яшняя, реальная? Разве не они заказывают музыку?
М-да. Жаль Полозову, жаль. Повела она себя с молодыми богачами не лучшим образом. Что ж, пусть теперь расплачивается.
Глава девятнадцатая
«Офис» у частного детектива Виктора Боброва — одно название: крохотная комнатка в полуподвальном помещении, в которую солнечный свет, наверное, никогда не попадает, зато стоит поднять глаза к единственному зарешеченному окну, и взору открывались ноги прохожих, в основном почему-то женские. Впрочем, офис имел другое преимущество — он был в центре города и располагал телефоном, а это для детективов факт немаловажный. За офис (одна из высвободившихся кладовок обнищавшей поликлиники) с Боброва драли весьма внушительную сумму, но энергичный детектив все же сводил концы с концами, ибо сумел найти в миллионном городе клиентуру и в целом на жизнь зарабатывал. В недалеком прошлом Бобров оставил службу в милиции (верой и правдой отбухал в родных органах четверть века), вышел было на пенсию, но здоровому пятидесятилетнему мужику сидеть дома не глянулось, силы еще были. Поначалу Бобров устроился начальником охраны на завод, где ремонтировали трамваи и троллейбусы, но громадный опыт оперативной работы здесь почти не пригодился: воровать-то, конечно, и на этом заводе воровали, но так, по мелочам — то ведро краски кто-нибудь из работяг умыкнет, то какой-нибудь инженеришка потащит к забору трубу или уголок на дачу… Словом, через год Бобров заскучал и решил пуститься в новое, совершенно незнакомое дело — частный сыск. Похо-дил-помаялся по родным милицейским кабинетам, собирая справки, что он не судимый и не псих, что имеет право заниматься такой деятельностью и носить оружие. Месяца через три выдали, наконец, лицензию, а потом и соответствующее удостоверение, которое Бобров с гордостью положил перед внимательно слушающим его Анатолием Дорошем.
Дорош прятал ироничную улыбку — почему-то его новый начальник придавал повышенное значение всей этой атрибутике и формальностям. Ему, например, хотелось, чтобы на синих корочках было оттиснуто «ЧАСТНЫЙ ДЕТЕКТИВ», а не просто «Удостоверение». Чтобы в кобуре под мышкой покоился не потертый газовый пистолет с выслужившими свой срок патронами, а настоящий, боевой, тот же «Макаров». Но в управлении милиции пистолета Боброву не дали (мол, своим, штатным, оружия не хватает), и детектив с первых же шагов почувствовал перемену отношения бывших коллег — ревность, что ли? Дескать, большие деньги зарабатываешь, вольный образ жизни ведешь. Тем не менее Виктор не обиделся и не стал делать из всего этого трагедии, а пошел в открывшийся в Придонске магазин оружия и купил газовый пистолет. Вид у него хоть и не грозный, но вполне внушительный: итальянский «дженерал» чем-то напоминал «ТТ».
— …Что тебя выперли из госбезопасности, не бери в голову, забудь, — просто сказал Бобров, закуривая новую сигарету и дружески улыбаясь Дорошу. — Жизнь есть жизнь, она по-всякому поворачивается. Я с начальством тоже скандалил. Вот они и припомнили мне, когда я обратился за помощью. Это же смех, с тем же пистолетом! На складе у них нет! Да их там — десятки! Сначала старшина, он заведует выдачей оружия, доверенность меня заставил оформлять. На получение «Макарова». Я ему говорю: «Володя, я один в своем бюро, кто мне эту доверенность даст? И на хрена она мне вообще нужна? Вот моя лицензия, вот разрешение на ношение оружия. Давай пистолет». А он глаза вылупил, opef: «Я всем оружие по доверенности выдаю, понял? И ты давай!» Ну что делать? Пришел к себе в офис, пишу: «Доверенность. Я, Бобров Виктор Григорьевич, директор частного сыскного бюро «Беркут», доверяю получить в Придонском управлении внутренних дел, на складе ХОЗО, 1 (один) пистолет системы «Макаров» и 30 (тридцать) патронов к нему — самому себе, то есть, Директору частного сыскного бюро Боброву В. Г.». Ставлю свою печать, расписываюсь, опять иду к этому старшине. Он поглядел, говорит: «Ну вот, а ты в бутылку лез. Документ теперь есть, все как полагается, а пистолетов нету. Не сделали еще для тебя. Звони».
Дорош засмеялся, покрутил головой.
Засмеялся и Бобров. Продолжал:
— Я, конечно, понял, что не дадут они мне ничего, купил этот «дженерал» — ладно, думаю, не обедняю.
Лишь бы в другом родная милиция помогала. Ты же сам оперативник, понимаешь: мне надо компьютером пользоваться для установления адресов, картотекой в паспортном столе, сведения о судимости нужны. Какой там! Снова — давай разрешение начальства. Я — на прием к генералу, начальнику управления, записался, как положено рядовому гражданину, пошел. Генерал выслушал: «Конечно, конечно. Но вы же теперь частное лицо…» Я ему тоже довод: «Товарищ генерал, у следователя на столе в любом райотделе 40–50 дел, у каждого! Они их не успевают обрабатывать, вы это прекрасно знаете. И если я хотя бы раз в месяц раскрою одно преступление и тем самым помогу милиции и гражданам, разве это плохо? У меня здесь, в управлении, десятки знакомых, мне не надо входить в курс дела, меня не надо учить. Я, например, с майором Тягуновым десять лет в уголовном розыске проработал, с подполковником Косовым хорошо знаком, не раз с ним совместные операции проводили, под огнем бандитов бывали. А это, сами понимаете, хорошая проверка деловых и моральных качеств милицейского офицера, лучше не бывает. Вот их отделу без вести пропавших граждан я мог бы помогать. Тягунов говорил мне, что они буквально завалены работой».
— Ну, и что генерал? — полюбопытствовал Дорош.
— Вы, говорит, к ним непосредственно обращались? Да, отвечаю, обращался. Но получил отказ, так как без разрешения руководства управления они не имеют права показывать посторонним лицам оперативные разработки. Какой же я «посторонний»?! Двадцать пять лет верой и правдой в органах! Я такое знаю!.. Да и про Косова мне не понравилось, как генерал сказал. Я понял, конечно, на что он намекал: мол, война в Чечне идет, неизвестно еще, как себя подполковник поведет, вон, в Тамбовской области, майор один, милиционер, все бросил и уехал Дудаева защищать… Я Косова тоже лет пятнадцать знаю, ну, может, двенадцать. Он иным русским фору по надежности и профессионализму даст.
Бобров затянулся поглубже, махнул рукой.
— Короче, пустой был с генералом разговор. Не отказал он, но и не помог. Ни с оружием, ни с картотекой. Пришлось браться за дела попроще. Но ты не огорчайся, Толя, среди них много интересных, скучать не будешь.
— В принципе, конечно, — согласился Дорош, чувствующий себя вполне свободно и комфортно. Бывший майор милиции вел себя с ним уважительно и на равных. Наверное, время, что они не виделись, Бобров навел нужные справки, что-то выяснил. Раньше они не были знакомы, хотя и работали в соседних зданиях, друг другу понравились, что было для обоих принципиально. Создавался маленький, но с особыми функциями коллектив, важна была каждая мелочь, в том числе и обоюдные симпатии, психологическая и профессиональная совместимость. Какие еще дела им придется расследовать! И, разумеется, они должны предельно доверять друг другу. Конечно, ему придется притираться, узнавать характер партнера, нарабатывать совместный опыт, но уже сейчас оба хорошо понимали, что представляют определенную силу — опыт и знания. Что в конкуренции (чего греха таить?) с профессионалами-коллегами, многочисленными штатными детективами, будет нелегко. Потерпевшие все-таки бегут в первую очередь в райотдел милиции, а не кидаются на поиски частного детектива.
Правда, Бобров и не ставил таких глобальных задач — подменять милицию, он хотел, чтобы о «Беркуте» знали в городе и обращались к ним с Дорошем, — так он сейчас и сказал. А для этого о репутации надо думать постоянно: в частное сыскное бюро к халтурщикам никто не пойдет.
Выслушав Боброва, его вежливый, с частыми оговорками монолог, Дорош улыбнулся:
— Да ясно, Витя. Ты мог этого и не говорить. Я пришел работать, и оперативную работу люблю так же, как и ты. И на завод мог бы устроиться или там в фирму. Деньги бы я заработал. О тебе я тоже справки навел, не обижайся.
— Чего обижаться, мы профессионалы.
— Ладно, закончили. Какими делами ты сейчас занимаешься, Витя? Чем мне предложишь зарабатывать?
Бобров придвинул к себе несколько папок.
— Дел невпроворот, Толя. Ребенок пропал, одиннадцатилетняя девочка. Мать с ума сходит, два раза в день звонит. Вот мошенничество, причем крупное: одна шустрая бабенка троих уже вокруг пальца обвела: «оформляет» на продажу якобы ей принадлежащую квартиру, берет с покупателя большие деньги, десятки миллионов, и пропадает. И на крючке у нее вполне достойные, но наивные люди. Или… большой начальник по пьянке привел в дом случайного собутыльника, тот обокрал его миллионов на пять — радиоаппаратура, шуба жены, украшения. Начальник писать заявление в милицию постеснялся, стыдно; меня знал немного, ко мне и обратился. Я его собутыльника вычислил в два дня, нашел… Вот две коммерческие фирмы просят найти должников — взяли у них кредит, большие партии товаров под реализацию, и исчезли… Банк обратился: дебиторы обнаглели, не возвращают ссуды, тоже прячутся…
— Это мне ближе, — сказал Дорош. — Давай эти дела: банк и фирмы. К тому же, в случае удачи, мы и получим неплохо, так?
— Конечно… — Бобров выхватил из папки листки договоров. — Три процента с возвращенной суммы. Это нам с тобой, Толя, на хлеб с маслом и мне на бензин. Я же мотаюсь по городу на своем «жигуленке», и в районы раза четыре уже ездил. И на самолет тратиться приходилось — в Москву летал, на Украину. Все эти пройдохи-дебиторы весьма подвижные люди.
— Понятно, понятно, — кивал Дорош, вчитываясь в текст договора «Беркута» с коммерческим банком. — А это что за фирмы, Витя?
Бобров взял у него папку, стал пояснять:
— Это торговая, обувью в основном занимается, «Сапожок». Это «Виктория» — объединение небольших частных кафе. У них полуфабрикаты брали, ссуду. Потом должник куда-то исчез. Вот «Мечта»…
— «Мечта»? — вскинулся Дорош.
— Ага, «Мечта». Президент этого акционерного общества некий Городецкий. Антон Михайлович. Слышал, наверное? У них много акционеров, большой денежный оборот.