— Ты не хочешь детей?
— Как-то не задумывалась.
В этот момент я перестала быть самой собой и повела себя, как от меня ждали.
— Неправда, — мягко возразил Джеймс Кент.
— Чудовищная, наглая ложь, — кивнула я.
— Знаешь что? — Джеймс поднялся. — Давай прогуляемся и выпьем где-нибудь кофе, пока мы не испортили то, что так хорошо начиналось.
— Красиво сказано, — отметила я и тоже встала.
— Самому понравилось.
Он расплатился, мы попрощались с гостеприимным хозяином. Старуха по-прежнему сидела в углу и жевала бетель.
Мы сделали привал в итальянской кафешке, взяли эспрессо с мороженым, пристроились в углу у стойки и заговорили о пустяках. Прошел еще час, зал начал заполняться молодняком жутковатого вида, и мы поспешили уйти.
— Школьное море, — пробормотала я, уворачиваясь сначала от футбольного мяча, потом от велосипеда.
Джеймс взглянул на часы и чертыхнулся.
— Мне пора, — сказал он. — Прошу прощения. Поймать тебе такси? — Он вскинул руку, подзывая машину.
— Нет, я на своих колесах.
Подкатило такси.
— Куда? — спросил водитель.
— На Бейкер-стрит. — Джеймс повернулся ко мне: — Прости, что бросаю тебя так бесцеремонно.
— Спасибо, все было замечательно. Спасибо за обед, десерт и чудесную беседу. Поезжай, не стоит опаздывать.
— Давай когда-нибудь повторим, — предложил он и, не поцеловав меня на прощанье, забрался в машину.
Такси влилось в поток транспорта и прибавило ходу, невежливо выбросив облако черного дыма. Настроенная на длительное прощание, я сникла.
Проводив такси взглядом, я побрела к своей машине. Меня ждали тысячи дел, привести жизнь в порядок следовало как можно скорее, но домой не тянуло, и потом, я обещала проведать Хэлен. На перекрестке мой телефон зазвонил. Я переключилась на нейтралку.
— Алло!
— Завтра — не слишком быстро?
Я возликовала.
— Нет.
— Отлично. В таком случае — завтра вместе ужинаем.
— Звучит заманчиво.
— Я закажу столик там, куда пускают важных персон, и заеду за тобой.
— Кстати, откуда у тебя мой номер?
— От твоей подруги Саши.
— Она не говорила, что ты его попросил.
— А я и не просил. Она сама мне дала.
— Н-да?..
— Я два часа не сводил с тебя глаз, вот она и сжалилась надо мной. А может, просто хотела отделаться от тебя и была готова дать твой номер любому парню, у которого на лбу написано, что он одинок.
— Может быть, — согласилась я.
Очень даже может.
— Кроме меня, никто не звонил?
— Нет.
— Отлично. Завтра увидимся, Тесса Кинг.
Благодушие не спешило вернуться ко мне.
— До свидания, Джеймс Кент. — Я переключила передачу и помчалась по Эджуэр-роуд.
Всюду кошмарные пробки. Объехать их мешали припаркованные на двойной линии машины с детьми. Я не привыкла кататься по городу среди рабочего дня, иначе знала бы, что не стоит соваться на дорогу в час, когда школьники расходятся по домам. Спустя сорок пять минут, безнадежно застряв где-то у Паддингтона, я позвонила Хэлен. Ни ее мобильник, ни домашний телефон не отвечали, и я решила повернуть домой.
15. Бомба
Билли согласилась, чтобы я нашла доказательства левых заработков Кристофа, но не позволяла сделать ни шагу, пока она не будет готова. Я не без оснований опасалась, что этот момент не наступит никогда и все мои старания пойдут прахом. Мой друг, адвокат, специализирующийся на разводах, разбогател за счет людей, которые когда-то в присутствии друзей и родных дали клятву любить, почитать и повиноваться — в современном, понятно, варианте. Однажды я спросила, куда же деваются родственные узы, и он объяснил, что если их не уничтожают измены, обиды и равнодушие, то завершающий удар наносят юристы. За несколько лет до того я побывала на его свадьбе и потому спросила, как идет его собственная семейная жизнь. И с облегчением узнала, что прекрасно, а потом не выдержала и начала выпытывать секрет. «Я знаю, как ужасен развод, потому изо всех сил стараюсь избежать его — точнее, мы оба стараемся. Но на всякий случай, — добавил он, — я позаботился о защите активов». По-моему, он не шутил. У него я узнала номер частного детектива, специализирующегося опять-таки на разводах. Меня предупредили, что детектив запрашивает дорого, но в случае успеха все затраты окупятся с лихвой. А поскольку Билли ни за что не отважилась бы на такой шаг, приходилось действовать тайком. Я знала, что Кристоф неглуп, но тщеславен, и собиралась ловить его на этот крючок. Я с умыслом позвонила Коре в тот час, когда она наверняка сидела дома только с няней. Пусть источник не самый достоверный, но Кора в курсе многого из того, что ей знать не полагается.
— Привет, горошинка, как ты?
— Устала, — пожаловалась Кора.
— Трудный день в школе?
— Угу. — Она закашлялась.
— Нехороший что-то кашель, — встревожилась я.
— Ага, будто внутри полно слизи.
— Очень похоже. У врача была?
Тишина — должно быть, Кора покачала головой.
— Мама на работе?
Снова молчание — видимо, на этот раз моя крестница кивала. Билли устроиться бы к терапевту, а не к дантисту, больше было бы пользы. Кора совсем мало ест и не любит сладкое, так что уж с зубами у нее никаких забот.
— Тогда ответь-ка быстренько на один вопрос… Помнишь, однажды Кристоф прислал тебе открытку с лодкой?
— Помню.
— Она еще у тебя?
— Нет.
Черт. Первая ниточка завела меня в тупик.
— Мама держит ее в тумбочке, в книжке.
Ах, Билли, Билли…
— Отлично! — зачирикала я с фальшивым энтузиазмом. — Мне она очень нужна. Мама молодец, что не выбросила ее.
Умница Кора вряд ли мне поверила, но убеждать ее мне было некогда. Я уже собиралась попросить найти открытку, но девочка закашлялась так, что пришлось целую минуту пережидать приступ.
— Ты пьешь какие-нибудь лекарства от кашля? — спросила я, когда все прошло.
— Магда ушла за лимонами.
Ушла?
— А с кем же ты сейчас?
— Она только на минуточку.
— Тогда давай поболтаем, пока она не вернется.
— Я устала болтать, крестная.
— Ладно. Тогда возьми телефон, сядь на диван, а я расскажу тебе сказку, хорошо?
— Ага.
Я услышала, как девочка протопала по комнате, забралась на диван и поерзала, устраиваясь удобнее.
— Готова?
— Да-а.
— Давным-давно жили-были…
Минуточка растянулась на целых шестнадцать. Моя сказка потеряла всякий смысл, переполнилась отступлениями и прочей водой, сюжет безнадежно запутался и увяз на полпути к финалу, но все это не имело значения, потому что почти все время Кора продремала. Мокрота в легких даже кое-какую пользу принесла: в итоге мне удалось придать своей жалкой сказочке мало-мальски пристойный вид. Зато я слышала сонное дыхание Коры и знала, что она не устроила дома пожар, не стала жертвой похитителя, не поперхнулась, не наглоталась «Доместоса» и не подверглась любой другой из миллионов опасностей, которые подстерегают ребенка даже в присутствии взрослых, а тем более оставшегося без присмотра.
«Кора, я вернулась!» — донесся издалека голос. Шаги. Треск — трубку вынули из пальцев Коры.
— Алло! — громко сказала я.
— Отвали.
— Магда, это я, Тесса.
— А-а, привет, Тесса.
— Ты оставила Кору одну?
— Она совсем закашлялась, надо было сходить за лекарством. Горячий чай с медом и лимоном будет в самый раз.
— Но Кора осталась одна!
— Билли тоже иногда оставляет ее, когда уходит в магазин на углу. Я нигде не задерживалась.
Мне нравится Магда — она честная, порядочная и любит Кору, и все-таки домой из магазина она не спешила.
— Что с ней?
— Какой-то вирус.
Кора часто подхватывает вирусные болячки. Билли говорит, что если бы не пускала Кору в школу всякий раз, когда у нее опять вирус, девочка не училась бы ни дня. Это меня тревожит. Особенно потому, что менее болезненной Кора не становится. Развитый интеллект — и чахлое тельце. Девочке следовало бы питаться получше. Чаще бывать у врача. Хоть изредка уезжать из Лондона. Словом, будь у Билли чуть больше денег, жизнь Коры могла бы измениться к лучшему.
Я описала Магде открытку в тумбочке и попросила найти. Хорошо помню, когда Кора получила ее — открытка обнаружилась в почтовом ящике на седьмой день рождения моей крестницы. Мы тогда здорово удивились: нам казалось, Кристоф вообще не помнит, когда родилась Кора. И как выяснилось, мы были правы. Произошло совпадение. Кристоф писал, что в каникулы не придет, так как он все еще в Дубае, вдобавок ждет в гости семью. Оскорбительная приписка, хотя и беглая. На открытке была изображена огромная яхта. Кристоф не стал бы присылать снимок чужой яхты — не в его стиле. Он выпендривался перед Билли, давал ей понять, чего она лишилась, распалял воображение и одновременно проворачивал в ране нож. И он своего добился. Билли сохранила открытку, хотя она была адресована дочери.
Мне требовалось только одно — узнать название яхты. Выяснив его, я связалась с «Кэмпер и Николсон» — лучшей судостроительной компанией, известной мне, и спросила, где можно получить информацию о яхте, зарегистрированной в ОАЭ. Мне оказали всяческую помощь. Чем больше плодов приносило мое расследование, тем быстрее нарастало предвкушение.
В дверь позвонили. От волнения у меня зачесалось все тело, потому что за дверью стояла Май-Ли — королева пинцетов и горячего воска. Моя самая страшная тайна — повышенная волосатость. Кожа у меня светлая, как у ирландки, зато волос на теле больше, чем у гречанки. Даже в тех местах, которые принято считать женскими эрогенными зонами: на мочках ушей, сзади на шее, под коленками, на животе, даже на сосках — на сосках, вообразите! Я спокойно воспринимаю потерю ключей или мобильника, зато впадаю в панику, если забуду дома коллекцию пинцетов. Само собой, виноваты мои родители. Хорошо, конечно, иметь внуков со смесью четырех разных кровей, но какими они еще будут, эти внуки, — неизвестно. Лучше наградили бы меня смуглой греческой кожей и почти незаметным ирландским пушком. Или хотя бы выразительным греческим носом. Но так как мне достались длинные датские ноги и английское чувство юмора, я не в обиде.