Говоря таким туманным языком, Ховард, когда разговаривал с директором завода Глуховым и ближайшими его сподвижниками, метил в двух зайцев: он хотел подать им идею отказа от выпуска оружия, чем, несомненно, помог бы своим родным Штатам, а во-вторых, прощупывал настроения присутствующих людей, все это был руководящий состав — заместители директора, начальники заводских отделов и производственных цехов. Он знал уже, что именно у этих людей — большая часть выпущенных заводом акций, что именно с ними ему нужно подружиться и повести за собой и именно у них потом ему придется любыми способами эти акции скупать. Он должен держать в руках контрольный пакет этого завода. Он должен стать полновластным и настоящим хозяином предприятия!
Да, пакет, в принципе, получить можно. Но — со временем. Такой солидный бизнес, каким занимался Джеймс, — дело многотрудное, требует большого ума и знания экономики, терпения и изобретательности в проведении всякого рода юридических акций. У него есть специалисты, они все сделают, что им скажут, однако общий план действий разрабатывает он сам.
Сначала Ховард и его компания занялись толлингом — кредитованием производства с контрольными функциями всего цикла, поэтапно, начиная от поступления сырья и комплектующих изделий и кончая сбытом продукции. Финансовый этот контроль удался. Уже в первое полугодие на заводе почувствовали «помощь доллара», но и руку хозяина. Для разгона и постепенного, плавного вхождения в заводскую экономику Ховард финансировал вспомогательные и заготовительные цеха — хотел посмотреть, что из этого получится. Получилось — цеха выровнялись, рабочие получили более высокую зарплату, чем на других производствах; на заводе заговорили о н а с т о я щ е м х о з я и н е. Это было то, что и требовалось: авторитет американских инвесторов стал расти, на предприятии уже знали его имя, рабочие теперь запросто обращались к нему, когда он ходил по цехам: «Джеймс, а что, если нам отказаться от этой вот допотопной линии по сборке газовых плит? На фига она нам нужна?»
Он смеялся, кивал, повторял вслед за рабочими понравившиеся ему русские словечки: «На фига?» И обещал, что привезет из Америки самую современную линию — высокопроизводительную, почти полностью автоматизированную, а рабочих займет чем-нибудь другим.
«Не обманешь, Джеймс? — спрашивали его рабочие. — А то сюда — линию, а нас — на улицу…»
«О, нет-нет! На фига мне вас обманывать?!» — горячо заверял он, и ему верили.
Он дорожил этой верой, она была ему очень нужна. Когда придет время массовой скупки акций, он хотел, чтобы рабочие и люди, близкие к директору, продали акции ему. А уж когда его компания станет владельцем контрольного пакета, тогда он решит, что именно будет выпускать этот завод № 6… И сколько ему понадобится рабочих… А через год-другой он обратит свое внимание и на другие российские заводы, может быть, и в Придонске…
С этими мыслями и летел сейчас Джеймс Ховард в Придонск с двумя своими помощниками — Сэмом и Фрэнком. В городе он рассчитывал найти надежных, заинтересованных в бизнесе людей, которые не очень-то церемонятся со всякого рода принципами и патриотическими настроениями. Бизнес интернационален, у него нет границ, у него есть только интересы!.. С этими людьми, русскими, возможно, будущими компаньонами, нужно будет договориться о совместных действиях, разделить сферы влияния, выработать толковый план мероприятий. Понятно, что без русских Ховарду в Придонске не обойтись: Россия пока не докатилась до той черты, когда ничто уже не мешало бы американцу чувствовать себя полновластным хозяином на этой земле. Продажу больших предприятий пока государство придерживало, в первую очередь оборонного значения, да и сами акционеры после такой уютной, социалистическо-иждивенческой жизни не решались пуститься в неизведанное: что еще ждет их в этой новой жизни, как поведут себя новые хозяева?
Этот немой тревожный вопрос Ховард читал на лицах русских рабочих в прошлый раз, когда был в Придонске и ходил по цехам. Что он им мог сказать и пообещать? Ничего определенного — не каждому, конечно, будет дано вкусить от пирога благополучия. Далеко не каждому. Выживут лучшие: сильные, талантливые, целеустремленные. Те, кто что-то может дать Его Величеству Бизнесу.
В аэропорту Ховарда ждали представители областной администрации — помощник заместителя главы Вадима Иннокентьевича Каменцева, молодой, невысокого роста человек в безукоризненном костюме-тройке, который довольно сносно объяснялся по-английски, директор Департамента по учету и использованию государственного имущества господин Суходольский, еще какой-то человек в старомодных круглых очках, ни имени, ни должности которого Джеймс не запомнил — переводчик буркнул что-то не совсем понятное, а он не стал переспрашивать; надо будет, повторят.
В дальнейшем общении переводчик им всем не особенно был нужен — Сэм знал русский, да и он, Ховард, неплохо его понимал. Сэм внимательно вслушивался в разговор шефа и, если возникала нужда, растолковывал Джеймсу сложные русские фразы.
Помощник Каменцева сказал, что переговоры по механическому заводу с их делегацией будут вести сын Вадима Иннокентьевича Аркадий — преуспевающий и известный в городе бизнесмен, а также его друг Феликс Дерикот. Оба они уже имеют часть акций завода № 6, рады тому, что он, Джеймс Ховард, предложил предприятию свои услуги инвестора — даже за этот минувший год завод почувствовал себя гораздо увереннее. Вадим Иннокентьевич собирался сам встретить господина Ховарда, но срочно уехал с губернатором на юг области, случилось чэпэ на железной дороге, есть человеческие жертвы. Встретятся они вечером в неофициальной обстановке. Вечером же гостям будет предложена и культурная программа — спектакль местного ТЮЗа (это было предусмотрено программой пребывания): как раз сегодня оригинальный спектакль по произведению Ивана Бунина. Слышали о нем, господин Ховард, спрашивал помощник Каменцева-старшего.
— О, да, да! — живо отвечал Джеймс. — Я читал Бунина, знаю. «Окаянный день», так?
— Если точнее, то «Окаянные дни», — вежливо поправил помощник.
— Да, да! Много дней насилия и издевательств большевиков над своим народом! Гражданская война, Москва, Одесса, голод и разруха… Ему правильно давать Нобелевски премий! — Ховард тоже перешел на ломаный русский. — Это великий писатель, как Солженицын. Большевики терзать Россия семьдесят четыре лет. Бунин ненавидеть их. И бояться. Потому он уезжать Париж…
За разговорами они быстро доехали до бизнес-центра — белоснежного новенького здания, где у входа Джеймса и сопровождающих его лиц терпеливо ждали Аркадий Каменцев и Феликс Дерикот. Они спустились с мраморных высоких ступенек просторного крыльца, с приветливыми улыбками пошли навстречу сверкающим лимузинам, доставившим солидных заморских гостей.
— Вы есть похожи свой отец! — говорил Ховард, похлопывая Аркадия по плечу и внимательно вглядываясь в его лицо. — Я бы вас узнавать и так, без представлений.
— О-о, я польщен, господин Ховард!.. Знакомьтесь: мой друг, бизнесмен Феликс Дерикот.
— Дери-кот? — смешно переспросил Ховард. — Что это есть означать?
— Ну… — Аркадий засмеялся. — Кота драть, что ли? Я не знаю точно. У нас, у русских украинского происхождения, бывают такие вот забавные фамилии. Пусть он сам объяснит.
— Да что тут объяснять? — улыбался Феликс. — Фамилия и фамилия. Зовите меня, если можно, просто по имени, сэр. Так проще. Можно и на ваш, американский манер — Фил.
— О, да, да! Согласен! Фил Дери-кот! Ха-ха-ха… О’кей!
Смеялись и русские.
Расположились все в просторном кабинете Аркадия, где уже был накрыт стол с расписным русским самоваром. С обеих его сторон, как часовые, безмолвно стояли два официанта.
Джеймс алкоголем не увлекался, проголодавшимся себя не чувствовал — перед отлетом в Придонск они хорошо пообедали в «Президент-отеле» — и потому, пригубив, конечно, из вежливости коньяку, сразу взял быка за рога (говорил он теперь по-английски):
— Господин Каменцев, опыт инвестиционных вложений в России убедил меня в том, что это дело перспективное для обеих сторон. Я и мои коллеги по компании, шеф-директором которой я являюсь, намерены и впредь вкладывать средства в вашу экономику. Но мы бы хотели иметь в Придонске надежных русских партнеров.
— Мы готовы быть вашими надежными… самыми надежными партнерами, господин Ховард! — быстро отозвался Аркадий. — Потому и встретились. Мне кажется, мы понимаем ваши замыслы. И разделяем их.
Джеймс удовлетворенно кивнул ухоженной черноволосой головой, в которой, несмотря на солидный возраст, не было еще и намека на седину, и продолжал:
— Кредиты механическому заводу мы намерены дать большие, но все по той же системе толлинга, то есть с тщательным контролем оборота средств на всех этапах производства. А главное, ради чего я и приехал сегодня, — мы с вами должны иметь… со временем, разумеется, контрольный пакет акций.
— Как это лучше сделать, господин Ховард? — спросил Дерикот. Американец, его прямота и аппетиты были ему весьма по душе: вот как надо действовать! Только начал бизнес в России, и сразу — контрольный пакет акций такого крупного завода! И их с Аркадием берет в долю.
— Нужно скупить их у рабочих и инженеров, Фил, — отвечал Ховард, прихлебывая из высокого бокала желтый фруктовый напиток. — Мы даем деньги — ваше дело организовать скупку акций. Денег мы жалеть не будем. Они к нам вернутся. Ваши люди, уверяю, до сих пор не поняли, что такое акции предприятия, ценности они для них не имеют. Тем более что завод в сложном финансовом положении, рабочие, как мне сказали, с февраля не получают зарплату, так?.. Ну вот. Не говоря уже о дивидендах. Ха-ха-ха… Вот и воспользуемся моментом. Какая сейчас стоимость акций завода? Вообще покажите мне документы… Если я правильно понял, вы, господин Суходольский, располагаете ими?
— Да, но… — Суходольский замялся. — Я не предполагал, что они вам тотчас по приезде понадобятся, господин Ховард, — отвечал он, поднимаясь. — Если вы не возражаете, я сейчас же вызову сюда начальника отдела приватизации Морозову… Она, кстати, работала именно на этом заводе, инженер-конструктор современного оружия…