Воздух в кабинете буквально потрескивал от напряжения.
— Вам что, молодой человек? Молодой человек, что вам угодно? Вы меня слышите, я к вам обращаюсь? — Борис и впрямь не понял, что на этот раз слова хозяина кабинета обращены были именно к нему.
— Я? Да я… собственно, из уголовного розыска.
— Откуда?
— Из уголовного розыска, — уже тверже повторил Борис. — Лейтенант Беспалов.
— Ясно. Куда вам? На сегодня?
— Что, простите?
— Билет вам куда? Да не вам. Не вам! — проорал в трубку начальник. — Это я вам, молодой человек, куда билеты?
— А! Никуда, я свидетелей ищу, мне бы постовых, дежуривших вчера на вокзале, увидеть. Ну и с буфетчиком и с работником камеры хранения…
— Да! Нет, конечно! — снова невпопад заорал начальник. — Это же не насморк, аппендицит, как он из больницы вернется? Ищите срочно замену. Знаю, что не хватает, — уже в другую трубку рычал он, — а вы обеспечьте, на то вы и депо! Аристарх Ильич, проводите молодого человека, — прикрывая рукой обе трубки, попросил начальник вокзала того серьезного гражданина с военной выправкой, что курил трубку.
Тот коротко кивнул, встал и, направляясь к дверям, сделал Борису приглашающий жест, не удостоив его даже словом. Впрочем, если бы даже он и сказал что-то, вряд ли Борис смог бы его расслышать, потому что начальник вокзала уже снова ругался сразу по двум телефонам.
Завидев Бориса, ожидавшие приема пассажиры повскакивали со своих мест, заволновались, засыпая его вопросами. Но Борис удовлетворить их любопытство не мог, потому что спешил за Аристархом Ильичом.
— Итак, вы из уголовного розыска. Что именно вас привело к нам? На нашей территории никаких происшествий за последние два месяца не случалось, — взял быка за рога Аристарх Ильич, едва они оказались в довольно пустынном и тихом коридоре.
— Нет. Но пострадавший гражданин — приезжий. И сейчас мы ищем свидетелей, видевших его на вокзале.
— Откуда он прибыл?
— Из Екатеринбурга.
— Когда?
— Пока не известно.
— Ясно. Фото пострадавшего имеется?
— Да, — едва поспевая за своим провожатым, подтвердил Борис.
Аристарх Ильич удивительным образом сумел сразу же ухватить суть вопроса и, минуя пустые рассуждения, перейти к практической части. Борис смотрел на него с восхищением и интересом.
— Сейчас выясним, кто из проводников данного направления имеется в наличии, предъявите им фото. Буфетчика застанете на месте, служащих камеры хранения у нас двое, работают посменно. Один на дежурстве, адрес второго дам. Представлю вас дежурному по вокзалу, постовые — это к нему. Еще можно побеседовать с носильщиками и уборщицами. Уборщиц несколько, работают посменно. Есть еще справочное, советую заглянуть и туда. Если ваш пострадавший приезжий, мог обращаться.
— Спасибо, — от всей души поблагодарил Борис, радуясь, что так быстро и четко у него пошли дела благодаря Аристарху Ильичу.
— Нет, не помню такого, — внимательно вглядываясь в неестественно закинутое вверх лицо убитого, покачал головой постовой Вася Николаев. — Может, и был он тут у нас. Да разве всех запомнишь. Вон сколько народу, — кивнул он на поток пассажиров, спешащих с платформы в здание вокзала. — Вот если бы он потерял что-нибудь, или спросил, как пройти, или, может, подрался с кем, тогда бы я его точно запомнил, а так…
— Гм, — потирая округлый, гладко выбритый подбородок, разглядывал снимок буфетчик. — Да вроде не припомню. Личность, конечно, не выдающаяся… Может, конечно, и заходил… Что вам, гражданочка? У нас все свежее, — отрываясь от фотокарточки, обратился он к подошедшей к стойке упитанной даме с тремя детьми.
— Четыре чая, четыре котлеты, четыре яйца и четыре хлеба. Чай с сахаром и с лимоном. Лимоны есть?
— Лимонов нет. С вас девяносто три копейки, — выставляя на прилавок тарелку с яйцами и горяченные стаканы с чаем, мгновенно сосчитал буфетчик.
— Таня, возьми Петю и вон за тот столик. Саня, помоги мне, да нет, не стаканы, они горячие, котлеты возьми и яйца. Не урони только. Горе мое луковое.
Семейство отошло к столику, а буфетчик вернулся к Борису.
— А какого числа, говорите, это было?
— Пока не известно.
— Нет. Не припомню. Может, он и не заходил к нам, раз только приехал. У нас чаще бывают те, кто поезда своего ждут, а отправку задерживают, или транзитники, кому с пересадкой. Так что извиняйте, — одергивая помятую белую форменную курточку, с сожалением проговорил буфетчик.
Никто Маслова так и не вспомнил. И что он полез к майору с этой дурацкой идеей? Может, в отдел позвонить, может, там уже информация пришла из Алапаевска? Или лучше уж закончить с опросом сотрудников? В его списке остались только служащий камеры хранения и девушка из справочного.
Пожалуй, опрошу сперва их, решил Борис.
— Квитанцию, пожалуйста, — протянул Борису руку пожилой, коренастый работник камеры хранения, облаченный в серый халат и обутый почему-то в валенки.
— Я не за багажом. Я из уголовного розыска, — предъявил удостоверение Борис.
— Из уголовного? — растерялся и даже, кажется, испугался сотрудник. — Но… как же, я же, у меня все в порядке. Багаж никогда не пропадал! Я даже не знаю… Я…
— Я не по поводу багажа, — успокоил заполошного сотрудника Борис. — Я по другому вопросу. Могу я к вам зайти?
— А? Да, да, конечно. Вон там дверца, вы идите. Я сейчас открою, — засуетился гражданин, вынимая из-под прилавка табличку «перерыв». — Извините, граждане, пятнадцать минут, — развел он руками.
— Какие пятнадцать минут, мне на поезд нужно! — раздался из очереди нервный окрик.
— Ну что же вы, гражданин, все на последнюю минуту откладываете? А ежели мне по нужде приспичило? Я, поди, тоже человек, а не автомат какой, — назидательно произнес сотрудник. — Ладно, давайте уж вашу квитанцию. А остальным придется подождать.
— Проходите. Сюда, пожалуйста, — ведя Бориса в закуток за полками, приговаривал сотрудник камеры хранения. — Присаживайтесь. Вот сюда, пожалуйста. А я, знаете ли, на пенсии уже, да вот ее не хватает, да и скучно дома сидеть, вот и подрабатываю, я тут рядышком живу, на Лиговском проспекте. Меня, кстати, Николай Васильевич зовут, — усаживаясь напротив Бориса на старый облупленный табурет, рассказывал он. — Так зачем я вам понадобился?
— Вы видели раньше этого человека? — протянул Борис Николаю Васильевичу снимок убитого Маслова.
Николай Васильевич достал из кармана халата очки, нацепил их на мясистый, покрытый сеточкой капилляров нос и, взяв в руки карточку, взглянул на изображенного на ней человека.
— Что с вами, Николай Васильевич, вы его знаете? — подпрыгнул на своей табуретке Борис.
— Нет, — торопливо возвращая Борису фото, замотал головой Николай Васильевич. — Не припоминаю такого.
— Тогда почему же вы так вздрогнули? Вы определенно его узнали. — Борис не намерен был выпускать из рук добычу.
— Простите, — прикрывая глаза рукой, все еще взволнованно проговорил Николай Васильевич. — Я не знаю этого человека. Просто вы не предупредили, что покажете фотографию убитого. А я, видите ли, с войны на такое смотреть не могу. Столько смертей видел, не могу больше. Я и на похороны никогда не хожу. Хотя мне и хоронить-то некого. Один я на свете, померли все во время войны, — снимая дрожащей рукой очки, поведал он. — Вы меня извините, если я больше ничем помочь не могу, я пойду работать, а то там пассажиры волнуются. У нас тут на вокзале не зевай. — И он, ссутулившись, прошаркал к дверям.
Ну вот. Теперь можно и в отдел позвонить, решил Борис, шаря в карманах в поисках двушки.
— Але? Толя Лодейников, ты? Это я, Борис. Ну что, ответ из Алапаевска не пришел? — почти кричал Борис, перекрывая посторонние шумы в трубке. — Ну? И чего там? У кого? У племянника? Еду!
Вот ведь сколько времени коту под хвост, говорил же он майору, давайте ответа дождемся, а тому лишь бы личный состав погонять по городу, обиженно думал Боря, выскакивая из вокзала на площадь Восстания и щурясь от яркого солнечного света.
Глава 122 мая 1957 года. Ленинград
— Значит, так, товарищи оперативники, — сложив перед собой сцепленные в замок руки, проговорил майор. — Пришел ответ из Алапаевска. Петр Маслов прибыл в Ленинград в гости к племяннику, Маслову Кириллу Ивановичу, постоянно проживающему и работающему в Ленинграде, имел при себе пятилетнего внука. Хотел ему город показать, заодно навестить родственника. Мы уже связались с Кириллом Масловым, пригласили к нам. Обещал к пяти быть.
— Добрый день. Я Маслов. Меня вызывали, — решительно входя в кабинет, представился морской офицер. Статный, подтянутый, лет тридцати с хвостиком.
— Проходите, товарищ Маслов, садитесь, — доброжелательно кивнул майор Ермаков, указывая на стул для посетителей. — Майор Ермаков, Николай Владимирович. Кирилл Иванович, вы уже знаете, зачем вас вызвали?
— Да, мне сказали, что дядю убили, — кивнул офицер, оглядываясь на сидящих за своими столами сотрудников.
Послушать допрос Маслова было интересно всем.
— Честно говоря, как-то не верится. Он говорил вчера, что должен встретиться со старым фронтовым товарищем, мы не волновались. Все-таки много лет не виделись, мог остаться ночевать. А тут такое…
— Да. Вы взгляните на это фото, точно на нем ваш родственник изображен? — протянул Маслову снимок, сделанный на месте убийства, майор.
— Да, это дядя Петя. Что же теперь делать? С похоронами, я имею в виду. Я, признаться, не знаю, у него дочь в Алапаевске, может, тело туда переправить? Или это невозможно? И как же с Леней быть? Это мой племянник двоюродный. Он с дядей Петей приехал. Еще не знает ничего, — озабоченно ерошил волосы на макушке Кирилл Маслов.
— Вы где служите, Кирилл Иванович?
— Я? Научный сотрудник в Военно-морской академии кораблестроения и вооружений, — озабоченно ответил офицер.
— Вы знаете, как звали фронтового товарища, с которым собирался встретиться ваш дядя?