотя ранним утром, когда он проснулся, стояла прохладная погода — в приоткрытое окно пытался проникнуть густой осенний туман.
Накануне ночью они с Анастасией с трудом разогнали изрядно набравшихся гостей, оставив особо усталых спать в сенках. После этого она помогла ему убраться и приготовить постель. И все это время они разговаривали. Ни о чем и обо всем сразу. Поток общения был неисчерпаем. Анастасия оказалась весьма приятным собеседником, начитанным и знающим, и, что было самое главное для Матвея — очень умным. Некоторые умозаключения этой деревенской женщины поражали его своей глубиной и проникновением в тему. А несколько раз он и вовсе замирал на месте, открыв рот, и с изумлением смотрел на Анастасию, осознавая, насколько интеллектуально она была высока.
Анастасия, и это было заметно, также наслаждалась беседой. И поэтому, когда ей пришло время уходить, они с трудом расстались, стоя под луной во дворе и слушая веселый храп спящих в сенках родственников.
Рано утром Матвей встал, вскипятил в большом ведре воду и с наслаждением отмыл многодневную грязь с тела, поливая себе эмалированным ковшиком. Побриться из-за отсутствия бритвы не удалось, и он примирился с тем, что теперь стал обладателем небольшой бородки — мутное зеркало, висящее около двери, показало вполне себе симпатичного молодого человека. Он вышел во двор, попутно удивившись полному отсутствию людей в сенках — черт знает когда они смылись, и залюбовался открывшейся перед ним картиной.
Вставшее солнце широким потоком освещало верхушки враз пожелтевших деревьев, но не смогло пробиться через пласты плотного бело-жемчужного тумана, сползшего к земле. Сквозь него проступали очертания ставших совсем незнакомыми предметов. Матвей угадал, где находится колодец, но не смог опознать все то, что находилось за ним.
Матвей, насколько смог, оправил на себе костюм и сел на скамейку ожидать прихода Анастасии. Сумку он не рискнул оставить в доме и сейчас небрежно бросил ее под ноги. Ждать пришлось недолго — он не успел заскучать, как туман разлепился на несколько крутящихся пластов, и во двор быстрым шагом вошла свежая и бодрая Анастасия.
Она переоделась в старенькие джинсы и короткую, очень ладно сидящую на ее фигуре, кожаную куртку. Тяжелые ботинки на ногах завершали ее агрессивный образ. Волосы Анастасия в этот раз собрала в простой «конский хвост».
Матвей восхищенно покачал головой — эта женщина не переставала его удивлять. Анастасия тихо засмеялась, наслаждаясь произведенным эффектом. Ее глаза светились таким счастьем, что у него защемило сердце. Господи, как случилось так, что эта женщина стала для него за одну ночь столь желанна и нужна? Он с трудом взял себя в руки, и они пошли, почти касаясь друга плечами.
И вот теперь он лениво сидел на солнцепёке, отмахиваясь от проснувшихся докучливых мух, и ожидал результата переговоров Анастасии с дедом. Снял пиджак и, аккуратно сложив его, устроил на потрепанную сумку. Мысли вяло крутились в голове, определяя первоочередность последующих планов. Убедить старика, по-видимому, не удастся, и ему теперь просто необходимо было наладить связь с отцом, а для этого ему нужна была Анастасия. Которая до сих пор препиралась со стариком. Матвей уже собирался что-то сделать — уйти или показаться на глаза этой парочки, но его слух уловил изменения в беседе.
— Говорил я уже с ним… вчера… — ворчливо, но не так категорично, как ранее пробурчал дед. Анастасия, а вслед за ней и Матвей, немедленно заинтересовались этим.
— И — что? — полюбопытствовала она.
— Такой же алкаш, как Семка… — совсем уже хмуро проговорил дед.
После паузы раздались тихие шаги и твердый голос Анастасии. Матвею немедленно представилось, как она подошла к деду и встала перед ним.
— Ох, не хитрите со мной Алексей Потапыч… я же вижу — в сомнении вы… а раз сомневаетесь, то просто обязаны поговорить с парнем! А вдруг? Вы же знаете — пути Господни неисповедимы и…
Дед перебил ее, горько и с неожиданной болью в голосе:
— Да как ты не поймешь, Настька… Ленька для меня умер уже давно… и даже если этот парень — мой внук, для чего все это? Теребить память? Пусть лучше идет туда откуда пришел!
Приподнявшийся, чтобы лучше услышать Матвей, тихо сполз по стене. Вот так значит. Умер. Да что же здесь случилось такого?
— Ты сам меня учил, Леший, — рано или поздно, но долги возвращать нужно… — мягко, но твердо возразила терпеливая Анастасия, внезапно перейдя на «ты», — себе, людям, Богу… можно бежать от этого, попробовать спрятаться, но сила Господня — неумолима! Ты должен пройти и этот урок… иного пути нет!
Наступила тяжелая пауза. Матвей напрягся — он почувствовал, что наступил переломный момент. После томительной паузы дед пробурчал, окончательно сдаваясь.
— Что бы я делал без тебя, Настька… давай уж — веди его… посмотрим какой он мне внук…
Было слышно, как Анастасия усмехнулась, а затем, не поднимая голоса произнесла:
— Да здесь он уже… входи, Матвей!
Матвей, чувствуя себя крайне нелепо, медленно встал во весь рост в проеме окна. В большой светлой комнате все было в точности, как он себе представлял — дед, все в той же одежде, только без топора, сидел на табурете, а Анастасия стояла рядом с ним, положа руку ему на плечо. Его кольнула в сердце непрошеная и неуместная ревность — так хорошо они смотрелись вдвоем. Нервничая, а от того крайне неуклюже, он попытался влезть на подоконник, но был остановлен возмущенным криком деда.
— В дверь, вахлак! — в сердцах хлопнул он себе по бедру, — всё уже решили, хитрованы?
Глава 2
Матвей стоял перед ним и не знал куда девать, вдруг ставшими такими нескладными, руки и ноги. Сумку, под недоуменный взгляд деда, он поставил на скамейку, стоящую у стены. После паузы дед изумленно покачал головой, указав рукой на нее.
— Ты, что — уже и с вещами?
Матвей непонимающе посмотрел на сумку — за все это время он так привык к ней, что уже и не представлял себя без нее. Вопрос застал его врасплох- он почему-то ожидал совершенно другого поворота событий.
— Н-нет! Нет… это… просто… просто… инструмент! — глуповато ответил он, поняв, что сделал только хуже.
— Какой еще инструмент? — тут же удивился дед, недоуменно посмотрев на Анастасию.
Ее также не устраивал уход разговора от основной темы, тем более что ее саму интересовал этот вопрос. Но она решила не углубляться в эту бессмысленную и неуместную полемику и, раздраженно пожав плечами, ответила:
— Не знаю… от самого дома тащит, — затем решительно встала между ними и поставила точку, — ну что ж… вам нужно о многом поговорить, а я пошла — дел много еще…
Матвей, одновременно с дедом, с испугом посмотрели на нее. Такого развития событий они явно не ожидали. Дед мелко заморгал и жалобно, искоса глянув на такого же растерянного Матвея, проговорил:
— Как же, Насть… а это… мы, что ли…
Она оглядела их растерянные лица и твердо ответила, глядя в глаза деда:
— Да! Вы должны вдвоем решить это дело! — затем мягко улыбнулась, развернулась и лукаво подмигнула Матвею.
Матвей во все глаза смотрел на нее, не в силах промолвить ни слова — такого вероломства он не предвидел. Удобно было иметь в посредниках такую боевую подругу — оставаться наедине с дедом было страшновато. Меж тем Анастасия мурлыкнула под нос какую-то песенку и, обдав Матвея напоследок ароматом своих духов, упорхнула в дверь.
В наступившей тяжелой тишине было слышно, как она прошла по двору и хлопнула калиткой. Молчали — Матвей у двери переступая с ноги на ногу, дед на своем табурете, сердито пожевывая губу.
Наконец, когда молчание стало уже совсем невыносимым, они начали одновременно говорить, но удивленно, посмотрев друг на друга, замолчали. Матвею было крайне неловко, но он сердито поклялся себе, что больше не произнесет ни слова. Первым не выдержал наступившей паузы дед.
— Как дети, ей богу… — пробурчал он недовольно, кивая на скамейку, — давай, садись вон на лавку… и рассказывай — чай ты ко мне пришел, а не наоборот!
Матвей боком передвинулся и сел на краешек скамейки. Прочистил горло.
— К-хм… Не знаю с чего начать…
— А ты сн ачала начни, мил человек… а там, глядишь, и покатится по наезженной… — раздраженно закатив глаза, фыркнул дед.
Матвей посмотрел в его злые глаза, оглядел небогатую обстановку, на мгновение остановил взгляд на резном серванте, выдохнул и нерешительно начал:
— Ага… значит… мне — тридцать восемь лет… родился… вырос… — он помолчал, понимая, как глупо это звучит и раздражаясь от несуразности всего происходящего, — блин, как все… не так!
Он резко встал, понимая, что вряд ли найдет общий язык с этим, в общем-то, абсолютно чужим ему человеком, схватил сумку.
— Знаете, зря я сюда пришел — ненужная это была идея! Ни вам это не надо, ни мне… и нужно заканчивать этот цирк! — злясь на самого себя, сердито проговорил он, — в общем, рад был знакомству, надеюсь еще встретимся! А я поехал домой… и будь, что будет! До свидания…
Он развернулся, со злорадством заметив, как вытянулось лицо деда. Знай наших! Не всё вам ноги об Матвея Подгорного вытирать! Он открыл дверь и остановился, услышав оклик деда.
— Стой! — Матвей оглянулся через плечо на тяжело вставшего старика, — ершистый какой…
Дед подошел к застывшему Матвею и сбоку заглянул ему в глаза.
— Горячий… кажись наша кровь — подгорновская!
Матвей хмуро посмотрел в его прозрачные, покрытые сеткой кровеносных сосудов, старческие глаза под кустистыми бровями. В них плескалась недоверчивая тоска и сомнение. Он развернулся и просто сказал этому старику, потерявшему всякую надежду.