«…непрерывность этой традиции, не зависящей от имманентной исторической причинности, может выражаться только через символы. Передающие ее возвышаются до уровня символических личностей»[214].
Преемственность посвятивших себя этой работе движений следует искать не в видимой истории, а в иероистории, то есть истории сакральной, и в этом смысле не будет заблуждением видеть преемственность между различными движениями, и не стоит слишком увлекаться поиском их буквальной связи. Заметим, что в эпоху, которую мы рассмотрели, розенкрейцерство часто представлялось как жемчужина этого Духовного Рыцарства.
XVIII в. был свидетелем появления множества посвященческих орденов. Мы назвали только те из них, которые непосредственно относятся к розенкрейцерскому масонству. При этом розенкрейцерство продолжало тайно развиваться и вне названных нами движений. Быстрый рост числа различных орденов привел к смешению разных идей в мире эзотеризма. Внутри этих орденов начинается противостояние позитивистов, сторонников Просвещения, и спиритуалистов, склонных к Иллюминизму. В эпоху наполеоновских войн возрастет восхищение Египтом, и западный эзотеризм будет потрясен открытием, которое откроет для него новые пути, – магнетизмом.
Происхождение стремящихся к возвышению человечества движений следует искать не в видимой истории, а в священной истории – иероистории.
Иллюстрация из книги «Ключ к физике и оккультным наукам» (1800) Эбенезера Сибли, с. 261
12. Магнетизм и египтософия
«Месмер подобен Прометею: он дал людям небесный огонь, от которого Франклин умел всего лишь защищать».
В XVIII в. герметическая наука столкнулась с эпохой Просвещения, ставшей поворотным периодом в западной истории. В это время приверженцы эзотерики увлекались Египтом и открыли для себя новую науку – магнетизм. Оба этих направления мысли эпохи Просвещения важны для нас, потому что без понимания их невозможно понять эволюцию, которую предстоит пройти розенкрейцерству.
Философию эпохи Просвещения отличает та особая роль, которую оно придает прогрессу. Она считает разум надежным проводником знания и проявляет недоверие к тому, что относится к религии или традициям. Свет, которого ищет человек, – это уже не свет Божий, а свет человеческого разума. Эта идея знаменует начало материализма, ее истоки следует искать в реакции на неудачи религии, которая, будучи ослабленной теологическими спорами, превратилась в инструмент государства, она более не способна отстаивать свои догмы в свете великих открытий науки.
Человек эпохи Просвещения смотрит на мир новым взглядом. За несколько лет знания человечества значительно расширились. В 1746 г. перед королем Людовиком XV был проведен первый эксперимент с ранее неизвестной людям энергией – электричеством. Изобретенная Дени Папеном паровая машина находит применение в судостроении. Вскоре паровая машина произведет революцию в организации труда и станет основой промышленности. В ноябре 1783 г. парижане стали свидетелями удивительного события: первого полета человека на воздушном шаре. Работы Антуана Лорана Лавуазье установили границу между исследованиями алхимиков и экспериментальной химией. Исследования натуралиста Жоржа-Луи Леклерка де Бюффона предвещают эволюционизм, который сделает непреодолимым разрыв между научным пониманием феномена жизни и защищаемыми религией теориями креационизма.
Сенсуализм исповедует абсолютный материализм и атеизм, представляя религию инструментом противоречащей разуму тирании, препятствующей доступу к счастью.
XVIII в. – это не только век науки, но и век философии, хотя последняя была прежде всего умозрительной. Этьенн Бонно де Кондильяк (1714–1780) провозглашает источником всех знаний чувства. По его мнению, человек достигает познания самого себя и своих возможностей не тем, как он думает (так считал Декарт), но тем, как он чувствует. Кондильяк был родоначальником сенсуализма, течения, к которому также принадлежали Клод Адриан Гельвеций[215] (1715–1771) и Поль-Анри Тири, барон Гольбах (1723–1789). Приверженность к абсолютному материализму и атеизму способствовала представлению религии как инструмента тирании и препятствия к достижению всеобщего счастья.
Титульный лист «Энциклопедии или аргументированного словаря наук и искусств» (Encyclopédie ou dictionnaire raisonné des sciences et des arts, 1751)
Цель этого времени больше не в том, чтобы улучшить внутреннего человека, а в том, чтобы двигаться к прогрессу, который принесет счастье всем. Более того, этот период ставит под сомнение само существование внутреннего человека, души. Жюльен Оффре де Ламетри (1709–1751) в книге «Человек-машина» (1748) сводит человека к механизму, для существования которого не нужен Творец. Большинство философов разделяют эту точку зрения. Хотя Жан-Жак Руссо выступил против такой позиции, он тем не менее, подобно Гельвецию, Вольтеру, Монтескье, Кондильяку, является одним из авторов главного произведении эпохи Просвещения – Энциклопедии Дидро и Д’Аламбера (Encyclopédie, ou Dictionnaire raisonné des sciences, des arts et des métiers, 1751–1772). Рационализм и материализм этой Энциклопедии оказал большое влияние на культуру того времени. Иезуиты и янсенисты назовут ее «книгой дьявола».
Человек XVIII в. все еще может верить, что в нем присутствует высший принцип, душа, связывающая его с гипотетическим Богом. Конечно, обыватели вряд ли были восприимчивы к идеям Просвещения, но сторонники Иллюминизма[216], то есть эзотеризма, были обеспокоены таким положением вещей. Именно тогда появляется новая наука – магнетизм. Исследования в этой области вызовут споры, в которых спиритуалисты и материалисты будут яростно противостоять друг другу. Бывший секретарь ордена Избранных коэнов Аббат Фурнье сказал по этому поводу, что магнетизм послан людям Богом, дабы заставить нас понять, что у человека есть отдельная и независимая от тела душа[217].
С точки зрения Элифаса Леви, важнейшим достижением XVIII в. была не Энциклопедия, не философия Вольтера и Руссо, а открытый Францем-Антоном Месмером магнетизм. Он говорит: «Месмер подобен Прометею: он дал людям небесный огонь, от которого Франклин умел всего лишь защищать»[218], точно так же Артур Шопенгауэр считает, что магнетизм «является самым далеко идущим из всех открытий, хотя иногда он задает больше загадок, чем дает ответов»[219]. Основателем этой новой науки был уроженец Швабии, врач Франц-Антон Месмер (1734–1815). В 1766 г. он написал физико-медицинскую диссертацию о влиянии планет[220], в которой исследовал причину всемирного тяготения и его влияние на здоровье. Он основывается на гипотезах Парацельса и Роберта Фладда о мировой душе, алхимика ван Гельмонта о медицинском магнетизме[221] и на теории Уильяма Максвелла о жизненном духе[222]. Сопоставив эти различные точки зрения с принципами, изложенными Исааком Ньютоном, и собственными размышлениями, он в конечном итоге разработал теорию «животного магнетизма». Под этим названием он понимает «свойство тел быть восприимчивыми к действию универсального флюида, который проницает все сущее и служит для поддержания баланса всех жизненно важных функций»[223].
Теоретик животного магнетизма Франц-Антон Месмер (1734–1815)
«Бакэ» Месмера, гравюра из журнала Magasin pittoresque, Paris, 1842
Франц-Антон Месмер считал себя способным улавливать эту тонкую энергию и лечить больных, возвращая им необходимую для здоровья энергетическую гармонию. Таким образом, он утверждал, что может исцелять всевозможные недуги. С 1772 г. он начал лечить посредством магнитов. Со временем он поймет, что не менее значительных эффектов он может достичь посредством своих рук. Также он лечит с помощью намагниченной воды, но основной метод лечения – знаменитый «бакэ» (baquet). Эта конструкция представляла собой чан диаметром около шести футов (примерно 1,8 м), в котором находится смешанный с осколками разбитых бутылок песок, измельченная сера и железные опилки. Чан наполнялся водой и закрывался крышкой, через которую пропускались железные стержни, расположенные таким образом, чтобы больной мог приложить конец стержня к предназначенной для восстановительного лечения части тела.
Вскоре Месмера обвинили в шарлатанстве и даже в том, что он занимается магией. Однако он был твердо уверен в своей правоте, всю свою жизнь он будет неустанно объяснять, что в магнетизме нет ничего сверхъестественного, что это физическое явление. Устав от нападок, он покинул Вену и поселился в Мюнхене, а затем в Париже. Именно здесь он опубликовал мемуары об открытии животного магнетизма (1779), в которых попытался обосновать происхождение своей теории. В мемуарах он настаивает на существовании циркулирующего в живых телах универсального флюида. Хотя Месмер достаточно часто проявлял высокомерное отношение к официальной науке, он разослал свою книгу в 47 научных обществ по всему миру, включая Америку, Голландию, Россию и Испанию.