– И каждый будет точно в назначенное время в назначенном месте? – спросил Эндрю.
– Само собой. – Джуд начал злиться и не слишком умело это скрывал. – Вообще-то мы не дилетанты. Свое дело знаем.
– Хорошо-хорошо! Но я считаю, что доставкой должна заниматься Лейла, – сказал Эндрю. – Это всегда самая опасная часть плана с похищением, а поскольку она девушка, у нее больше шансов остаться незамеченной.
– Тогда я займу место Пита и буду звонить, – вызвался я.
– Нет. Хэдли знают тебя лучше всех нас. Мы не можем рисковать: вдруг он узнает твой голос, – тут же возразил Эндрю.
– Здесь я не останусь! – разозлился я. – Я в няньки не нанимался!
– Ты здесь нужен.
– А почему Эндрю не может побыть тут и постеречь ее? – спросил я.
– Потому что я уезжаю на другой конец страны, – ответил Эндрю. – К тому же я лишь наблюдатель и не собираюсь делать грязную работу за вас.
– Прости моего брата, – неловко улыбнулся Джуд. – Он еще очень молод.
– Я здесь не останусь! – запротестовал я.
– Исполняй приказ! – заорал на меня Джуд. Я опозорил его перед заместителем Генерала. Когда они вернутся, мне за это влетит по первое число. – Ты остаешься здесь, и это не обсуждается.
Пришлось замолчать, но я все же дал понять, что думаю об этом, свирепо глянув на них.
– Пошли, ребята. И не забывайте держать ушки на макушке, – сказал Эндрю. – Трефов нельзя недооценивать. Очень многие наши товарищи сделали эту ошибку и поплатились за это: теперь или гниют в тюрьме, или болтаются на виселице. А я буду следить за ходом операции. Очень пристально.
Все двинулись за дверь, а я уныло потащился вслед за ними.
Эндрю обернулся ко мне:
– Если приедет полиция или еще кто-то подозрительный, сначала пристрели девчонку, а уже потом задавай вопросы. Ясно?
– Ясно.
– Хорошо.
Джуд оказался у двери первым, однако вышел последним.
– Не подведи нас, братишка, ладно? – шепнул он мне.
– Не подведу, – ответил я.
– Я в тебе уверен. – Он хлопнул меня по спине, и они ушли.
Я закрыл за ними дверь и постоял в коридоре. Я не хотел здесь оставаться. Не хотел даже приближаться к тому месту, где могу услышать голос Сеффи или увидеть ее лицо.
Дайте мне уйти отсюда, пока я не забыл, зачем я здесь.
Отпустите меня, пока я не сломался и не сошел с ума от всего того, что творил с тех пор, как мы расстались. Мне даже не надо закрывать глаза, чтобы увидеть, как уезжала от меня машина Сеффи в тот день. Если бы я вовремя прочитал ее письмо, если бы догнал ее машину, не дал ей умчаться от меня, моя жизнь могла бы быть совсем другой. И сейчас я мог бы быть живехонек, а не выморожен изнутри.
По крайней мере, я так думал, пока снова не увидел Сеффи.
Отпустите меня, пока я не сделал то, о чем потом пожалею.
Глава 101× Сеффи
Я лежала на спине, сосредоточившись на том, чтобы ровно дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Резкая боль внизу живота поутихла, но не прошла. Глаза у меня закрылись, и я, продолжая следить, чтобы дыхание было медленным и ровным, гладила живот ниже пупка по кругу.
– Что случилось?
Моя рука замедлилась, но не остановилась. Я отвернулась, легла на бок, лицом к стене, и глаза у меня теперь были открыты: я была настороже.
– Сеффи, что с тобой?
Каллум шагнул в комнату, остановился у моей койки.
– Ничего. Уйди.
Я лежала спиной к нему. Даже если бы мне приказали, даже если бы меня побили, я все равно не смогла бы посмотреть на Каллума. Посмотреть на него значило плакать, кричать и умолять. А я ничего такого делать не собиралась. Ни за что. Этой радости он от меня не дождется. Теперь он один из них. Мой Каллум умер.
Матрас прогнулся: Каллум сел. Мы оба молчали. Я по-прежнему гладила живот. Медленными круговыми движениями. Вот бы эта резь прошла, хотя бы на секунду. Брату Каллума этот удар, наверное, доставил массу удовольствия. Судя по моей непрекращающейся боли, он вложил в него и сердце, и душу. И палец болит так, что искры из глаз. Стоит случайно распрямить – и порез снова расходится. Молодцы братья Макгрегоры, отделали меня что надо.
И тут ни с того ни с сего мою руку убрали с живота, и на ее место легла ладонь Каллума. Я повернулась к Каллуму, потрясенно округлив глаза. Попыталась оттолкнуть его. Каллум снова мягко, но уверенно отвел мою руку в сторону и продолжил гладить мне живот. Я не могла дышать. Только смотрела на своего тюремщика, и сердце у меня отчаянно колотилось.
– Что ты делаешь? – прошептала я.
– Тебе больно.
– А тебе не наплевать?
Сначала я решила, что Каллум не собирается отвечать.
– Не наплевать, – сказал он наконец.
– Тогда отпусти меня. Пожалуйста.
– Не могу.
Мне стало стыдно, что я просила его, и я попыталась отвернуться, но Каллум не дал, приложив ладонь к моей щеке. Другой рукой он все так же массировал мне живот. Мы глядели друг на друга в молчании, которое окружало нас, словно сфера из колючей проволоки. Снаружи не было ничего: не на что было смотреть и нечего слушать. Весь мир сжался до одной нашей комнаты. Время сконденсировалось в те секунды, когда мы были здесь вдвоем.
– Я тебя люблю, – тихо произнес Каллум.
– Тогда отпусти меня. Пожалуйста!..
Каллум прижал палец к моим губам, не дав словам сорваться.
– Я тебя люблю, – повторил он. – Я тебе уже говорил один раз, когда ты спала и не слышала меня. Я боялся, что ты услышишь. Но больше не боюсь.
Каллум любит меня…
Сердце опять больно заколотилось. Еще вчера от этих слов я была бы на седьмом небе от счастья. Но то было вчера.
– Нет, не любишь. Ты не можешь меня любить. Любви не существует. Ты сам так сказал.
– Если бы любви не существовало, мне было бы все равно, когда я увидел, как ты уезжаешь в Чиверс. Понимаешь, я же пришел за тобой. Но опоздал.
– Т-ты… ты пришел за мной?
Каллум печально улыбнулся:
– Я прочитал твое письмо только через двадцать минут после того, как ты должна была уехать. Я бежал со всех ног, но опоздал…
Я закрыла глаза, чтобы удержать слезы, но они все равно потекли. И поползли по щекам, словно одинокие капли по оконному стеклу. Все могло бы быть иначе…
– Не смотри на меня. – Я вытерла глаза. – Уйди, пожалуйста.
– Ты меня ненавидишь? – спросил Каллум.
Мне было трудно соображать. Каллум приходил за мной… Он хотел, чтобы мы были вместе. Его рука все гладила мой живот, но эти прикосновения больше не успокаивали. Наоборот, они словно прожигали меня до самых костей сквозь одежду.
– Ненавидишь, да? – повторил Каллум.
Я помотала головой:
– В другое время… в другом месте… мы с тобой…
– Не знаю я ничего про другое время и другое место, – перебил меня Каллум. – Я знаю только, что происходит здесь и сейчас.
Он наклонился ко мне и поцеловал. Он двигался так быстро, что я не успела даже удивиться. Я и охнуть не сумела, как его губы прижались к моим, и больше я не видела ничего, кроме его лица, его глаз. Губы у него были мягкие-мягкие. Даже мягче, чем мне помнилось. Я столько раз мечтала об этом, пока не поняла, что мечты мои никогда, ни за что не сбудутся. И после этого не то чтобы отказалась от них – скорее затолкала их поглубже, туда, куда даже мне самой непросто добраться. Но теперь мир перевернулся, и Каллум целовал меня. Его губы заставили меня приоткрыть рот – правда, заставлять особенно не пришлось. Я опустила веки.
Это было нереально.
Все это было нереально.
Этого просто не могло быть.
Так нельзя.
Это незаконно.
Противоестественно.
Значит, я снова замечталась. Затерялась в собственном мире, где нет никаких нулей и Крестов. Только мы с Каллумом – такие, какими должны быть мы с Каллумом, а остальной мир пусть ласково улыбается нам или поворачивается к нам спиной, но так или иначе оставит в покое. Рука Каллума скользнула с моего живота на талию и выше. Я попыталась оттолкнуть ее, но она не поддалась. Поцелуй стал еще нежнее.
– Каллум…
– Тс-с! Я тебя не обижу. Ни за что в жизни. Я тебя люблю, – прошептал Каллум, его дыхание щекотало мне губы. Оно было жаркое, и от него у меня все внутри таяло.
Я растерялась, засомневалась, хотела отстраниться, но его поцелуй становился все горячее – и вдруг я поняла, что не хочу отстраняться. Я притянула Каллума поближе, обвила руками, ответила на поцелуй так же отчаянно, как он целовал меня. Как будто, если мы сумеем любить друг друга достаточно долго, страстно и глубоко, то весь мир больше никогда не сможет сделать нам больно. И тут мы оба словно вспыхнули. Такое вот самовозгорание – и теперь мы пылали вместе.
– Я тебя люблю, – снова прошептал Каллум.
Но я его едва слышала – так гремела кровь в ушах. Его руки были везде сразу, гладили мои руки, грудь, талию, бедра. И от каждой ласки, от каждого движения у меня перехватывало дух, каждое прикосновение обжигало. Я прижималась к Каллуму все теснее и теснее, мои руки блуждали по его спине и бедрам. Он сел и потянул меня за собой. Поднял мои руки, чтобы стянуть с меня джемпер. Я расстегнула пуговицы на его рубашке. Он – крючки на моем лифчике. Я – молнию на его джинсах. Мы срывали друг с друга одежду, пока не остались совершенно голыми. И я вся дрожала. Но не от холода. Я таяла изнутри. Я еще никогда не ощущала одновременно такого страха, такой пьянящей радости и такой полноты жизни. Мы стояли на коленях на постели лицом друг к другу. Каллум опустил глаза и оглядел меня всю. Я никогда не думала, что простой взгляд может быть настолько осязаемым. Потом Каллум протянул ко мне руки и коснулся моих щек. Провел пальцами по моим губам, носу, лбу. Я закрыла глаза – и его пальцы нежно притронулись к моим векам. Миг – и его губы изучают мое лицо, как только что делали руки. Он мягко уложил меня на кровать, руки и губы все так же путешествовали по моему телу, исследовали его. Я хотела так же узнать его. И узнавала. Мы с ним растянем эти минуты навечно. Каллум был прав. У нас есть только здесь и сейчас. Остальное неважно. Я забыла обо всем и поплыла туда, куда вел меня Каллум. И вместе с ним прошла весь этот путь в реально-нереальный мир. Не то чтобы в рай и не то чтобы в ад.