— Да!
— Молодец. Тогда закрой глаза и рассказывай, что было после того, как вы из поезда вышли. Закрыл?
— Да.
— Давай.
Валентина Михайловна, споро работая иголкой с ниткой, с интересом прислушивалась к их разговору.
— Сперва дед вышел на перрон, потом я. Потом один дяденька нам чемодан подал. Мы в сторонку отошли, деда Петя рюкзак на спину надел, взял меня за руку, и мы пошли к вокзалу.
— Молодец. Дальше.
— Дальше мы вошли в вокзал, и деда сказал, что нам надо подождать, пока дядя Кирилл с работы придет, а то у них никого дома нету. И мы сели на скамейку в каком-то зале и долго сидели так. Сперва было интересно, а потом скучно, и есть захотелось. Тогда дед подумал и сказал, что мы можем чемодан в камеру хранения сдать, а сами пойдем гулять по городу. И мы его сдали. Нам вместо чемодана бумажку дали, деда ее в кошелек спрятал, и мы пошли из вокзала. Там еще очередь была в камеру, дли-инная! Я все время на чемодане сидел. А потом мы вышли на улицу, а там такая большущая площадь! И трамваи ходят. И мы вокруг этой площади обошли и вышли на большую улицу, деда сказал, Невский проспект называется. Я запомнил!
— Молодец, отличная у тебя память, Леонид, — искренне похвалил Борис.
— Невский проспект — это главная улица Ленинграда, она очень длинная и широкая! — продолжал блистать эрудицией Леня. — А потом мы в пирожковую зашли, деда взял два кофе со сгущенкой, о-очень вкусный, и пирожки с мясом, а еще с капустой и яблоками. Мы все это съели и дальше пошли…
Потом Леня с дедушкой ели мороженое возле красивого собора, Леня его название не запомнил. Потом они ели пышки, затем вышли на большую площадь с дворцом и колонной. И площадь называлась Дворцовая. А дед все это знает, потому что уже несколько раз был в Ленинграде и один, и с Сережкой, это старший Ленин брат, он сейчас в школе учится и приехать поэтому не мог.
— А потом мы до моста дошли. И дедушка сказал, что на вокзал возвращаться далеко, а до дяди Кирилла близко и что мы чемодан завтра заберем. И мы сели на трамвай и поехали к дяде Кириллу.
— Вот молодец! А что на следующий день делали, помнишь?
— А как же! Мы позавтракали и в Эрмитаж поехали! Это дворец. Там настоящие цари жили! Ох и хоромы! — покачал головой Ленька. — Там такие потолки высокие и лестница очень красивая, а люстры! Такая люстра к нам в квартиру вообще не влезет! А еще я там трон видел. Чепуха, по-моему, а еще рыцарей! В доспехах, на лошадях верхом и с пиками.
Про Эрмитаж Ленька говорил взахлеб и долго.
— Потом мы долго на скамейке в гардеробе сидели, очень уж у меня ножки болели. Дед мне яблоко дал. А потом мы снова на Невский пошли, снова пышки ели, и мороженое карамельное и с мармеладом. У нас такого нет, — с грустью заметил Леня. — А потом я совсем устал, и ножки у меня устали, и мы сели на троллейбус и поехали на вокзал, за чемоданом.
И снова стояли в очереди. Только дедушка стоял, а я сидел в сторонке. Там уже другой дядя работал. И дедушка, пока в очереди стоял, все лоб платком вытирал и волновался очень. Наверное, боялся, что наш чемодан украли. А когда чемодан забрал, о чем-то с этим дядей из камеры хранения шептался. А потом отвел меня в какую-то комнату, там очень много тетенек с детьми было, и попросил одну тетеньку с девочкой за мной посмотреть, а сам с чемоданом ушел.
— А сказал куда?
— Нет. Сказал только, что ему очень нужно с одним человеком поговорить. Что он быстро поговорит и придет. Он ушел, а я из дверей той комнаты выглянул и посмотрел, что он снова в камеру хранения пошел. Потом мы с той девочкой играли, ее Лелей звали. А потом деда вернулся, и мы домой поехали. А на следующий день мы с дедой…
Но в следующем дне Бориса уже ничего не заинтересовало.
Камера хранения, тридцатого апреля! Вот что было важно! Вот что они упустили! Вот где работал знакомый покойного Петра Маслова!
— Молодец, Леонид, из тебя выйдет отличный сыщик, да и моряк из тебя выйдет превосходный! — Борис пожал Лене руку, поблагодарил Валентину Михайловну и, накинув на плечи починенный пиджак, поспешил на Московский вокзал.
Глава 199 июня 2018 года. Санкт-Петербург
Пашка Жуков, выспавшийся и довольный, неторопливо доедал яичницу с колбасой, сидя перед теликом, запивая ее капучино из пакетика и чувствуя, что жизнь его удалась. На работу можно было не торопиться. Блаженное Пашкино безделье прервал телефонный звонок.
— Да-а? — лениво и благодушно протянул он.
— Павел Андреевич? — прозвучал в трубке приятный женский голос, заставивший Пашку мгновенно насторожиться. Павлом Андреевичем его всуе никто не называл.
— Слушаю.
— Добрый день. Вас беспокоит Ольга Львовна, повар Масловых, мы с вами беседовали пару дней назад.
— Здравствуйте, разумеется, я помню, — тут же собравшись, проговорил Пашка. Надо признаться, что на вчерашнем совещании у Русакова он чувствовал себя скверно. Капитан с Санькой Туровым нарыли реальные мотивы и факты, он же на их фоне выглядел жалко и бледно. Может, ему сейчас улыбнется удача?
— Павел Андреевич, — чуть придушенным голосом произнесла Ольга Львовна, — у нас тут сегодня целое представление с утра было, скандал! Инна Анатольевна с сыном поругалась, и тот вещички похватал и из дома съехал!
— Рассказывайте во всех подробностях! — решительно проговорил Павел.
— Я сегодня пораньше приехала, ревизию хотела провести на кухне перед увольнением. И хорошо, что приехала! С утра к нам Веня прикатил.
— Это кто? — нахмурился Паша.
— Племянник Юрия Кирилловича, ближайший приятель Инны. У них салон красоты на двоих. Припоминаете?
— А, да, да. И что?
— А вот что. Примчался ни свет ни заря, нервный, даже не поздоровался. Обычно он такой вежливый, сладкий, жеманный даже. Одет как заморский попугай. А тут на себя не похож. В рубашке какой-то, без шарфика, без платочка в кармане. И сразу к Инне. Та уже встала, так что они в кабинете закрылись. Сперва все спокойно было, а потом слышу — голоса все громче, и вроде как Веня кричит. Что, думаю, там такое? Он же отродясь голоса не повышал, говорит, как мурлычет, а тут крики.
— И?
— А не успела я подслушать, как на крики Илья сверху спустился — и в кабинет. Голоса вроде поумолкли, а потом уж Илья закричал. Инна на него цыкнула, и Илья из кабинета пулей вынесся. По лестнице бежал и все ругался. А потом принялся вещи в машину закидывать. Алинка-то спряталась, а я из кухни высунулась, помочь предложила. А он глазами вращает бешено, вроде как и не слышит, только крикнул на прощание, что ноги его в этом вертепе не будет, и так с места рванул, чуть ворота не снес.
— А дальше что?
— Ну дальше я опять к кабинету, — многозначительно проговорила Ольга Львовна, выдерживая эффектную паузу.
— Ну!
— В общем, денег Венька просить приезжал. Прижали его где-то. Я так поняла, основной-то разговор у них еще до Ильи состоялся, что Венечка у себя в салоне всякие клиентские секреты собирал, а потом клиенток ими же и шантажировал. А кто-то вместо того, чтобы платить, на него самого наехал.
— А Инна что?
— А Инна говорит, ты со мной доходами не делился, с чего я за тебя платить стану. И не дала. А то, что ты Илье проболтался, даже, говорит, лучше. Избавил меня от неприятного разговора. А то я, говорит, все откладывала, а так все само решилось. И чтоб ноги твоей здесь больше не было. А он как заорет, что его убьют, если он денег не достанет к концу недели. И сразу видно, не шутил, потому что разрыдался и на колени перед ней шлепнулся, я в щелку подглядела. А Инна усмехнулась криво и говорит, «ничего, выкрутишься как-нибудь. Кредит в банке возьми». Тогда Венька вскочил и говорит, сволочи вы все, что ты, что Юрка твой. Деда мой из-за вас на тот свет отправился, а крест Юрка с матерью себе зажали, а он, между прочим, нам должен был достаться как компенсация! — горячо рассказывала Ольга Львовна. — А Инна ему — какой еще крест, что ты мелешь? А он — тот самый, что Юркин дед у великой княгини перед смертью спер, неужто тебе семейное предание не рассказали? Так вот, крест этот мой по праву. Давай его и вали на все четыре стороны!
— А что за крест? Дорогой?
— А кто его знает? — пожала плечами Ольга Львовна. — Наверное, не дешевый, раз Венька так его получить хотел. Только я его в глаза не видела. Мало ли у хозяев добра, есть и старинные вещи, только, что подороже, в сейфе хранится.
— Ладно, с этим позже разберемся. А дальше что было?
— А дальше Инна этак прищурилась и говорит: а может, это ты Юру убил? Приехал деньги клянчить, он отказал, и ты стал крест требовать? Не договорились, ты его и прикончил? А Венька ей — да нет, это не я, а вы с любовничком Юрку грохнули. У тебя мотив повесомее, не захотела после развода с голой задницей оставаться, решила богатенькой вдовой? Сволочи вы все. Один среди вас нормальный человек, хоть и дурак, сын твой Илья. Не знаю, в кого он пошел такой лох, — передразнивая Веню, рассказывала Ольга Львовна. — Но знаете, тут он прав. Илья действительно парень хороший, добрый. Хоть и легкомысленный. Да и то не легкомысленный, а просто не повзрослевший, что ли? А так очень добрый, честный парень. Жаль его, отец умер, мать такой стервой оказалась, но да вроде для него все еще может хорошо закончиться, хоть в плане денег.
— Это как?
— А Венька под занавес последнюю попытку сделал Инну на деньги развести. Он ей говорит, что, думаешь, всех перехитрила? Нет. Я Илье подскажу, куда за деньгами обратиться. Юрка на случай своей внезапной смерти кое-какие распоряжения оставил. Не выйдет у тебя на его деньги погулять, все Илье достанется, так и знай. Только Инна его не испугалась. Скривилась презрительно и говорит: убирайся вон, и чтоб ноги твоей здесь больше не было. А Венька от нервов, уходя, ее похотливой тварью и старой ветошью обозвал, которую попользуют и бросят. И еще из его слов выходило, что Инна беременна от своего любовника! Вот!
— Ну ничего себе… — почесал макушку Пашка, осмысливая ворох обрушившейся на него информации. — Слушайте, а я вот что сейчас подумал, а не может Инна Анатольевна своего сына из-за денег убить? Ну если она мужа из-за наследства зарезала, а теперь она может все, ради чего пошла на преступление, потерять в одночасье. Не может она Илью зарезать?