— Ничего, — пожал плечами Середин. — Это долг мой. Ты женщина, я мужчина. Значит, я должен тебя защищать.
— Да, боярин, — кивнула Рада. — Я тебе очень благодарна, ведун. Я для тебя на все готова.
— Спасибо, конечно, за благодарность. В общем, коли что, можешь и впредь на меня полагаться.
— Я совсем-совсем на все для тебя готова.
— Спасибо, я буду про это помнить.
— Надо бы перину проверить в светелках наших. А то вдруг боярыне Пребране не по нраву придутся?
— Так проверь. Надо только у хозяина или мальчишек его спросить, которые наши комнаты.
— Я для тебя на все готова, ведун, — повторила Рада. — Очень тебе благодарна.
— Хорошо, — согласился Середин. — Спасибо на добром слове.
Через комнату стремглав промчался Белояр и выскочил во входную дверь. Холопка же, угрюмо повесив голову, продолжала стоять на месте. И тут вдруг в мозгу у ведуна, раздумывающего о том, как это великий князь из-за одной женщины вдруг решился затеять целую войну, что-то перещелкнулось. Он повернул голову и окинул Раду совсем уже другим взглядом. Забавные конопушки, маленький вздернутый носик, карие глаза, тонкие, высоко изогнутые брови и пухлые выпяченные губки. Сарафан, перехваченный пояском чуть не под самыми плечами, многообещающе оттопыривается на груди. А чтобы узнать о прочих достоинствах, способ имеется только один.
— Какая ты сегодня красивая, Рада-Радуница… — прошептал он. Девушка мгновенно вскинула голову, и глаза ее сверкнули, как два крохотных зеркальца. — Давай-ка я тебя наверх провожу. А то мало ли что может в пустых комнатах случиться?
— Всякое… — многообещающе ответила Рада и, взяв его за руку, повела к лестнице.
Позади распахнулась дверь, внутрь шумно ввалились мужчины, сопровождаемые радостным голосом хозяина:
— В нашем дому гостям завсегда рады! Сбитеньку горячего с дороги отопьете, али пивка налить? Щец можно холодненьких, вчерашних, налить, али убоину запечь на вертеле…
Внезапно запястье левой руки ощутило теплое прикосновение. Ведун замер.
— Ты чего? — обернулась девушка.
— Подожди…
Олег оглянулся на новых гостей. Молодые, лет по двадцати-двадцати пяти. Обветренные загорелые лица, на всех войлочные и кожаные поддоспешники, мечи на боках. Кое у кого за пояс заткнуты кистени. Но не такие, как у Середина, а боевые — на коротких деревянных рукоятях. На него внимания никто не обращал. Да и не похожи были эти ребята на магов-знахарей. Скорее — на варягов, ищущих прибыльной службы, али ратников, вернувшихся после долгого похода.
— Всё тащи, что есть на печи! — громко рассмеялся один из гостей, звякнув о стол кожаным кошелем. — Настал твой счастливый час: мы так голодны, что готовы сожрать быка.
— И выпить бочку пива! — добавил второй.
— Подожди… — Ведун высвободил руку, пересек зал, вышел на крыльцо, огляделся. Нет, больше никого..
Он дошел до конюшни, опасаясь за коней, — но тут исходящая от креста теплота спала. Середин остановился, поймал за плечо пробегающего мимо мальчишку:
— Сумки мои где?
— Дядя Белояр в светелку наверх отнести повелел.
— Какую?
— А первая самая от лестницы, по левую руку.
Олег разжал пальцы, повернул к дому, опять пересек трапезную, поднялся по ступеням.
— Боярин… — широко улыбнулась ожидавшая его наверху Рада.
— Сейчас…
Середин толкнул первую слева дверь, ступил в комнатку метра три на четыре с одним топчаном и двумя лавками возле узкого стола, увидел свои сумки, провел над ними рукой. Нет, ничего. Никакой порчи, поклада, прочей магии не ощущалось.
— Боярин… — проникла следом девушка.
— Подожди…
Середин вышел из светелки, спустился вниз. Ощущая жар крестика, снова оглядел трапезную постоялого двора. Кроме ратных путников, более никого. Ведун прошел к отгораживающему кухню пологу, чуть приоткрыл. Две бабы, две простоволосые девицы лет по тринадцать.
Середин заколебался. Разумеется, присутствие колдовства еще не означало, что оно направлено именно против него. Но всё равно — если опознать источник магического воздействия, будет намного спокойнее.
«Может, кикимора или рохля местные? Или баечника кто занес? — подумал он и тут же поправил себя: — Не может такого быть. Дом новый, нежити тут обосноваться рановато. Старый двор киевский князь спалил, а нечисть огня не переносит, должна была разбежаться».
И тем не менее — ведь нашел же он на Себежской гати поклад в обозе! Если маг после обратной порчи отбился, то вполне мог предпринять новую попытку.
— Чего ищешь, гость дорогой? — спросил из-за спины хозяин.
Середин вздрогнул, оглянулся:
— Проголодался я чего-то. Как там насчет кабанчика?
— Освежевали уж, мил человек. Сейчас на вертел, да и в печечку. Может, грибков пока соленых принесть? Печень кабанью пожарить можно да почки на вертел насадить. Это быстро, оглянуться не успеешь.
— Печень? — переспросил ведун. — Ладно, давай печень. — Тут с грохотом распахнулась дверь, ударилась о стену, прыгнула вперед, сложилась пополам и рухнула на пол.
— Ты здесь, ведун? — пригнувшись под высокой притолокой, вошел в дом боярин Радул. — Всё, сполнили мы свое обещание! Теперича и дух перевести не грех. Хозяин, меду хмельного неси! Маковой росинки с утра во рту не было.
Богатырь перебросил ногу через ближнюю лавку, уселся за стол, оперся локтями. Что-то с легким потрескиванием заскрипело. Лавка прогнулась. Если бы у нее были глаза — то наверняка бы выпучились от натуги. Середин увидел, как уголки рта у хозяина поползли вниз, а лицо, быстро бледнея, заметно вытянулось. Олег вздохнул, полез в карман, вытащив золотой дирхем, оставшийся еще со времен поездки через Булгарию:
— Это задаток. Тащи мед. И это, девицу из светелки моей вели позвать. Пусть тоже поест.
Как и следовало ожидать, золото немедленно оказало яркое терапевтическое воздействие: на щеках хозяина появился румянец, лицо снова округлилось.
— Буривой! — закричал он в открывшийся во двор проем. — Сбегай в светелку гостя нашего, красавицу его позови. А потом к Рюрику беги, который плотник. Сказывай, пусть идет, дверь свою латает. Да на совесть! А то двух дней не простояла…
Олег прихватил со стола свою кружку, дошел до товарища, сел напротив:
— Сдал, что ли, князю на руки?
— Не, в воротах попрощался. Чего в городе стольном случиться может? Тем паче, с холопами она, с оружными. Хозяин! Мед где?! — Радул наклонился вперед. — У меня после гати той по сей час кошки по душе скребут. Одно дело, с сотней хазар одному рубиться, а другое — с такими тварями. Ей вжик голову, а она прыг на ноги и тикать. И голова хихикает. Али пополам развалишь, а они обе когтями шварк, шварк, и поползли. Мыслил, не дойдем. Никакое твое ведовство не поможет. Однако же видишь, — распрямился он, — в Полоцке мы ныне! На перинах мягких отоспимся, медку откушаем, да завтра дальше тронемся! Хозяин? Ты спишь?!
— Я здеся уже… — Крепыш поставил на стол бочонок со сбитым верхним кольцом, водрузил перед боярином не кружку, а толстостенный деревянный ковш размером с двухлитровую кастрюльку.
— Молодец, хозяин! — похвалил его предусмотрительность богатырь и хотел было хлопнуть хозяина по плечу, но Белояр от такой ласки благоразумно увернулся:
— Вкусно вам откушать. Сейчас вертела принесут.
— Вертела? — не понял боярин.
— Я кабанчика цельного заказал, — сообщил Середин. — А покуда жарится — потрошка нам для разжигания аппетита сделают.
— Разжигания чего?
— Открывай, — вместо ответа кивнул на бочонок Олег.
— Это мы запросто… — Богатырь встал, взялся двумя пальцами за затычку, потянул вверх. Бочонок на пару сантиметров оторвался от стола, потом грохнулся обратно, а из дырки в верхней доске ударила струя пены. — Ах, ты ж…
Боярин схватил бочонок за пухлые бока, перевернул над головой — в его распахнутый рот полилась струя в два пальца толщиной. В трапезной повисла тишина, в которой слышались громкие глотки. Примерно через полминуты киевский воин опустил бочку к губам, наклонился вперед, ставя на стол, и утер усы:
— Хороший мед, хозяин. Холодненький, но шипучий. Где там обещанные потроха?
За медом, почками на вертеле и пивом под печень в глиняном лотке время бежало легко и быстро. Трапезная постепенно наполнялась народом. Кто-то, поев, уходил, но на свободное место тут же усаживались новые желающие. Ратные посетители ушли, крест на руке успокоился, а потому Олег спокойно прикладывался к пиву и не особенно смотрел по сторонам.
Вскоре после того, как хозяин запалил масляные лампы, подвешенные над каждым столом на двойных пеньковых веревках, появилась Пребрана с холопами. Глядя на ее довольное лицо, ничего выспрашивать сотоварищи не стали, но боярская дочка и без вопросов похвасталась:
— Недоимку князь простил, за отвагу, что сама всё привезла, похвалил, здоровьем отца озаботился, дозволил в этом году в ополчение, буде понадобится, не выходить. — Она хихикнула: — Я пообещалась сама в броне и с мечом явиться, он и рассмеялся. Сказал, что в верность бояр рода Зародихинского верит и гнева своего держать на них долго не может. Коли не подрос старший в роду, сам пока землю нашу оборонит.
— Отлично. — Ведун хлопнул в ладоши: — Хозяин, неси нашего кабанчика!
— И меду не забудь, — спихнул богатырь со стола опустевший бочонок. — Пригубишь с нами зелья веселящего, красавица?
— Отчего теперь не пригубить? — чуть не в точности повторила слова боярина Пребрана. — Коли дело сделано, можно и погулять, за спину не оглядываясь.
При появлении оловянного блюда с цельным кабаном разговоры за столом надолго умолкли. Холопы, глотая слюни, дождались, пока хозяйка и двое ее знатных спутников утолят первый голод да отрежут себе на ломти хлеба по хорошему куску, после чего оттянули блюдо на край стола и дружно принялись истреблять остатки мяса. Девушка выпила кружку меда. Еще одну. Оглянулась на хозяина, приказав по доброте своей принести холопам пива, дабы не смотрели с такой завистью, осушила еще кружку и наклонилась вперед: